ОУ публикует главу «Посткоммунистические преобразования в сравнительно-исторической перспективе» из книги экономиста и политика, вице-премьера и министра финансов Польши в 1989–1991 годах Лешека Бальцеровича «Навстречу ограниченному государству». Говоря о посткоммунистическом транзите, Бальцерович, автор одной из крупнейших экономических реформ в Европе («план Бальцеровича»), рассматривает события в Центральной и Восточной Европе и в бывшем СССР в широком историческом контексте. Автор пытается выделить общий алгоритм течения подобных процессов и их специфические черты в каждом из отдельных случаев.

Посткоммунистический переходный период в странах Центральной и Восточной Европы и СНГ имеет ряд важных специфических характеристик: это становится очевидно при его сравнении с другими аналогичными преобразованиями. Речь идет: 1) о «классическом» переходе , т. е. распространении демократии в развитых капиталистических странах в 1860–1920 годах; 2) «неоклассическом» переходе - демократизации капиталистических - в основе - стран после Второй мировой войны (Германии, Италии и Японии - в 1940-х годах, Испании и Португалии - в 1970-х, некоторых латиноамериканских государств - в 1970–1980-х, Южной Кореи и Тайваня - в 1980-х); 3) рыночных реформах в некоммунистических странах (Западной Германии и других странах Запада - после Второй мировой войны, Южной Корее и Тайване - в начале 1960-х годов, Чили - в 1970-х, Турции и Мексике - в 1980-х, Аргентине - в 1990-х); и 4) посткоммунистическом переходе в Азии (в Китае - начиная с 1970-х и Вьетнаме - начиная с конца 1980-х). Естественно, в рамках каждой из выделенных категорий, особенно первых двух, наблюдаются значительные вариации. Однако в данном случае мы оставим их без внимания и сосредоточимся на фундаментальных различиях между соответствующими категориями преобразований, а не внутри каждой из них.

Как видно из таблицы 1, посткоммунистические преобразования в постсоветских странах имеют ряд отличительных особенностей.

Во-первых, масштаб реформ был исключительно широк. Перемены затронули как политическую, так и экономическую систему и к тому же усиливались изменениями в социальной структуре общества. Все эти внутренние изменения в соответствующих странах были вызваны и проходили в рамках распада советской империи. Большинство постсоветских государств столкнулись с дополнительными проблемами переходного периода, связанными с определением их территориальных, а также социокультурных границ и строительством институционального аппарата.

Массовая демократия формируется первой, а капитализм идет следом за ней.

В большинстве других случаев радикальных преобразований внимание сосредоточивалось либо на политической системе (а экономическая оставалась практически без изменений), либо на экономике, не затрагивая политического режима (как правило, недемократического). Беспрецедентность масштаба перемен в странах бывшего советского блока оборачивалась, среди прочего, чрезвычайной информационной перегрузкой для политического руководства. Допускались ошибки и затяжка реформ, чему не следует удивляться, особенно если учесть, что государственный аппарат, с которым приходилось работать политическому руководству, был в основном унаследован от старого режима. Массовые кадровые перестановки стали возможны лишь в бывшей ГДР после объединения Германии; для других посткоммунистических государств этот путь, по понятным причинам, был закрыт.

Во-вторых, хотя изменения в политической и экономической системе повсюду начались примерно в одно и то же время, говорить о синхронности преобразований в посткоммунистической Европе было бы неверно. Приватизация в условиях огосударствления экономики занимает больше времени, чем организация свободных выборов и создание политических партий хотя бы в зачаточной форме. С учетом примерно одновременного начала политических и экономических реформ подобное несовпадение в их темпах порождает новую последовательность событий : массовая демократия (или по крайней мере политический плюрализм, т.е. определенная степень законодательно зафиксированной соревновательности в политической жизни) формируется первой, а капитализм идет следом за ней.

Таблица 1. Основные параметры преобразований

В-третьих, подобная последовательность событий обусловливала необходимость осуществления рыночных реформ - необычайно масштабных из-за наследия социалистической экономики - в условиях демократического или, по крайней мере, плюралистического политического устройства. В большинстве других случаев подобные реформы осуществлялись недемократическими режимами (преобразования типа 3 и 4). В странах, подпадающих под эти категории, трудно найти хотя бы один пример перехода к рынку, сравнимого по масштабам с реформами в посткоммунистических странах Европы и к тому же осуществлявшегося в рамках демократического строя. Все радикальные экономические реформы в других государствах осуществлялись несомненно авторитарными и довольно репрессивными режимами (Чили - в 1970-х, Китай - начиная с конца этого же десятилетия). В 1980-е годы отдельные экономические реформы проводились в условиях политической демократии: среди них - программы приватизации в некоторых развитых странах Запада, а также стабилизация и структурная адаптация в развивающихся странах. В ходе этих преобразований также возникали проблемы, связанные с демократическим политическим устройством, которые, возможно, могли бы послужить предупреждением об аналогичных рисках при проведении куда более масштабных и сложных реформ в странах Центральной и Восточной Европы.

Сам факт этих затруднений, естественно, не следует считать аргументом в пользу авторитарной модели преобразований. И дело здесь не только в неоценимом значении демократии с точки зрения человеческого достоинства, но и в том, что авторитарный режим далеко не всегда способствует ускоренному экономическому развитию, как это случилось в Южной Корее и на Тайване. Во многих случаях он (как, например, режим Хуана Перона в Аргентине или коммунистические диктаторские режимы) оказывает катастрофическое воздействие на экономику.

Приватизация в условиях огосударствления экономики занимает больше времени, чем организация свободных выборов и создание политических партий хотя бы в зачаточной форме.

Четвертой особенностью посткоммунистической трансформации в странах Центральной и Восточной Европы и СНГ стал ее сравнительно мирный характер. Конечно, в некоторых регионах бывшего коммунистического блока - в особенности в Югославии, на Кавказе и в некоторых бывших республиках советской Средней Азии - дело дошло до чудовищного кровопролития. Однако его причиной стали латентные межэтнические конфликты и/или использование «националистической карты» в целях сохранения диктаторских режимов, а не рыночные реформы и демократизация. В странах Центральной и Восточной Европы произошли мирные революции, а радикальное изменение политических и экономических институтов инициировалось в ходе переговоров между уходящей коммунистической элитой и оппозицией. (Единственным случаем, когда переходный период в этом регионе сопровождался насилием, стали события в Румынии, где смена власти произошла без предварительных переговоров.) Мирные переговоры были бы невозможны (а если бы и произошли, то не принесли бы результатов), если бы советская угроза постепенно не сошла на нет благодаря горбачевской перестройке и гласности. Подобные «перемены по договоренности» не всегда основывались на четком политическом соглашении и несли в себе немалый элемент непредсказуемости для всех главных действующих лиц. Однако их вообще бы не было, если бы представители старой элиты чувствовали угрозу своей личной безопасности или даже не были уверены, что получат возможность добиваться влиятельных постов в рамках новой системы. В этом смысле можно говорить о наличии неформальных политических договоренностей.

Ненасильственный характер перехода к новому строю в странах бывшего советского блока, связанный с подобными политическими договоренностями, оказывал существенное влияние на другие аспекты преобразований. Во-первых, прежняя правящая элита осталась в неприкосновенности и всегда была готова воспользоваться недовольством части населения (подобное недовольство, как это ни парадоксально, заглушает воспоминания об экономической разрухе, которой обернулась деятельность этих элит, когда они стояли у руля), чтобы добиться успехов на выборах. Во-вторых, в состав нарождающегося класса капиталистов, как правило, входят и некоторые представители прежних элит, что негативно сказывается на легитимности всего процесса перехода к капитализму и может привести к нападкам одной части прежней антикоммунистической оппозиции на другую - ту, что оказалась у власти. Подобные конфликты в рядах бывших оппозиционеров, несомненно, только на руку силам, представляющим старый режим.

Я уже упоминал о разграничении, которое обычно проводится между политическими и экономическими преобразованиями. Тем не менее на практике они во многом «накладываются» друг на друга. С одной стороны, некоторые реформы, которые обычно называют экономическими, представляют собой и один из важных элементов трансформации политической системы. Так, приватизация экономики обеспечивает рост производительности труда, соответствие спроса и предложения и эффективность рыночных механизмов. Но одновременно она сужает возможности для политического патронажа и, наряду с либерализацией экономики, представляет собой необходимое условие для сохранения демократического строя.

Экономическая либерализация в узком смысле этого понятия - т.е. устранение барьеров на пути передвижения людей и товаров, ликвидация ценовых, валютных ограничений и др. - высвобождает рыночные силы и способствует увеличению производительности, но в то же время она уменьшает зависимость индивида от государства. Многие интеллектуалы, выступающие за демократию, но против радикальных рыночных реформ, игнорируют эту важную взаимосвязь.

С другой стороны, некоторые реформы, которые обычно определяются как политические, влияют как на политику, так и на экономику. К примеру, эффективность и беспристрастность судебной системы имеют основополагающее значение как для обуздания государственного произвола, так и для обеспечения прав собственности и нерушимости контрактов, т.е. долгосрочных перспектив экономического развития.

Фотография на обложке: Лешек Бальцерович во время церемонии вручения ему Премии Егора Гайдара 2013 года в номинации «За выдающийся вклад в развитие международных гуманитарных связей с Россией»
Юрий Мартьянов / Коммерсантъ

К числу речевых ошибок относится неудачно выбранное слово, неправильно построенное предложение, искаженная морфологическая форма. В начальных классах работа над подобными ошибками затруднена почти полным отсутствием теоретической основы: те краткие грамматические сведения, которые предусмотрены программой начальных классов, совершенно недостаточны для исправления и предупреждения речевых ошибок. Для планомерной, систематической работы по совершенствованию речи детей необходимо знать виды наиболее типичных речевых ошибок и недочетов. Изучение таких ошибок, а также исследование причин их возникновения может послужить базой для их исправления и предупреждения.

Следует различать наряду с речевыми ошибками также неречевые: композиционные, логические и искажение фактов.

Речевые ошибки делятся на лексико-стилистические, морфолого-стилистические и синтаксико-стилистические.

На первом месте по частоте стоят словарные или, точнее, лексико-стилистические ошибки . Охарактеризуем пять наиболее типичных ошибок этой группы:

1. Повторение одних и тех же слов: У нас есть кошка. Нашу кошку зовут Мурка. Мурка мышей не ловит, мышей у нас нет. Наша Мурка очень ласковая, все время ласкается.

Причины ошибки - во-первых, малый объем внимания учащегося: он забыл, что только что употребил слово, и выбирает его снова. Само же повторение вызывается тем, что это слово уже активизировано, на что указывал И. П. Павлов: «Если вы имеете для определения одного и того же предмета несколько слов, у вас есть тенденция повторять то слово, которое вы только что написали или произнесли. Это происходит потому, что тонус этого слова выше и он индуцирован» (Павловские среды. М.-Л., 1949, т. И, с. 478 ).

Вторая причина ошибки - бедность словаря: у пишущего или говорящего нет достаточного выбора, он не владеет синонимией, не умеет пользоваться местоимениями для замены повторяющихся слов.

Младшие школьники сравнительно легко обнаруживают и исправляют повторы, если они, получив соответствующие указания учителя, внимательно перечитывают свой текст. Тем не менее повторение слов и сочетаний - очень стойкая ошибка.

2. Употребление слова в неточном или несвойственном ему значении в результате непонимания значения слова или его оттенков. Примеры: Река покрылась модным льдом (у А.С. Пушкина: Опрятней модного паркета Блистает речка, льдом одета); В тот день была оттепель, было 10 градусов мороза; Чапаевцы строчили из автоматов; Мы перешли через горный курган (нужно: хребет).

Ошибки такого типа - следствие невысокого общего речевого развития, недостаточной начитанности, бедности словаря. Они свойственны в первую очередь слабо развитым детям. (В каждом отдельном случае, кроме общей, свои причины.) Например, автоматы у чапаевцев - анахронизм, плохое знание истории техники. Смешение слов курган и хребет могло произойти потому, что слова редко употреблялись школьниками, оказались мало активизированными и близость их значений привела к смешению.

3. Нарушение общепринятой (фразеологической)-сочетаемости слов: Ветер постепенно принимал силу (надо: набирал силу); Вышел красный молодец на бой со Змеем (народно-поэтическому языку свойственны сочетания добрый молодец и красна девица); Коле выдали благодарность (надо: объявили благодарность, или: выдали премию). Причина ошибок - малый речевой опыт, бедность фразеологического запаса.

4. Употребление слов без учета их эмоционально-экспрессивной или оценочной окраски: Чапаевцы из станицы бежали к реке (лучше: отступали, отходили); Он почувствовал, что утопает в болоте, его засасывало все глубже (лучше: тонет; слово утопает уместно лишь в поэтическом тексте); Уже весна хозяйничает в лесу. Зацвела черемуха, березы покрылись клейкими листочками. В нашей школе провели интересное мероприятие - прогулку в лес (слово мероприятие, уместное в деловой речи, совсем неуместно в художественном рассказе). Ошибки подобного типа связаны с недостаточным чутьем языка, с непониманием стилистических характеристик слова.

5. Употребление диалектных и просторечных слов и сочетаний: Петя шел взади (т. е. сзади); Обратно пошел дождь (т. е. опять); Вперед всех к реке прибежал Вова (т. е. быстрее всех, раньше всех, первым); поклал вместо положил, здоровый в значении большой и т. п. Подобные слова дети употребляют под влиянием.речи родителей, своего семейного речевого окружения. Устранение диалектизмов и просторечий возможно только на основе формирующегося понятия о литературном языке: младшие школьники уже могут понять, что наряду с литературным языком существуют и местные говоры.

Хотя причины лексических ошибок не одинаковы и, следовательно, неодинаковы и способы их исправления и разъяснения, но есть общий путь их предупреждения - это создание хорошей речевой среды, языковой анализ читаемых и пересказываемых текстов, выяснение оттенков значения слов в тексте, выяснение роли и целесообразности именно этого, а не какого-либо другого слова в данном контексте.

К группе морфолого-стилистических ошибок относится неправильное образование форм слов, неправильное словоизменение или словообразование. Укажем четыре относительно частых типа ошибок этой группы:

1. В начальных классах еще встречается детское словотворчество. Как правило, дети создают собственные слова в соответствии со словообразовательной системой современного русского языка: На стройке работают бетонщики, штукатурщики (надо: штукатуры), монтажники; приречная полоса (по аналогии с приморская, прибрежная. Все эти ошибки требуют индивидуального разъяснения.

2. Образование диалектных или просторечных форм от слов литературного языка: они хочут, он хотит вместо они хотят, он хочет; иха мама или ихняя мама вместо их мама; выстрельнул или стрельнул вместо выстрелил; пришел без пальта вместо пришел без пальто. Эти ошибки искореняются под влиянием общего языкового развития детей.

3. Пропуск морфем, чаще всего суффиксов (и постфикса): трудящие вместо трудящиеся; несколько раз выглядал в окно (нужно: выглядывал). Можно указать две причины подобных ошибок. Первая: ребенку трудно произносить громоздкие, со скоплением согласных слова типа трудящиеся; в устной речи школьник «теряет» отдельные звуки, их сочетания и даже морфемы, и это отражается в письменной речи. Следовательно, бороться с этими ошибками следует, развивая у школьников дикцию. Вторая причина - влияние просторечия.

4. Образование формы множественного числа тех существительных, которые употребляются только в единственном числе (отвлеченные, собирательные): У партизан не хватало оружии; Крыш;/ кроют железами; Надо ехать без промедлений; съел два супа (надо: две тарелки супу). Причина этих ошибок - в стремлении младших школьников к конкретности.

Ошибки в словосочетаниях и предложениях (синтаксико-стилистические ошибки ). Они очень разнообразны; здесь рассматриваются семь наиболее частых типов ошибок.

1. Нарушение управления, чаще всего - предложного: Добро побеждает над злом (возможно, здесь влияние сочетания одержало победу над злом); смеялись с пего (под влиянием диалекта); Все радовались красотой природы (радовались чему? красоте); Жители городов и сел выходили навстречу победителей (навстречу кому? победителям) и т. п.

Глагольное управление дети усваивают по образцам, в живой речи, в читаемых текстах. Поэтому ошибки в управлении предупреждаются на основе анализа образцовых текстов и составления словосочетаний определенных типов: разрабатываются системы упражнений с наиболее «опасными» глаголами, например: верить кому? чему? во что?, упрекать кого? в чем?, радоваться чему?, сообщать что? о чем? кому?

2. Нарушения согласования, чаще всего - сказуемого с подлежащим: Саше очень понравилось елка; В августе началась уборочные работы; туманная утро. Причины ошибок кроются в самом механизме составления предложения (и его записи): начав предложение, ученик еще не обдумал, как его закончит. Вероятно, по первоначальному замыслу следовало написать: понравилось на елке, началась уборка, туманная погода. Внимательное перечитывание текста, особенно вслух, помогает устранить ошибки подобного рода.

3. Неудачный порядок слов в предложении, приводящий к искажению или затемнению смысла: Узкая полоска только с берегом связывает остров (надо: Только узкая полоска связывает остров с берегом); Только равнодушным оставался кот Борька (надо: Равнодушным оставался только кот Борька). Причина ошибки в том, что ученик не проговорил предложение (вслух или про себя) целиком, прежде чем записать его. Работа над правильным порядком слов начинается в I классе: дети сами, перечитывая текст, могут улучшить порядок слов в предложениях. Очень полезны для предупреждения подобных ошибок упражнения с деформированным текстом.

4. Нарушения смысловой связи между местоимениями и теми словами, на которые они указывают или которые заменяют: Когда Коля прощался с отцом, он (отец или Коля?) не плакал; Пионерский отряд вышел в поход. Они(?) пели песню.

В первом предложении пишущему или говорящему ясно, о ком идет речь. Взглянуть же на текст глазами читателя он пока не умеет, этому надо учить: нужна практика самопроверки или взаимопроверки. Привыкнув задумываться над ролью местоимения, школьники самостоятельно в подобных случаях исправляют, перестраивают текст. Причина второй ошибки та же, что и в примере семья... встретили.

5. Местоименное удвоение подлежащего: Леня, когда вернулся в отряд, он был в генеральском кителе с витыми погонами; Петя- он был самый сильный из ребят. Можно указать на две причины таких ошибок: во-первых, ученик начинает произносить или записывать предложение, не подготовив его до конца; во-вторых, влияние разговорного стиля, где двойное подлежащее употребляется. Во втором случае - ошибка стилистическая.

6. Употребление глаголов в несоотнесенных временных и видовых формах там, где следует употребить одно и то же время, один и тот же вид: Надвигалась темная туча и полил дождь; Незнакомец входит в хижину и поздоровался. В первом случае смещен вид, во втором - смещены вид и время. Ошибки свидетельствуют о низком общем языковом развитии учащихся. Устраняются они на основе смыслового анализа текста.

7. Неумение находить границы предложений. Встречается в двух вариантах: а) неоправданное деление сложного предложения на простые: Дворник когда подметал двор. Сломал ростки тополя; б) неумение делить текст на предложения: Охотник однажды шел по лесу, из чащи вышла медведица с медвежатами, охотник спрятался на дереве, медведица стала окунать медвежонка в воду, тот фыркал и не давался, в это время другой медвежонок стал убегать, медведица догнала его и надавала ему шлепков. В устном варианте подобные предложения интонационно не разделяются.

Основа исправления ошибок седьмого типа - различные упражнения с предложениями, в том числе разделение текста, напечатанного без точек, на отдельные предложения.

Напомним, что неречевые ошибки - это композиционные, логические ошибки, а также искажения фактов.

Типичная композиционная ошибка - несоответствие сочинения, рассказа, изложения предварительно составленному плану, т. е. неоправданное нарушение последовательности в изложении событий, фактов, наблюдений.

Причины композиционных ошибок кроются в подготовке к сочинению. Возможно, что наблюдения, накопление материала, отбор фактов были проведены учеником бессистемно, беспланово; возможно, что ученик в процессе подготовки недостаточно четко представлял себе, что именно нужно сказать в начале рассказа, что затем и как его закончить. Композиционная ошибка - это результат неумения охватить мысленно весь объем рассказа, неумения «владеть материалом», располагать его по своему замыслу, не находиться в плену у материала. Такие сложные умения формируются постепенно и отнюдь не быстро.

К числу логических ошибок относятся:

1. Пропуск необходимых слов, а иногда и существенных эпизодов, фактов, признаков описываемого предмета, например: Она схватила зубами за шиворот и давай окунать его (пропущено: одного медвежонка). В изложении «Купание медвежат» по В. Бианки один школьник пропустил всю сцену купания, т. е. всю основную часть, а когда изложение анализировалось, он удивился, ведь он прекрасно знал содержание рассказа и был уверен, что описал сцену купания.

Чтобы понять причины подобных ошибок, нужно проследить психологическое состояние пишущего школьника. Пишет он медленно; но мысль его спешит, увлекаясь: он знает содержание рассказа, но оно проходит в его воображении, не находя отражения в тексте.

2. Нарушение логической последовательности и обоснованности: На заводе из хлопка прядут нитки. Хлопок с полей убирают хлопкоуборочные машины. Легко устраняются при совершенствовании черновиков, в процессе анализа написанного.

3. Употребление в одном ряду понятий разных уровней, разных классов: Но утрам мы с дедушкой удили рыбу, а в дождливую погоду лежали в шалаше на мягких листьях", Летом Ванька купался в речке, а днем с дедом ходил за грибами и ягодами.

4. Нелепые, парадоксальные суждения: Утро клонилось к вечеру. От речевых и логических ошибок следует отличать искажения фактического материала: Пришел зимний месяц ноябрь. Скворцы, синички, ласточки уже улетели на юг, только воробьи и снегири остались (автор-школьник живет в Московской области).

Таковы основные виды ошибок, допускаемые младшими школьниками в устной и письменной связной речи (кроме орфографических и пунктуационных).

В разное время многие страны Центральной и Восточной Европы и СНГ пережили посткоммунистический переходный период, связанный с изменением роли и структуры государства, а также его демократизацией. "Полит.ру" публикует главу "Посткоммунистические преобразования в сравнительно-исторической перспективе" из книги одного из крупнейших либеральных политиков XX века Лешека Бальцеровича "Навстречу ограниченному государству" (Бальцерович Л. Навстречу ограниченному государству / Пер. с англ. М.: Новое издательство, 2007. 92 с. ). Говоря о посткоммунистических преобразованиях, автор предпринимает попытку вписать уникальные события в Центральной и Восточной Европы и СНГ в контекст аналогичных преобразований в других странах и, как следствие, увидеть общий алгоритм течения подобных процессов и специфические черты в каждом из отдельных случаев. В своей книге Лешек Бальцерович обосновывает радикальное ограничение государственных функций в качестве оптимальной модели государства, самым эффективным образом обеспечивающей защиту прав и свобод личности и в наибольшей степени способствующей экономическому росту и процветанию. Книга вышла в совместной серии "Нового издательства" и "Библиотека свободы".

Посткоммунистический переходный период в странах Центральной и Восточной Европы и СНГ имеет ряд важных специфических характеристик: это становится очевидно при его сравнении с другими аналогичными преобразованиями . Речь идет о: 1) «классическом» переходе , т.е. распространении демократии в развитых капиталистических странах в 1860–1920 годах; 2) «неоклассическом» переходе - демократизации капиталистических - в основе - стран после Второй мировой войны (Германии, Италии и Японии в 1940-х годах, Испании и Португалии - в 1970-х, некоторых латиноамериканских государств - в 1970–1980-х годах, Южной Кореи и Тайваня - в 1980-х); 3) рыночных реформах в некоммунистических странах (Западной Германии и других странах Запада после Второй мировой войны, Южной Корее и Тайване в начале 1960-х, Чили в 1970-х, Турции и Мексике в 1980-х, Аргентине в 1990-х); и 4) посткоммунистическом переходе в Азии (в Китае начиная с 1970-х и Вьетнаме начиная с конца 1980-х). Естественно, в рамках каждой из выделенных категорий, особенно первых двух, наблюдаются значительные вариации. Однако в данном случае мы оставим их без внимания и сосредоточимся на фундаментальных различиях между соответствующими категориями преобразований, а не внутри каждой из них.

Как видно из таблицы 1, посткоммунистические преобразования в постсоветских странах имеют ряд отличительных особенностей.

Во-первых, масштаб реформ был исключительно широк. Перемены затронули как политическую, так и экономическую систему, и к тому же усиливались изменениями в социальной структуре общества. Все эти внутренние изменения в соответствующих странах были вызваны и проходили в рамках распада советской империи. Большинство постсоветских государств столкнулось с дополнительными проблемами переходного периода, связанными с определением их территориальных, а также социокультурных границ и строительством институционального аппарата.

В большинстве других случаев радикальных преобразований внимание сосредоточивалось либо на политической системе (а экономическая оставалась практически без изменений), либо на экономике, не затрагивая политического режима (как правило недемократического). Беспрецедентность масштаба перемен в странах бывшего советского блока оборачивалась, среди прочего, чрезвычайной информационной перегрузкой для политического руководства. Допускались ошибки и затяжка реформ, чему не следует удивляться, особенно если учесть, что государственный аппарат, с которым приходилось работать политическому руководству, был в основном унаследован от старого режима. Массовые кадровые перестановки стали возможны лишь в бывшей ГДР после объединения Германии; для других посткоммунистических государств этот путь, по понятным причинам, был закрыт.

Во-вторых, хотя изменения в политической и экономической системе повсюду начались примерно в одно и то же время, говорить о синхронности преобразований в посткоммунистической Европе было бы неверно. Приватизация в условиях огосударствления экономики занимает больше времени, чем организация свободных выборов и создание политических партий хотя бы в зачаточной форме. С учетом примерно одновременного начала политических и экономических реформ, подобное несовпадение в их темпах порождает новую последовательность событий : массовая демократия (или по крайней мере политический плюрализм, т.е. определенная степень законодательно зафиксированной соревновательности в политической жизни) формируется первой, а капитализм идет следом за ней.

Таблица 1. Основные параметры преобразований

	1. Классическая трансфор мация	2. Неокласси ческая трансфор мация	3. Экономиче ские реформы в некоммуни стических странах	4. Посткоммуни стический переход: Китай	5. Посткоммуни стический переход: бывший советский блок
СТАРТОВЫЕ УСЛОВИЯ
Политическая система
В целом	Ограниченная демократия	Авторитарные режимы	Различная: военная диктатура (Чили, Турция), Западная Германия, Япония), авторитарные режимы (Южная Корея, Тайвань), полуавтори тарный режим (Мексика), молодая демократия (Аргентина при Менеме)	Коммуни	Коммуни стическое «партийное государство»
Многопартийная система	Сравнительно развитая	Подавлялась	Подавлялась	Подавлялась	Подавлялась
Экономическая система
В целом	Капитали стическая	Капитали стическая	«Приостано вленный» капитализм (например, в Западной Германии в 1948 году) или «искаженный капитализм» (другие страны)	Социали стическая, т.е. «уничтожен ный» капитализм	Социали стическая, т.е. «уничтожен ный» капитализм
Уровень перераспре деления через бюджет (социальные расходы, «государство всеобщего благососто яния»	Крайне низкий	Низкий или умеренный	Довольно низкий	Довольно низкий	Весьма высокий
Социально-экономи ческая структура	Относительно высокий уровень промышлен ного развития	Различная, но в большинстве стран относительно высокий уровень промышлен ного развития	Различный: от слабого до относитель но высокого уровня промышлен ного развития	Большая доля сельского хозяйства, легко поддающе гося привати зации	Большая доля социали стической промышлен ности
СТАРТОВЫЕ УСЛОВИЯ
Масштаб	Только политичес кая система	Только политичес кая система	Только или в основном экономи ческая система	Только экономи ческая система	Политичес кая и экономи ческая система
Темпы	Постепенное или «скачко образное» расширение избиратель ных прав	Достаточно быстрый переход от недемокра тического режима к массовой демократии	Достаточно быстрая стабили зация и индустриа лизация, часто сопровож даемая привати зацией	Достаточно быстрая либера лизация и привати зация сопровож даемая периоди ческой стабили зацией «перегрев шейся» экономики	Быстрый переход от недемокра тического к плюралист скому полити ческому устройству; темпы экономи ческих реформ разли чаются
Последова тельность		Сначала капитализм, затем массовая демократия	Сначала капитализм, затем массовая демократия	ческий плюрализм?	Сначала капитализм, затем массовая демократия или по крайней мере полити ческий плюрализм?
Насилие	Зачастую насильст венным путем	Иногда насильст венным путем	Иногда насильст венным путем	Частые проявления насилия (площадь Тяньань мэнь)тема	Пока в основном мирным путем
Роль СМИ	Ограничен ная (не было радио и телевидения)	Важная (радио, ТВ), резкое усиление роли СМИ	СМИ как правило подавлялись или контроли ровались, за исключе нием экономи ческих реформ в условиях молодой демократии (напр. в Аргентине)	СМИ подавля ются	Резкое усиление роли всех СМИ, особенно радио и ТВ (эффект присутствия)
Роль внешних факторов	Довольно ограничен ная, за исключе нием культурного влияния британской модели	Важная: массовая демократия стала преоблада ющей моделью полити ческой организа ции общества (распростра нение модели)	Довольно важная: в 1970–1980-х стабильный, либераль ный и экстра вертный капитализм все больше становился образцом для подражания	Ограничен ная: возможно образцом послужила авторитар ная модель «азиатских тигров»	Чрезвычай но важная для стран за пределами бывшего СССР: без распада советской империи преобразо вания в этих странах были бы невозможны

Источник: Balcerowicz 1995b.

В-третьих, подобная последовательность событий обусловливала необходимость осуществления рыночных реформ - необычайно масштабных из-за наследия социалистической экономики - в условиях демократического, или, по крайней мере, плюралистического политического устройства. В большинстве других случаев подобные реформы осуществлялись недемократическими режимами (преобразования типа 3 и 4). В странах, подпадающих под эти категории, трудно найти хотя бы один пример перехода к рынку, сравнимого по масштабам с реформами в посткоммунистических странах Европы и к тому же осуществлявшегося в рамках демократического строя. Все радикальные экономические реформы в других государствах осуществлялись несомненно авторитарными и довольно репрессивными режимами (Чили в 1970-х, Китай начиная с конца этого же десятилетия). В 1980-е годы отдельные экономические реформы проводились в условиях политической демократии: среди них - программы приватизации в некоторых развитых странах Запада, а также стабилизация и структурная адаптация в развивающихся странах. В ходе этих преобразований также возникали проблемы, связанные с демократическим политическим устройством, которые, возможно, могли бы послужить предупреждением об аналогичных рисках при проведении куда более масштабных и сложных реформ в странах Центральной и Восточной Европы.

Сам факт этих затруднений, естественно, не следует считать аргументом в пользу авторитарной модели преобразований. И дело здесь не только в неоценимом значении демократии с точки зрения человеческого достоинства, но и в том, что авторитарный режим далеко не всегда способствует ускоренному экономическому развитию, как это случилось в Южной Корее и на Тайване. Во многих случаях он (как, например, режим Хуана Перона в Аргентине или коммунистические диктаторские режимы) оказывает катастрофическое воздействие на экономику.

Четвертой особенностью посткоммунистической трансформации в странах Центральной и Восточной Европы и СНГ стал ее сравнительно мирный характер. Конечно, в некоторых регионах бывшего коммунистического блока - в особенности в Югославии, на Кавказе и в некоторых бывших республиках советской Средней Азии - дело дошло до чудовищного кровопролития. Однако его причиной стали латентные межэтнические конфликты и/или использование «националистической карты» в целях сохранения диктаторских режимов, а не рыночные реформы и демократизация. В странах Центральной и Восточной Европы произошли мирные революции, а радикальное изменение политических и экономических институтов инициировалось в ходе переговоров между уходящей коммунистической элитой и оппозицией. (Единственным случаем, когда переходный период в этом регионе сопровождался насилием, стали события в Румынии, где смена власти произошла без предварительных переговоров). Мирные переговоры были бы невозможны (а если бы и произошли, то не принесли бы результатов), если бы советская угроза постепенно не сошла на нет благодаря горбачевской перестройке и гласности. Подобные «перемены по договоренности» не всегда основывались на четком политическом соглашении, и несли в себе немалый элемент непредсказуемости для всех главных действующих лиц. Однако их вообще бы не было, если бы представители старой элиты чувствовали угрозу своей личной безопасности или даже не были уверены, что получат возможность добиваться влиятельных постов в рамках новой системы. В этом смысле можно говорить о наличии неформальных политических договоренностей.

Ненасильственный характер перехода к новому строю в странах бывшего советского блока, связанный с подобными политическими договоренностями, оказывал существенное влияние на другие аспекты преобразований. Во-первых, прежняя правящая элита осталась в неприкосновенности и всегда была готова воспользоваться недовольством части населения (подобное недовольство, как это ни парадоксально, заглушает воспоминания об экономической разрухе, которой обернулась деятельность этих элит, когда они стояли у руля), чтобы добиться успехов на выборах. Во-вторых, в состав нарождающегося класса капиталистов как правило входят и некоторые представители прежних элит, что негативно сказывается на легитимности всего процесса перехода к капитализму и может привести к нападкам одной части прежней антикоммунистической оппозиции на другую - ту, что оказалась у власти. Подобные конфликты в рядах бывших оппозиционеров, несомненно, только на руку силам, представляющим старый режим.

Я уже упоминал о разграничении, которое обычно проводится между политическими и экономическими преобразованиями. Тем не менее на практике они во многом «накладываются» друг на друга. С одной стороны, некоторые реформы, которые обычно называют «экономическими», представляют собой и один из важных элементов трансформации политической системы. Так, приватизация экономики обеспечивает рост производительности труда, соответствие спроса и предложения и эффективность рыночных механизмов. Но одновременно она сужает возможности для политического патронажа и, наряду с либерализацией экономики, представляет собой необходимое условие для сохранения демократического строя .

Экономическая либерализация в узком смысле этого понятия - т.е. устранение барьеров на пути передвижения людей и товаров, ликвидация ценовых, валютных ограничений и др. - высвобождает рыночные силы и способствует увеличению производительности, но в то же время она уменьшает зависимость индивида от государства. Многие интеллектуалы, выступающие за демократию, но против радикальных рыночных реформ, игнорируют эту важную взаимосвязь.

С другой стороны, некоторые реформы, которые обычно определяются как «политические», влияют как на политику, так и на экономику. К примеру, эффективность и беспристрастность судебной системы имеет основополагающее значение как для обуздания государственного произвола, так и для обеспечения прав собственности и нерушимости контрактов, т.е. долгосрочных перспектив экономического развития.

Имея в виду эти оговорки, рассмотрим сначала экономические, а затем социально-политические аспекты переходного периода. Однако начать я хотел бы с краткой оценки унаследованной от прошлого коммунистической институциональной системы, поскольку именно ее характер, возможно, определяет основные направления посткоммунистических преобразований.

Основные положения настоящей главы основываются на работе: Balcerowicz 1995.

Подробнее об этом см.: Balcerowicz 1995.

Разумеется, развитие России начиная с 2000 г. подчинялось лишь одной задаче: сохранению ныне правящей элитой власти в своих руках ради бесконечного обогащения через некон-тролируемое присвоение природных богатств страны и бюджетных средств. Такая логика предполагала отторжение всего, что мешало восприятию страны как вотчины, а ее населения — как хо-лопов.

Однако это не извиняет европейцев, которые в своей политике в отношении России допустили за четверть века всевозможные ошибки.

1. Старт был дан еще в период перестройки и в первые последовавшие за ней годы. Советский Союз, как известно, начал клониться к закату после восточноевропейских революций 1989 г. и прекратил существование 25 декабря 1991 г. В Европе именно этот период стал временем осмысления как внутренней логики европейских сообществ, так и выработки отношения к внешнему (т.е. восточному) измерению. В результате, с одной стороны, были реализованы реформы, приведшие к подписанию 7 февраля 1992 года — через 44 дня после краха СССР — Маастрихтского договора о создании Европейского союза (вступил в силу 1 ноября 1993 года). С другой стороны, бывшим «союзникам» СССР — Польше, Чехословакии (с 1 января 1993 года Чехии), Венгрии, и даже странам Балтии — было недвусмыслен--но обещано членство в этом новом объединении. Россия же, реформы в которой способствовали историческому воссоеди-нению всех европейских народов и концу холодной войны, оказалась «в стороне» от происходивших перемен. Европейцы не только не предложили ей перспективного членства (которое могло быть обставлено массой обсто-ятельств и переговоры о котором могли длиться десятилетиями), но и в целом отказались от рассмотрения России как полноценной части Европы.

Собственно говоря, проведение границы, «фронтира» Европы по новым рубежам, сложившимся после краха СССР — по сути, по границам Советского Союза конца 1939 г., — стало первой и очень значимой ошибкой европейских политиков.

Уже в этот период было бы гораздо правильнее признать Россию естественной составной частью Европы (которой она была до этого на протяжении как минимум 300 лет и чьи пределы она раздвинула до Тихо-го океана) и попытаться объединить потенциалы западной и восточной ветвей европейской цивилизации. Однако сделано этого не было.

2. Кроме того, европейцы допустили еще одну ошибку, сочтя новую Россию «нормальной» страной и недооценив социальные, политические и мента-льные последствия краха Советского Союза. Если сравнить потерянные тер-ритории, глубину экономического спада, число русских, вдруг оказавшихся за пределами собственной страны, а также массу других обстоятельств, ока-жется, что Россия 1992 г. поразительно похожа на… Германию 1919-го, как раз после Версальского договора. Да, Россия проигрывала не настоящую, а всего лишь холодную войну; да, на нее не накладывались контрибуции, ее «лишь» попросили выплатить долги бывшего СССР, но сходство было сложно не заметить. По сути, на востоке Европа имела не просто «новую страну с переходной экономикой» (an emerging country with a tran-sition economy), а рухнувшую империю со всеми постимперскими комплексами и проблемами. Я не буду прорисовывать эту линию более подробно, но факт остается фактом: Европа, прекрасно помня про то, какую опасность таят в себе униженные империи, не предприняла ровным счетом ничего, чтобы Россия не воспринимала себя проигравшей стороной. Как минимум Европейский союз, уж если он и не стремился инкорпорировать в себя Российскую Федерацию, должен был максимально поддерживать постсоветскую интеграцию, предложить оставшимся странам СНГ «развернуть» европейскую модель на постсоветском пространстве, по сути, начать активный диалог между Берлином и Москвой как столицами крупнейших государств реального и потенциального интеграционных объединений. Это было тем более очевидно, что европейские со-общества сами создавались как средство подавления очагов военных кон-фликтов — и именно эта их способность была крайне необходима в первой половине 1990-х на просторах бывшего СССР. Однако, повторю, и в данной сфере ничего не было сделано.

Я полагаю, что искусственное разделение постсоветского пространства (и особенно его западных и южных «окраин») на Россию и «прочие» страны было второй очень важной ошибкой европейцев, которая во многом обусловила современные конфликты на европейско-российских границах.

Ни Украина, ни Белоруссия не были «колониями» или «покоренными терри-ториями» России даже в том смысле, в каком ими можно назвать государства Балтии. Киев был столицей Древней Руси, Полоцк намного старше Мос-квы; искусственное проведение линии между «метрополией» и другими частями империи означало ни больше ни меньше как покушение на часть «исторической России» (как ее называет В.Путин) и никак не могло сыграть положительной роли. «Объединяющая» Европа выступила на постсоветск-ом пространстве в роли «разделителя», подпитывающего конфликты.

3. Европейцы постоянно использовали применительно к России некие новые, особенные форматы взаимодействия, которые в значительной мере провоцировали разочарования, создавая впечатление (причем вполне обоснованное), что ЕС не рассматривает Москву как стратегического партнера. В 1996 г. специально «под Россию» был предложен формат «Сог-лашения о партнёрстве и сотрудничестве (Partnership and Coopertaion Agre-ement)», который родился из «Соглашений о сотрудничестве (Coopertaion Agre-ement)», до этого подписывавшихся только с группами стран (с АСЕАН в 1980 г. и Советом стран Персидского залива в 1989-м), но не с отдельными государствами. Сразу же после подписания данного документа с Россией по его подобию были заключены соглашения с бывшими постсоветскими республиками, не имевшие серьезных последствий. За этим последовала новая стратегия «Политики соседства» на южном и восточном «флангах». Не сли-шком желая оказаться в одной компании с Марокко, Алжиром, Тунисом, Ливией и Палестинской автономией (равно как и с Арменией, Грузией или Молдовой), Россия отказалась от участия в проекте и сейчас довольствуется ничего не значащим «особым статусом».

В 2010 г. в той же логике с Россией было заключено соглашение о «Партнерстве для модернизации» — и в этом случае сама концепция выглядела еще более двусмысленной, так как Россия однозначно воспринималась как государство, которое необходимо модернизировать, причем по целому ряду параметров и направлений.

Мне кажется, что

порные попытки европейцев изобразить Россию как страну, которая ну никак не «вписывается» в обычные параметры сотруд-ничества и взаимодействия, является третьей существенной ошибкой наших партнеров.

Так как, хотя в Москве, наверное, были и не против подчеркивания особого статуса своей страны, но только не таким образом, который демонстрирует ее периферийный статус и указывает на невозмо-жность выстраивания по-настоящему партнерских отношений.

4. Следует также отметить, что Европа — и в этом никто не собирается ее обвинять, но всё же — в последние годы стремится не строить никаких стратегических планов. Основа европейского успеха в том, что она движется к достижению своих целей небольшими выверенными шагами, но всё же создание единой Европы было большим стратегическим проектом. В начале XXI века этот проект можно считать завершенным, и теперь от Европы ждут «нового лидерства». Политические безумства России в последнее время — это как раз трагедия великого государства, которое не может ни само стать лидером, ни войти органичным образом в некое ядро государств, открыва-ющих новые горизонты. Союз России с США или Китаем маловероятен и ситуативен, так как экономические и политические «веса» не позволят ему стать союзом равных. В такой ситуации Россия и Европа — естественные союзники: для Европейского союза Россия может стать крайне важным партнером, сотрудничество с которым приносит большие выгоды, но который в то же время остается на более низком уровне, чем ЕС в целом; для России взаимодействие с Европой не менее важно, но при этом она может успокаивать себя тем, что на равных разговаривает с каждым из крупнейших государств Евросоюза. В такой конфигурации ни Москва не сталкивается с неким унижением, ни Брюссель не утрачивает своих лидирующих возможностей.

Я не буду говорить о том, каким потенциалом может обладать европейско-российский альянс, — от совместного освоения российских природных богатств и территорий и расширения общеевропейского рынка до новых уровней влияния сторон как потенциально самой мощной военной сверхдержавы и доминирующей силы в Евразии, — но он, несомненно, стал бы фактором как стабилизации России в рамках мировой политической системы, так и получения Европой нового стимула к стратегическому видению мира XXI века и своего места в нем.

Недооценка стратегического потенциала европейско-российского сотру-дничества — четвертая критическая ошибка западных европейцев ,

отказывающихся понимать, что, с одной стороны, европейский проект многие десятилетия жил прежде всего своим расширением и развитием и, с другой стороны, что Россия (как прежде та же Германия) не может быть безопасной для Европы иначе, как будучи инкорпорирована в европейские институты и развиваясь с учетом, а не вопреки, их внутренней логике.

5. Эти — а также некоторые другие — ошибки так или иначе имеют политическую природу. Но следует также признать, что

европейцы оказались не слишком дальновидными и в выстраивании собственного образа в глазах как большинства россиян, так и широких профессиональных групп внутри России,

которые могли бы выступить естественными союзниками Европы как люди, в общем и целом разделяющие европейские ценности.

Прежде всего крайне значимым сигналом со стороны ЕС могла бы стать отмена виз для российских граждан.

Большинство аргументов, которые мо-жно слышать в связи с этой проблемой, не выдерживают критики. С одной стороны, проблема мигрантов из третьих стран не стоит остро, так как отсутствие виз не оз-начает отсутствия контроля на границе. Как сейчас в аэропортах и на вокзалах проверяют наличие у отъезжающего визы, так проверяли бы и наличие российского паспорта. С другой стороны, всегда можно составить базу нежелательных лиц и не допускать их в европейские страны — эта прак-тика существует почти везде; появление в Европе россиян, официально внесенных в санкционные списки, делает рассуждения европейцев о «проблематичности» безвизового въезда совершенно смешными. Между тем принятие соответствующего решения стало бы мощнейшим ударом по антиевропейской риторике, которая сегодня нарастает внутри России.

Не менее существенным фактором выступила бы

либерализация торговых отношений — и, в частности, применение к России, например, таких же норм, которые обычно содержатся в Соглашениях об ассоциации, — причем даже в одностороннем порядке.

Россия — страна, экспортирующая в основном сырье, которое в Европе не производится в достатке; аграрная продукция, в которой мы тоже можем оказаться конкурентоспособ-ными, регулируется Единой сельскохозяйственной политикой, и ее экспорта из России тоже можно не бояться. Всё остальное сводится лишь к продукции нескольких отраслей, которая ни при каких обстоятельствах не разорит европейские компании, — но в то же время подобное одностороннее открытие рынка, если бы оно стало реальностью, могло бы оказать поистине заворажива-ющее действие на российское предпринимательское сообщество.

Я даже не говорю о том, насколько серьезное влияние на российское общество могли бы иметь даже символические шаги со стороны ЕС, — наприм-ер, прямое предложение России подать заявку на прием в Европейский со-юз

(а еще лучше — приглашение начать переговоры о членстве, исходящее от самого Брюсселя). Разумеется, учитывая основные цели и «идеологические постулаты» российской элиты, такое предложение сегодня было бы отвергнуто, — но оно разделило бы проевропейскую и традиционалистскую части российского общества сильнее, чем любой другой фактор, и мобилизовало бы прозападные силы, которые сейчас пребывают в стране в полном анабиозе. Иначе говоря, Европа, которая сегодня обладает одной из самых мощных «мягких сил» в мире (замечу: ни одна другая страна или союз не расширился столь масштабно за полвека, как ЕС), практически полностью отказывается применить ее для «соблазнения» России.

И это, на мой взгляд, непростительный промах современной Европы.

* * *

Сегодня мы имеем уникальную ситуацию. В то время, как в значи-тельной части мира, от Восточной Азии до Латинской Америки, элементы европейской культуры и европейского образа жизни проникают всё глубже в повседневные практики; когда Европа оказывается крайне успешной в установлении новых стандартов производства, природопользования и качества жизни даже в отношении неевропейских народов, самая крупная европейская нация показательно демонстрирует свою «неевропейскость» — которая на деле никогда не была ей свойственна.

Причину этому я вижу, разумеется, не в том, что Россия сильна, а Европа слаба, хотя некоторые кремлевские политологи и пытаются изобразить ситуацию именно в таком свете. Она скорее заключается в том, что Россия сегодня слишком слаба для того, чтобы требовать достойного ее места (никакое «вставание с колен» не воплотилось в реальной экономической мощи и политической влиятельности), но при этом слишком горда, чтобы общаться с более серьезным партнером с позиций младшего. Если бы политики в ЕС были более мудры, если бы они почаще вспоминали стратегию и тактику тех своих предшественников, которые в свое время превратили Германию в самого последовательного «европейца», — они нашли бы правильный язык и правильные концепты для общения с Россией. Во все времена и на всех континентах, если союзы более сильного с более слабым проваливались, вина за это могла возлагаться только на первого, который не нашел подходящего метода общения со вторым. Сегодня, я убежден, крайне важно повторять, что значительная часть вины за то, что современная Россия действительно не является Европой, — лежит на самих европейцах. Потому что в условиях, ко-гда российским властям выгодно противостоять Европе, изменение нынешнего положения вещей может прийти не из Москвы, а из Берлина или Парижа, Рима или Брюсселя.

Социализм и судьба России Попов Евгений Борисович

11.3.3. Основные ошибки, допущенные при строительстве социализма

1. «Одной из важнейших ошибок явилось прекращение работы над теорией развития общества при становлении социалистических, а далее – коммунистических производственных отношений. Отсутствие теории создает хаос в принятии решений по стратегическим и текущим вопросам. При этом неизбежно накопление ошибок, поскольку нет научно обоснованной линии, относительно которой можно сверять свой курс… В.И.Ленин развил отдельные положения марксизма на период перехода от империализма к социализму. При этом он внес новый момент, обосновав принципиальную возможность победы социализма в отдельной стране – в России … И.В. Сталин дал лишь отдельные фрагменты теории развития социализма. Всего этого оказалось недостаточно для обеспечения полной и окончательной победы социализма и построения коммунистического общества» .

Ацюковский здесь, вообще говоря, умаляет заслуги Ленина и Сталина. Особенно Сталина. Здесь он противоречит самому себе: с одной стороны, он говорит, что именно при Сталине и был построен социализм, готовый к переходу в коммунизм, а с другой – оказывается это было сделано без всякой теории. А ведь если хорошо что-то сделано на практике, то теорией, в первом приближении, является просто описание этого сделанного. К тому же Ацюковский часто цитирует Сталина, в том числе и для подтверждения фундаментальных положений своей теории. И нельзя согласиться с тем, что социализм в СССР рухнул от недостатка теории, если доподлинно известно, что он рухнул от предательства руководства КПСС, т. е. от поражения сил социализма в классовой борьбе.

2. «Второй принципиальной ошибкой было то, что в последней Программе КПСС строительство коммунизма предполагалось производить путем развития материально-технической базы вместо развития коммунистических производственных отношений…» .

Здесь Ацюковский неточно сделал вывод из своего же материала: он не против развития материально-технической базы, но наряду с развитием коммунистических производственных отношений.

3. «Третьей принципиальной ошибкой было замораживание социалистических производственных отношений, приведшее к обострению противоречий социализма… Мало того, в социалистическое в целом общество в принудительном порядке стали внедряться капиталистические производственные отношения. Это не могло не привести к загниванию и перерождению общества» .

4. «Четвертой ошибкой являлась сверхцентрализация управления. Нет сомнения, что Коммунистическая партия, стоящая во главе государства, должна задавать общий тон. Однако это не означает, что она должна всюду командовать. Всякая система управления тогда совершенна, когда она построена по иерархическому принципу. Это значит, что каждое нижнее звено должно обладать в пределах общей задачи наибольшей степенью самостоятельности. Должны существовать не только вертикальные, но и горизонтальные связи. Тогда не только каждый руководитель, но и каждый рядовой работник получает возможность проявить максимальную инициативу, направленную на общую пользу» .

5. «Пятой ошибкой явилась партийная подмена хозяйственных функций. Вместо идеологического и политэкономического руководства страной, что являлось ее непосредственной задачей, партия стала осуществлять руководство хозяйственной деятельностью, проявив при этом полную некомпетентность и несостоятельность как в этом вопросе, так и в своих основных функциях. Некомпетентные партийные карьеристы назначались на руководящие посты отраслей и предприятий райкомами и горкомами вместо специалистов, обладавших необходимыми знаниями. И все это ради материального благополучия, привилегий и личного обогащения при нежелании постоянно учиться и повышать свой теоретический уровень и при отсутствии постоянного государственного контроля за уровнем подготовки руководителей и компетентности принимаемых решений» .

6. «Шестой ошибкой явилась ликвидация реальной демократии. Не стало никакого механизма отзыва полномочных лиц, не справляющихся со своими обязанностями, в том числе руководителей любых уровней, даже избранных депутатов. Между тем, В.И.Ленин придавал особое значение этому обстоятельству. Особое дело о привилегиях. Имевшаяся система привилегий у руководящего состава неизбежно привлекала на высокие посты алчных, но не компетентных людей, всячески затем оберегавших себя от критики, вплоть до прямых репрессий, что и происходило» .

Анализируя причины контрреволюшии в СССР. Ацюковский говорит, что вопреки широкораспространённому мнению основными были не внешние, а внутренние причины:

«Однако пока социализм был крепок, с ним ничего сделать не удавалось. А когда он ослаб, удалось. Инфекция всегда носится в воздухе, но подвержен ей лишь слабый организм. А отсюда вывод: после излечения заболевшего организма, в данном случае, после революции, которая восстановит социализм, основное внимание должно быть направлено не только на отражение новой возможной агрессии, но и, главным образом, на исключение новых внутренних предпосылок реставрации капитализма» .

Ацюковский отмечает большую роль Запада в подготовке контрреволюции:

«…с начала 50-х годов осуществлялись долговременные (спланированные на 30 и более лет) специальные тайные операции американских и английских спецслужб под кодовыми наименованиями «Лиотэ», «Акиэ», «Риббанд», «Спринтер», «Влияние», «ВИП» и др. Основное их направление – создание в СССР «пятой колонны», прежде всего, в верхнем эшелоне власти, и его ликвидация. Кроме того, с начала 60-х годов для достижения этих же целей, по указанию президента США Дж. Кеннеди, велась работа по приобретению «агентов влияния» в средствах массовой информации СССР.

Таким образом, международный империализм сыграл существенную роль в проведении «Перестройки» в нашей стране и ееразвале» .

Но, тем не менее, главными он считает внутренние причины:

«Однако ничего этого не могло бы произойти, если бы социализм не сгнил изнутри» .

Аттюковский выделяет три этапа подготовки контрреволюции:

«Контрреволюционный переворот в нашей стране был проведен рядом последовательных этапов.

Первым и самым главным этапом подготовки контрреволюции явились хрущевские мероприятия по разобобществлению средств производства, о чем уже сказано выше. Это было подкреплено Программой КПСС, утвержденной XXII съездом в 1961 году, расширявшей сферу товарно-денежных отношений, как в сфере производства, так и в сфере потребления.

Второй этап контрреволюции – принятие Верховным Советом СССР серии антисоциалистических законов о взятии курса на «рыночную экономику», которая, конечно, была шагом назад и которая уже непосредственно готовила почву для закабаления страны Западом.

Третий этап контрреволюции – начало так называемой «Перестройки», в апреле 1985 г. провозглашенной Генеральным секретарем КПССМ.С.Горбачевым» .

Т.е. главным контрреволюционером Ацюковский считает Хрущёва. В какой-то степени с этим можно согласиться: вреда Хрущёв принёс много.

Ацюковский понимает, что Горбачёв – предатель:

«Партийный оборотень и государственный изменник-Генеральный секретарь КПСС М.С.Горбачев, двуличный и лицемерный, скрыл от народа и партии эти подлинные цели «Перестройки». Изощренной ложью он усыпил бдительность советских людей. Чтобы завоевать политический авторитет и доверие народных масс, он первоначально выдвинул лозунг об ускорении развития страны, демократизации жизни общества и борьбы с бюрократизмом. На деле же Генеральный секретарь и созданное им послушное руководство делали все, чтобы разложить партию изнутри, дискредитировать ее в глазах народа и лишить руководящей роли в обществе» .

Из этой цитаты следует, что контрреволюция организована сверху предательской кликой Горбачёва. Но тогда повисают в воздухе все утверждения Ацюковского о том, что главным были мероприятия по разобобществлению . Предательство сработало бы и без этого, поскольку объективные причины: зависть интеллигенции к нетрудовым доходам их коллег на Западе осталась.

Из книги Афёры с фальшивыми деньгами. Из истории подделки денежных знаков автора Вермуш Гюнтер

Три ошибки Хайлинг и Фетцнер допустили три ошибки, совершенно непростительные для служащих предприятия, где производятся деньги.Первая ошибка – это монета в две марки, заказ на чеканку которой поступил на монетные дворы Карлсруэ и Гамбурга в 1959 году. Штампы поступили из

Из книги Наши задачи -Том I автора Ильин Иван Александрович

Из книги Операция "Трест" [Советская разведка против русской эмиграции. 1921-1937 гг.] автора Гаспарян Армен Сумбатович

Основные тезисы обличения лжеучения социализма, принятые в заседании Собора Русской православной церкви за границей. 18 ноября / 1 декабря 1921 г.I. Русское заграничное церковное собрание считает необходимым осудить лжеучение социализма и наиболее последовательную его

Из книги Проблемы культуры. Культура переходного периода автора Троцкий Лев Давидович

II. Роль печати в культурном строительстве

Из книги Пропаганда как оружие в войне автора Зульцман Рудольф

Психологические ошибки Пропагандисты всегда должны помнить о том, что между пропагандой, которая имеет целью поднять моральный дух собственного народа, и пропагандой, которая свою задачу видит в ослаблении воли противника к сопротивлению, существует большая разница.

Из книги И. В. Сталин. Вождь оклеветанной эпохи автора Бессонов Борис Николаевич

ГЛАВА 2. И. В. Сталин. Создание советского государства. Борьба против великодержавного шовинизма и местного национализма в национально-государственном строительстве На исходе победоносной Гражданской войны перед советской властью все более настоятельно вставала

Из книги Проект Россия. Большая идея автора Шалыганов Юрий Викторович

Глава 8. Про ошибки Возможно, ум мешает жить. Многие советуют не думать, а просто жить - радоваться солнцу, наслаждаться пением птиц, заботиться о хлебе насущном… О глобальном думать не надо. Зачем, если все до нас давно продумали. Надо просто жить, и будет нам счастье.

Из книги Викиликс. Компромат на Россию автора Автор неизвестен

Американские ошибки в Афганистане 8. (S//NF) Накануне встречи с конгрессменом Элсвортом я имел короткий разговор с Карзаем один на один. Он согласился со мной, что нужно постараться провести эту встречу максимально плодотворно. Однако, как только встреча началась, Карзай

Из книги Сталин И.В. Цитаты автора Кувшинов В

О колхозном строительстве Надо бросить общие фразы и болтовню о сельском хозяйстве вообще и перейти, наконец, к разработке практических мероприятий по поднятию зернового хозяйства сообразно с разнообразными условиями различных районов. Пора перейти от слов к делу и

Из книги Россия. История успеха. Перед потопом автора Горянин Александр Борисович

2. Пробы и ошибки Четвертая, последняя в истории Российской империи Дума приступила к работе в предкризисный для страны и всего мира период – в канун Первой мировой войны. С ноября 1912 г. по февраль 1917-го. состоялось пять сессий. По составу четвертая Дума мало отличалась от

Из книги 10 мифов об СССР автора Бузгалин Александр Владимирович

Кадровые и технические ограничения в строительстве РККА Промышленность в начале 30-х гг. вынуждена была начинать производство военной техники с прямого копирования зарубежных образцов в танкостроении («Виккерс 6-тонный» – «Т-26», «Кристи М.1930 и М.1931» – «БТ-2») или

Из книги Газета Завтра 979 (36 2012) автора Завтра Газета

Из книги Аэрофобия автора Ершов Василий Васильевич

Ошибки экипажей Высказывания разумных людей:«Вы на своей работе ошибок не совершаете? Думаю, вряд ли - цена только им меньше. Но те, кто сидит за штурвалом, - ТАКИЕ ЖЕ люди, только вы своими высказываниями их право на ошибку сводите к нулю, а за собой оставляете, а у вас на

Из книги Южный Урал, № 1 автора Захаров Дмитрий

НА СТРОИТЕЛЬСТВЕ Здесь всюду шум строительства теперь. Грызёт огромный экскаватор глину, И тишина, как осторожный зверь, И ночью не спускается в долину. Конвейер новый от извёстки бел. Как инеем, покрыта цепь стальная. Три дерева шумят, напоминая О хвойном лесе, что кругом

Из книги Англия и остальной мир [Взгляд с Бейкер-стрит. Сборник статей] автора Конан Дойль Артур

О строительстве спортивных площадок … Мне кажется, что вопрос о строительстве спортивного комплекса в Норт-энде содержит в себе два пункта, которым до сих пор не было уделено должного внимания. Первое: важно определить принципы, исходя из которых это мероприятие будет

Из книги Санкции. Экономика для русских автора Катасонов Валентин Юрьевич

Часть 1. О строительстве нового мирового финансового