Она пишет стихи, любит узкие юбки (обязательно от итальянских кутюрье), мечтает научиться танцевать аргентинское танго. А вообще-то она очень серьезный человек, кандидат наук, политолог. Надежда Арбатова – жена Алексея Арбатова, заместителя председателя комитета по обороне Госдумы, видного члена партии "Яблоко".

Надежда Арбатова: Мы познакомились, когда поступали в МГИМО, и потом, в годы учебы, обоюдный интерес друг к другу только креп. Не поженились мы, думаю, лишь потому, что были очень молоды.

Я вышла замуж за другого человека. Он был немного старше меня, работал дипломатом, большую часть времени проводил за границей. А я продолжала учиться и жить со своими родителями.

Прошло несколько лет. И вот я, молодой специалист, устраиваюсь на работу в ИМЭМО - Институт мировой экономики и международных отношений - и встречаю там аспиранта Алексея Арбатова. Нам уже было по двадцать пять лет, тогда-то все и началось.

Я прекрасно помню, как это произошло. Было лето, жаркий день, вот-вот должна была разразиться гроза. Я сидела в своей комнате - вдруг открылась дверь и вошел Алеша с букетом цветов: "Ты знаешь, я отдыхал в Эстонии, на островах, сплошь покрытых вереском. И мне захотелось, чтобы ты эти острова увидела". В 1976 году, в первое лето после свадьбы, мы отдыхали на тех самых островах.

Людмила Пивоварова: Что вас привлекло в Алексее Георгиевиче?

Н.А.: Он великодушный, интеллигентный, спокойный, открытый. В нем и в восемнадцать лет чувствовался мужской характер. Помимо всего прочего, он был просто красавец. Я вам покажу фотографии, и вы поймете (смеется).

Но я никогда не смогла бы полюбить глупого мужчину. Даже если бы он обладал внешностью Алена Делона, который мне, кстати, не нравится.

Л.П.: По характеру вы с мужем похожи?

Н.А.: Нет, он довольно сдержанный человек - наверное, так и подобает мужчине. Его эмоции внутри. У меня же все чувства наружу. Радуюсь ли, переживаю, нравится человек или нет, это всегда видно. Только с возрастом я научилась владеть собой.

Л.П.: Можно ли найти эмоциям полезное применение?

Н.А.: Ищу всю жизнь. В детстве писала стихи - пишу их и сегодня. Когда училась в школе, ходила в литературный кружок в очень известный тогда Дом пионеров на Чистых прудах. Цикл моих рассказов занял первое место на конкурсе московских школьников.

Кроме этого, немного занималась балетом.

Л.П.: У вас такие разносторонние интересы...

Н.А.: В этом ничего особенного нет - я все время чем-то занималась. Мне даже прочили карьеру балерины, но я всегда танцевала ради собственного удовольствия. До сих пор очень люблю танцевать. Хочу пойти в школу латиноамериканских танцев. У меня непреодолимое желание станцевать аргентинское танго по-настоящему!

Л.П.: Вы, наверное, и в спортивный зал ходите?

Н.А.: Я уже много лет занимаюсь аэробикой. Утром обязательно сорокаминутная гимнастика. Это мой личный комплекс, я его сама придумала.

Л.П.: А как у вас с мужем развивалась профессиональная карьера?

Н.А.: Мы оба работали в ИМЭМО. Алеша изучал вопросы, связанные с контролем над вооружениями, и военно-политические отношения СССР и США. Он рано защитил докторскую, стал заведовать отделом.

Я специализировалась на внешней политике Италии, этой теме посвящена моя первая книжка. Вторая была о южном фланге НАТО. Последняя книга называется "Внешняя политика ельцинской России". Она написана на английском языке и будет опубликована в Швеции, где я работала в прошлом году. Меня туда пригласили как российского политолога в рамках проекта "Россия и Европа".

В ИМЭМО я руковожу подразделением, которое занимается европейской безопасностью и интеграцией. Уже практически готова к защите моя докторская диссертация.

Л.П.: У вас никогда не возникало желания поменять место службы?

Н.А.: Я очень предана Академии наук. Во всех странах мира академическое сообщество самое интересное и либеральное.

Л.П.: Совместная работа в ИМЭМО влияла на ваши семейные отношения?

Н.А.: Мы никогда не работали в прямом подчинении друг у друга. Я не считаю, что супруги обязаны двадцать четыре часа в сутки быть вместе. В ИМЭМО мы даже не обедали вдвоем.

Л.П.: А почему Алексей Георгиевич ушел в политику?

Н.А.: Ученому, который долго занимался теоретическими проблемами, хочется найти своим знаниям практическое применение, сделать что-то конкретное. Дума ему такую возможность дала. Он работает в комитете по обороне, в той области, в которой действительно весьма компетентен.

Но и науку Алексей не оставил - в институте у него свой научный центр.

Л.П.: Изменился ли Алексей Георгиевич после того, как стал депутатом?

Н.А.: Академическая среда по сравнению с думской просто тепличная. Когда попадаешь в пекло политических страстей, ценность приобретают твои бойцовские качества, а не деликатность и хорошие манеры.

Алеша много ездит, приумножает знания, рождающие скорбь. Поэтому, мне кажется, жизнерадостности в нем поубавилось. Он теперь профессиональный политик, но при этом не стал циником, что случается крайне часто. Все проблемы, с которыми сталкивается, он принимает близко к сердцу.

Л.П.: Есть ли какие-то принципы или молчаливые договоренности, на которых вы строите семейные отношения?

Н.А.: Уважение интересов. Знаете, бывают такие гармоничные союзы, в которых жены, как чеховская Душечка, полностью растворяются в проблемах мужей. Меня, конечно, интересует работа мужа, но не до самозабвения. Я не Душечка.

Л.П.: Я знаю, у вас дочь совсем взрослая.

Н.А.: Ей двадцать два года. Катя окончила юрфак МГИМО, работает в юридической службе группы "Медиа-МОСТ". Катя для меня не только дочь, но и близкий друг.

Мы стараемся относиться друг к другу с пониманием. Часто помогает шутка. В детстве, если дочь на нас обижалась, Алеша ей говорил: "Кать, человеку без чувства юмора нет места в нашей семье".

Л.П.: Ваш свекор - академик Георгий Арбатов. Помогало ли вам в жизни это родство?

Н.А.: Скорее, накладывало определенные обязательства, Я всегда помнила, что мои faux pas , неосторожные шаги, как говорят французы, могли быть использованы против Алешиного папы.

Враги Георгия Аркадьевича, который был заметной политической фигурой, с неприязнью относились и к его сыну - моему мужу, и ко мне. Иногда было достаточно сказать, что я невестка Арбатова, чтобы сильно осложнить себе жизнь.

Л.П.: Кто в вашей семье главный?

Н.А.: Хозяйство на мне. Алеша от домашних забот полностью освобожден. Он так занят, что может раз в месяц сходить со мной в магазин за продуктами, и только. Но лидер в нашей семье Алеша. Я не смогла бы жить с подкаблучником.

Л.П.: Есть у вас в семье какие-то традиции? Например, завтрак в постель вам муж не подает?

Н.А.: Одно время Алексей достаточно часто приносил завтрак в постель. Но я ему сказала, что мне больше нравится завтракать вместе с ним на кухне. А традиции, конечно, есть. Алексей, например, любит дарить цветы - просто так, без всякого повода.

Л.П.: Это после стольких-то прожитых вместе лет...

Н.А.: Семейная жизнь может превратиться в рутину и через год после свадьбы. Чтобы этого не произошло, нужно предпринимать некоторые усилия - не стоять на месте, развиваться духовно и интеллектуально, за собой следить. Надо, чтобы не только быт связывал, но и взаимный друг к другу интерес у супругов оставался.

Л.П.: Вы хороший кулинар?

Н.А.: Да, я люблю готовить, особенно когда есть время. Причем готовить не просто так, а по старинным рецептам. Это неплохой способ отвлечься и поднять себе настроение. Я единственная, кто в нашей атеистической семье печет пасхальные куличи...

Л.П.: Вы верующая?

Н.А.: В философском смысле - да. Меня, правда, не крестили: с папой, работавшим в Генштабе, и дедушкой - военным строителем это было невозможно. А теперь, когда все пошли креститься, у меня возник внутренний протест.

Общение с Богом - процесс интимный. Настоящий верующий просто должен следовать заповедям, а для этого необязательно носить крест. Лучше иметь духовного наставника, которому ты можешь довериться. Но это все теоретические соображения - мне, к сожалению, подобный человек не повстречался.

Л.П.: Вы часто выходите в свет?

Н.А.: Смотря что под этим подразумевать. Я очень люблю консерваторию. Хожу туда по крайней мере раз в месяц, часто без мужа. Я вообще более светский человек, чем он.

Л.П.: В одежде вы придерживаетесь какого-то стиля?

Н.А.: Близкое знакомство с итальянскими историей и культурой повлияло и на мои вкусы. Мне очень нравится итальянская мода. Никто не шьет узкие юбки так, как это делают итальянцы. Их юбки обязательно подчеркивают достоинства женской фигуры.

Л.П.: Вы ощущаете себя европейкой?

Н.А.: Что вы имеете в виду?

Л.П.: Стиль жизни...

Н.А.: Да, хотя машину не вожу. В институтские времена ездила, потом был очень большой перерыв. Сейчас хочу получить права, чтобы стать независимой и в этом смысле. А пока перемещаюсь в метро. Но европейка я прежде всего потому, что Россия - часть Европы.

Алексей Георгиевич АРБАТОВ родился 17 января 1951 в Москве, русский. Отец - Арбатов Георгий Аркадьевич, бывший директор Института США и Канады, академик РАН.

В 1973 с отличием окончил Московский государственный институт международных отношений (МГИМО) по специальности "референт по странам Запада".

В 1976 окончил аспирантуру Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) АН СССР. Доктор исторических наук.

С 1976 работал в ИМЭМО РАН.

С 1992 - директор Центра геополитических и военных прогнозов.

Был директором Центра по разоружению и стратегической стабильности Внешнеполитической ассоциации.

С 8 июля по декабрь 1994 - депутат Государственной Думы первого созыва. Входил во фракцию "Яблоко".

С июля 1996 - постоянный комментатор еженедельника "Общая газета".

19 декабря 1999 был избран депутатом Государственной Думы РФ третьего созыва. Член фракции "Яблоко".

Женат. Дочь - Арбатова Екатерина Алексеевна, окончила юридический факультет МГИМО, сотрудник юридической службы группы "Медиа-МОСТ".

) - российский политический деятель, политолог. Действительный член Российской академии наук (с 2011 года). Сын академика Георгия Аркадьевича Арбатова .

Биография

Инициатор и создатель научной концепции Ежегодника «Разоружение и Безопасность» ИМЭМО РАН - уникального в России научного издания, главная цель которого - исследование комплекса вопросов, связанных с укреплением международной стабильности прежде всего под углом зрения обеспечения национальных интересов России . Является ответственным редактором, научным руководителем авторского коллектива и автором Ежегодника.

Участник многих совместных с зарубежными учеными научно-исследовательских проектов по проблемам стратегических наступательных и оборонительных вооружений и соблюдения международных договоров по контролю над вооружениями, выполненных совместно с Центром Генри Стимсона (США , Вашингтон), а также Гарвардским университетом, Корпорацией РЭНД, Стокгольмским международным институтом исследований проблем мира (СИПРИ), Лондонским международным институтом стратегических исследований, Институтом Восток-Запад и др.

Является активным участником крупнейших научных форумов и конференций по проблемам предотвращения войны и обеспечения мира: Дартмутского движения, Пагуошского комитета , Ассоциации Содействия ООН и многих других. Член ученых советов ИМЭМО РАН, Института США и Канады РАН и Института Европы РАН. Состоит в научном совете при МИД РФ, а также является членом Комиссии Бликса по оружию массового уничтожения, Совета директоров СИПРИ, членом Международного совета Центра демократического контроля над вооруженными силами (Женева), Института глобальных конфликтов в университете Нотр-Дам (США), Российского Пагуошского комитета при Президиуме РАН , Института Восток-Запад.

Взгляды А. Г. Арбатова на проблему сокращения ядерных вооружений РФ и США (поддержка договора СНВ-2) подверглись критике С. Т. Брезкуном в рамках спонтанной дискуссии на страницах газеты «Военно-промышленный курьер» (2000-е годы).

15 августа 2016 г. в журнале "Огонек" выступил со статьей "Осторожно, грабли!", в которой поставил перед российским обществом вопрос о военно-политической ориентации России - "к чему мы идем в контактах с внешним миром" .

Политическая деятельность

В - - депутат Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации первого созыва (избран по федеральному списку Общественного объединения «Яблоко»). Член Комитета по обороне.

В - - депутат Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации второго созыва (избран по федеральному списку «Яблоко»). Заместитель председателя Комитета по обороне.

В - - депутат Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации третьего созыва (избран по федеральному списку «Яблоко»). Заместитель председателя Комитета по обороне.

Инициатор федерального закона «О финансировании государственного оборонного заказа для стратегических ядерных сил Российской Федерации». Закон вступил в силу. Автор проектов федеральных законов: «О статусе участников вооруженных конфликтов и участников боевых действий», «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон „О бюджетной классификации Российской Федерации“».

С активно участвует в деятельности «Яблока». В настоящее время член Политического Комитета Российской объединённой демократической партии «ЯБЛОКО».

Труды

• Безопасность в ядерный век и политика Вашингтона (1980);
• Военно-стратегический паритет и политика США (1984);
• Смертельные рубежи. Советский взгляд на ядерную стратегию, вооружения и переговоры (1988, на англ.яз.);
• Оборонительная достаточность и безопасность (1990);
• Военная реформа в России: дилеммы, препятствия, перспективы (1997, на англ. яз.);
• Российская национальная идея и внешняя политика (1998);
• Безопасность: российский выбор (1999).

• А. Арбатов, П. Ромашкин, "ЯБЛОКО: оборона и безопасность России" (2004)
• A. Arbatov, V. Dvorkin, V. Evseev, "Beyond nuclear deterrence: transforming the U.S.-Russian equation" (2006)
• Уравнение безопасности (2010)
• A. Arbatov, V. Dvorkin, "Outer Space: Weapons, Diplomacy, and Security" (2010).

Напишите отзыв о статье "Арбатов, Алексей Георгиевич"

Примечания

Ссылки

• на официальном сайте РАН
• в БЭКМ
• в справочнике РСМД

Отрывок, характеризующий Арбатов, Алексей Георгиевич

– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.

Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг"ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.

Академик Алексей Арбатов - о том, к чему мы идем в контактах с внешним миром

На минувшей неделе Россия опять подружилась с Турцией, забронировала себе военную базу в Сирии, закрепила на высшем уровне сближение с Ираном, в очередной раз зафиксировала разницу во взглядах на текущую ситуацию с США и НАТО, вышла на новый виток конфронтации с Украиной... К чему мы идем в контактах с внешним миром?

Алексей Арбатов, академик РАН

Повестка дня сегодня изменилась кардинально: на первый план вышли вопросы Сирии, международного терроризма, противостояния России и НАТО в Европе. А то, что раньше было в центре всеобщего внимания, например вопросы сокращения и нераспространения ядерного оружия, предотвращения военных конфликтов и ядерной войны,— все это отошло на задний план. Меня это крайне беспокоит.

Непуганое поколение

Огромные ядерные арсеналы сохранились, игроков на "ядерном поле" стало больше. А в случае развала системы контроля над ядерным оружием их число грозит еще возрасти. Даже с Ираном, например, вопрос не решенный, а отложенный — договорились лишь на 10-15 лет, но Тегеран уже заявил, что после этого срока возобновит ядерную программу. Еще большую тревогу уже сегодня вызывает изменение официальной риторики и множество новых стратегических трактатов в России и в НАТО: всерьез обсуждается возможность применения ядерного оружия в Европе, причем в ходе локального военного конфликта. Кто еще 5 лет назад мог такое себе представить?

Видимо, сказывается то объективное обстоятельство, что после холодной войны пришло уже второе поколение политиков, чиновников и военных. Те, кто сейчас у власти, не ведают, что значит ежедневно считать боеголовки и отходить ко сну с мыслью, что завтра может и не настать. Эти люди не пережили состояния перманентного страха перед концом света, не имеют опыта опаснейших кризисов на грани глобальной войны с конца 40-х до середины 80-х годов. Они пришли к власти в обстановке полной расслабленности отношений России и Запада, принимали это как должное и концентрировались на обидах и взаимных претензиях текущей ситуации. А когда она вновь обострилась в 2013-2014 годах, они стали легко рассуждать на тему применения ядерного оружия, забывая о последствиях.

Конечно, за прошедшие 25 лет ядерное оружие великих держав стало высокоточным, создаются боеголовки и управляемые авиабомбы пониженной мощности (в одну двадцатую "хиросимской" и меньше), информационно-управляющие системы предоставляют небывалые возможности гибкого применения. Но это вовсе не значит, что пустить такое оружие в ход можно без последствий ядерного апокалипсиса. Ведь в ответ на применение такого оружия другая сторона ответит тем же, и неминуемо произойдет эскалация ударов с разрушительным потенциалом.

Несомненно, новая повестка дня изобилует серьезными проблемами — терроризм и запрещенная ИГИЛ, война в Сирии и Ираке, беженцы и наркотики, экономический кризис. Но все это проблемы, которые цивилизованные страны в состоянии рано или поздно так или иначе решить. А вот если не удастся избежать ядерной войны, решать будет некому и нечего. Но сегодня об этом в политических кругах не принято думать, не то что говорить. А между тем разваливается вся система контроля над ядерным оружием — неотъемлемая часть механизма предотвращения ядерной войны, которая построена за предыдущие полвека неустанным трудом государственных руководителей, дипломатов, военных, ученых и общественных деятелей. Теперь Договор о сокращении ракет средней и меньшей дальности (РСМД) реально под угрозой, и как поведет себя в этом отношении новая американская администрация — большой вопрос.

Есть вероятность, что преемник (или преемница) Обамы заявит о нарушениях Договора со стороны России и потребует выхода из него США. Вы спросите: и что тогда? А тогда все посыпется. Сначала — Договор по наступательным стратегическим вооружениям (СНВ) от 2010 года, потом — Договор о запрете ядерных испытаний. В России уже призывают выйти из него, раз американцы его 20 лет не могут ратифицировать. Если канет в Лету Договор об испытаниях, следующий на очереди — Договор о нераспространении ядерного оружия. Его крах чреват появлением через 15-20 лет 20 и более ядерных держав вместо нынешних девяти, а значит — неизбежным получением доступа к этому оружию террористов. Конечно, вероятность и скорость процесса распада контроля над ядерным оружием в изрядной степени зависит от того, кто окажется у власти в США в конце года и какие решения будут принимать в Кремле, но вектор на противостояние США с Россией останется.

На протяжении двух первых сроков президент Путин, несмотря на имевшиеся претензии к Западу, проводил идею, что Россия — европейская страна и ей свойственны европейские ценности и нормы. Теперь такого не услышать

Из партнера — в противники: как и почему?

Пока Россия в качестве основного противника Штатов фигурирует только в речах Хиллари Клинтон. Трамп так не говорил. Понятно, что и слова Клинтон — предвыборная риторика, в которой политики соревнуются в "патриотизме". Но риторика риторикой, а Россия официально объявлена противником США и НАТО.

Сейчас многие наши конъюнктурные теоретики доказывают, что это они еще давно все запланировали (и даже, как у Высоцкого, "это все придумал Черчилль в 18-м году"). Но объективности ради приходится признать, что курс на противостояние России и Запада начали не Штаты и уж тем более не Евросоюз. Его инициировала Москва в 2011-2012 годах, но не ради конфронтации как таковой, а потому что решила больше не мириться со сложившейся моделью взаимодействия с Западом, который не считался с позициями России и не строил с ней равноправные отношения. Ко всему Кремль обвинил Запад в инспирировании "цветной революции". Официально в России НАТО не называлось противником, но вся риторика это подразумевала: "Запад покушается на российские природные ресурсы", "Запад мечтает сменить в России власть и поставить ее на колени", "Запад стремится к военному превосходству и хочет обнулить российский потенциал ядерного сдерживания" и т.п. Понятно, что другу и партнеру таких замыслов не вменяют...

На Западе долго не хотели верить в то, что Россию придется зачислить в недруги. Не то чтобы тамошние политики были такими уж русофилами, просто им слишком хорошо жилось в мире после окончания холодной войны, а сложившаяся модель отношений с Россией вполне устраивала. США считали себя единственной глобальной сверхдержавой, которой позволено все, а Евросоюз достиг такого процветания и безопасности, каких Европа не ведала уже полторы тысячи лет.

Эпоха благоденствия оказалась короткой — всего четверть века, но и того было достаточно, чтобы не замечать изменившуюся риторику России, объясняя ее внутриполитическими причинами (выборы, игра на общественных настроениях). Потому там "проморгали" смену российского курса, когда Россия в 2012 году на политическом уровне отказалась от европейского пути развития, развернулась в Евразию и дальше — в Азию, а в 2014 году встала на путь силового противоборства с Западом из-за Украины.

Россия, иными словами, вернулась на проторенную дорогу "особого исторического" пути. По нему еще хаживала и Российская империя, и Советский Союз. Кто-то называет его евразийским путем, но суть не в географии, а в модели управления страной. Западная демократия объявляется гибельной для России моделью, приводятся примеры "лихих 90-х", Февральской революции 1917 года и даже Смутного времени 400-летней давности. Провозглашается поиск новой национальной идеи на основе традиционных ценностей и скреп (то ли крепостного права, то ли новой версии уваровской триады: "самодержавие, православие, народность", то ли исторической идеи сплочения перед лицом внешней угрозы, как на Куликовом и Бородинском полях). И ведь опять сработало, во всяком случае на настоящий момент: нынешнюю политику Кремля поддерживает большинство населения.

Между тем при существующем многообразии глобальных угроз, прежде всего терроризма, очевидно: с проблемой нельзя справиться одним чудодейственным средством, с ним невозможно совладать ни одному государству в одиночку. Нужны объединенные усилия цивилизованного мира и многомерная последовательная политика. Но проблема в том, что сейчас Запад и Россия не могут сплотиться ради отражения этой угрозы. Мешают недоверие и страх, которые порождены непредсказуемостью и обманами прошедших лет. Общий язык в диалоге был потерян по мере того, как Россия и Запад вступили в противоборство по вопросам политической и экономической организации "неприсоединившегося" постсоветского пространства — Украины, Грузии, Молдавии...

О былом уровне сотрудничества не принято и вспоминать. А между тем есть что вспомнить! Как, например, об Афганистане. О поддержке, оказанной тем же самым президентом Владимиром Путиным тогдашнему лидеру США Джорджу Бушу-младшему после 11 сентября 2001 года. Хотя Россия не приняла участия непосредственно в наземной операции в Афганистане, но во всем остальном помогла больше, чем все союзники США по НАТО вместе взятые: обучила, вооружила и поддержала огнем Северный альянс, предварительно объединив афганских таджиков и узбеков, бывших до того врагами. Они взяли на себя всю тяжесть наземной операции против "Талибана" и "Аль-Каиды", что позволило завершить ее за один месяц. Россия содействовала объединению против террористов и других извечных врагов: Ирана и США, Китая, Индии и Пакистана. И все это — отрешившись от возмущения, которое вызвали действия НАТО в Югославии в 90-е годы. Тогда в Кремле сочли, что помочь Штатам в борьбе с "Аль-Каидой" важнее.

Сегодня у президента Путина, видимо, иные представления о приоритетах и противниках. На протяжении двух первых сроков он, несмотря на имевшиеся претензии к Западу, проводил идею, что Россия — европейская страна и ей свойственны европейские ценности и нормы. А теперь такого не услышать ни от него, ни тем более от быстро перестроившихся придворных политологов, депутатов и тележурналистов. Одновременно и в мировоззрении Запада произошли большие перемены. Они идут значительно медленнее, чем в России, там внутри стран менее "дисциплинированная" политическая система и большая разноголосица в союзах. Но, однажды поменяв курс после продолжительных дебатов, они встают на новую "тропу" надолго. И там не могут так быстро, как у нас, объявить вчерашнего друга врагом, и наоборот.

Турецкая ловушка

После этого тезиса, разумеется, сразу возникает параллель с нашим нынешним разворотом в отношениях с Турцией — типа, мы-то смогли... Но почему-то упускают из вида, что Турция — не Запад, не член Евросоюза и им никогда не станет. Анкара чем дальше, тем больше будет забирать на свой "особый путь", подальше от Евросоюза, а потом и от НАТО. А может статься, что и из НАТО — если президент Эрдоган останется у власти, это очень даже вероятно. Прецедент был: в 1967 году Франция вышла из военной организации Альянса, будучи недовольна диктатом США. Анкара может поначалу пойти по такому же пути и потребовать, чтобы американцы убрали свои базы с ее территории, а затем выйти и из политической организации.

Вероятно, такой поворот событий Кремлю понравился бы. Но тут ловушка: тактический выигрыш может обернуться стратегическим проигрышем, что в жизни нередко случается. Понятно, что с выходом Турции из НАТО позиции Альянса в черноморском регионе и на Ближнем Востоке резко ослабеют. Но Западом будет сделано все для консолидации других американских союзников — Болгарии, Румынии, Греции, а потом к ним присоединятся Грузия и Украина. Даже не вступая в НАТО, они могут формализовать с США двусторонние военные отношения, несмотря на территориальные проблемы, позволить развернуть у себя крупные военные базы США, как сделали Япония и Южная Корея. Тогда в Черном море на постоянной основе будет развернут флот НАТО, а Конвенция Монтре от 1936 года не гарантия от всех бед (кстати, СССР пытался добиться ее пересмотра в Потсдаме в 1945 году).

Ко всему президент Эрдоган — не очень предсказуемый политик, что показали недавние события. Его сегодняшние личные настроения — не вполне прочная основа для долгосрочных межгосударственных отношений, как и обострение отношений с США. Интересы Турции противоречат российским по целому ряду позиций: на Ближнем Востоке, Кавказе, Украине и даже в Центральной Азии. А экономическое сотрудничество, как показала недавняя история наших отношений с Евросоюзом,— не страховка от военно-политической конфронтации. Думаю, что в долгосрочном плане эти расхождения перевесят приятное ощущение от роста противоречий Турции с НАТО. К тому же Турция идеологически перемещается в сторону исламизма... Что для России в перспективе бОльшая угроза: 80-миллионное исламское государство под боком с самой большой в Европе армией (а в перспективе, возможно, и со своим ядерным оружием) или нынешний рыхлый южный фланг НАТО и авиабаза Инжерлик со складом тактических ядерных бомб США? Вопрос как минимум дискуссионный.

Игра на нервах и на страхах

В последнее время все чаще звучат взаимные обвинения России и НАТО в регулярных нарушениях воздушного пространства и опасных сближениях кораблей и самолетов. Пока все происходящее — взаимная демонстрация силы. США делают это прежде всего не для запугивания России, а для успокоения своих союзников по НАТО, которые просят защиты от воспринимаемой ими российской "военной угрозы" (в ином случае американские гарантии безопасности и руководящую роль в НАТО перестанут воспринимать всерьез). Но в Москве, понятное дело, не приемлют такой тактики за наш счет — отвечают как умеют, возникает порочный круг.

Хочу особо подчеркнуть, что по этому вопросу между Россией и Западом возникла огромная пропасть восприятия. США и Западная Европа пока не беспокоятся о своей безопасности, но тревожатся о союзниках на Балтийском и Черном морях, которые кажутся беззащитными перед лицом окрепшей российской армии. В Москве же зачастую не замечают, что по ту сторону российских границ — не пустое поле. Беспокойству соседних малых стран не придается значения или считают: нечего было рваться в НАТО. При этом развертывание баз и батальонов Альянса на территории восточных союзников не сравнивают с российской армией, а расценивают как авангард огромных вооруженных сил США и НАТО, превосходящих российские во всем, кроме ядерного оружия.

Нидерланды, 1983 год. Протесты против размещения американских "Першингов" и крылатых ракет получили в Западной Европе невиданный размах

В ответ на планы НАТО по размещению в странах Балтии и Польше четырех батальонов Россия уже создала в европейской части три армии. Это в сумме, по меньшей мере, 100-150 батальонов. Конечно, они созданы на нашей собственной территории, и здесь мы вправе делать все, что хотим — никаких соглашений не нарушаем (после выхода России из Договора 1990 года об ограничении вооружений в Европе). Но успокоит ли это тех, кто находится по ту сторону нашей границы? Особенно когда высокопоставленные представители российских органов власти не без куража заявляют (правда, ссылаясь на оценки НАТО), что если раньше для захвата Балтии России потребовалось бы 60 часов, то после размещения там четырех пресловутых батальонов понадобится 60 часов и еще 30 минут.

Наступательные действия в нашей военной науке рассматриваются как законное средство защиты от военной угрозы. Вот только в чем сейчас эта угроза, неясно, возможно, наши контрмеры несколько опережают рост опасности. Возможно, страхи Запада не обоснованны, но они возникли не на пустом месте. Например, в последнее время там беспокоятся по поводу воссоздания понтонно-мостовых бригад в трех новых российских армиях, о чем с гордостью официально заявляют в России. Такие бригады в обороне не нужны (свои мосты прикрывает собственная ПВО), а вот в наступлении они необходимы, поскольку противник мосты взорвет, а в Европе водные преграды через каждые несколько десятков километров. В свое время авторитетный российский военный специалист академик Андрей Кокошин указывал, что отсутствие таких понтонных частей служило бы одним из критериев сугубо оборонительной направленности войсковых группировок.

На деле, видимо, ни та, ни другая сторона к нападению не готовится, но упомянутая пропасть восприятия одной и той же реальности влечет взаимное недоверие, наращивание военного противостояния и может закончиться вооруженным конфликтом со всеми вытекающими...

Гонке вдогонку

Популярный вопрос сегодня: начата ли между Россией и США новая гонка вооружений? Вспомним, как было. В годы холодной войны первыми начали США: они делали, а СССР догонял. Так прошли четыре цикла: бомбардировщики с ядерными бомбами, баллистические ракеты морского и наземного базирования, потом они же с разделяющимися головными частями и, наконец, такие же системы повышенной точности, мощности и живучести.

В ответ на планы НАТО по размещению в странах Балтии и Польше четырех батальонов, Россия уже создала в европейской части три армии. Это в сумме, по меньшей мере, 100-150 батальонов

В 90-е годы все стало сложнее: гонка вооружений закончилась, Россия сокращала свои ядерные силы, американцы нам в этом помогали, сокращая попутно и свои. В те годы шла вялая модернизация: США размещали на подлодках ракеты "Трайдент-2", Россия потихоньку развертывала мобильные "Тополя", принятые на вооружение еще в 80-е. Но это нельзя было назвать гонкой вооружений — никто ни с кем не соревновался.

С 2008 года в России стали выделять большие деньги на техническое переоснащение и боевую подготовку. Вводились в строй ракеты "Тополь-М", "Ярс", новые стратегические подлодки с ракетами "Булава". Страна имела огромные доходы за счет высоких цен на нефть, и потому замахнулись на форсированное обновление ядерной триады: новая тяжелая ракета "Сармат", странная ракета "Рубеж" (испытанная на межконтинентальную и среднюю дальность), потом программа передового стратегического бомбардировщика, новые крылатые ракеты для флота и авиации, железнодорожный ракетный комплекс "Баргузин" и еще много того, что держится в секрете (президент объявил, что сейчас в разработке находятся около десятка новейших систем ракетно-ядерного вооружения в разных стадиях развития). И вот это уже — гонка вооружений. Не в смысле соревнования с кем-либо, а в смысле форсированного качественного наращивания потенциала. Она идет полным ходом в части новых ракетных систем с улучшенными средствами прорыва американской ПРО. А в начальной стадии — защита наших стратегических сил и других объектов комплексами воздушно-космической обороны от удара США, соревнование с ними же по наступательным гиперзвуковым ракетно-планирующим системам большой дальности.

Экономический кризис, кстати, эти обороты практически не снизил — немного растянули программы по времени. Все это вызывает нервную реакцию в Пентагоне, хотя не нарушает Договора СНВ от 2010 года. В Вашингтоне окончательного решения на ответ пока не приняли, но подготовку начали. В отличие от России там планируют не десять новых стратегических систем, а три — наземную, морскую и воздушную, на которые выделят аж триллион долларов с упором на качество и передовые технологии. Видимо, результат будет впечатляющим. Причем вне зависимости от того, кто станет новым хозяином Белого дома. Будут отличаться разве что нюансы в реализации программы перевооружения США. А мы, наверное, опять будем отвечать, и тогда гонка вооружений завяжется на полную катушку, причем одновременно по многим каналам, с огромными затратами и большим ростом угрозы ядерной войны...

С учетом такой перспективы многие пытаются строить аналогии с недавним прошлым: сначала "першинги", потом СОИ, на финише — распад СССР. Прямой аналогии не вижу, но разобраться стоит.

Пропасть восприятия одной и той же реальности влечет взаимное недоверие, наращивание военного противостояния и может закончиться вооруженным конфликтом со всеми вытекающими

"Першинги" были ответом на советские СС-20 (РС-10, "Пионер"). Потом удалось договориться о ликвидации обеих систем. Так как СССР сделал ракет в два раза больше, чем американцы, то и ликвидировать по Договору пришлось больше. Хитрость была в том, что российские ракеты до США не доставали, тогда как американские до Москвы запросто добивали. В итоге Договора 1987 года СССР выиграл в качестве, но проиграл в количестве, американцы — наоборот. Что же до СОИ ("Звездных войн") — это была мечта Рональда Рейгана. Он был хорошим актером, и американцы вспоминают его как президента с любовью, но в военных делах он разбирался слабо. Ему наобещали, что от советской угрозы можно прикрыться, "развесив" в космосе спутники с лазерами, а он и поверил. Рейган не ведал про законы астродинамики Кеплера и Ньютона. Конечно, те, кто давал ему такие советы, дураками не были: они и не планировали создавать СОИ, но надеялись таким образом измотать СССР финансово, втянув его в очередной виток гонки вооружений. И им это почти удалось — в соответствии с традицией "асимметричных" ответов СССР запланировал огромную программу против СОИ, но реализовать ее не успел. США сейчас не ставят цель выпотрошить Россию в гонке вооружений, они идут по пути экономических санкций, чтобы заставить Москву изменить внешнюю политику,— пока безуспешно. А по стратегическим делам они полагают, что Россия сама себя измотает непомерным военным бременем.

Нам самим нужно рационально оценить, что из запланированного в военном развитии реально нужно для обороны и безопасности, а что делается ради престижа, в интересах ведомств и группировок военно-промышленного комплекса и каких-то надуманных бессистемных концепций. Может, нам нужно на Западе не три армии, а десяток высокомобильных бригад, а вместо десяти ракетных программ хватит трех или четырех систем повышенной эффективности?

Кстати, СССР в 80-е разорила не СОИ. Советскую экономику СОИ могла дополнительно подорвать, но спасти ее было невозможно из-за ее неэффективности. Экономика тогда была примерно такой, какую сейчас призывает воссоздать академик Сергей Глазьев. Впрочем, это наша национальная традиция — наступать на грабли снова и снова. Возможно, как подметил Григорий Явлинский, повторение происходит от того, что наступают одни, а получают по лбу другие.