Почему мы все-таки можем - можем и должны отдать предпочтению Православию? Еще раз говорю - не потому, что мы родились здесь - слишком это слабый аргумент. Нет, мы должны «твердое основание своей веры иметь», как пишет апостол Петр. Мы должны иметь твердое основание, а не как дети, которым сказали, что я не верю. Потому что мы сейчас находимся в такой среде, в такой окружающей действительности, когда мы должны знать, что ответить каждому вопрошающему. Должны знать!
В данном случае, когда мы касаемся других конфессий, первое, о чем хочется мне сказать - скажи мне, кто твои друзья, и я скажу тебе, кто ты. Знаете такую мудрость? И правда, иногда приходится убеждаться: вот человек, видишь его. Кажется, все - нормальный и хороший человек. Но смотришь - друзья какие… Странно - он хороший, а друзья-проходимцы. Через некоторое время убеждаешься - лукавый человек. Под личиной простоты, непосредственности, общительности оказывается лукавый человек. Это же народная мудрость - то есть мудрость не какого-то человека, а мудрость веков: «скажи мне, кто твои друзья, и я скажу тебе, кто ты».
Я перефразирую это и скажу вам мысль, которая заслуживает также полного внимания. Скажите мне, кто ваши святые, и я скажу, какова ваша Церковь. Почему канонизация должна быть в высшей степени осторожным актом? По святым мы можем судить о Церкви, о ее спасительности, ибо задача Церкви только одна. Вы слышите - только одна. Это не разработанность богословского вероучения, не все эти религиозно-философские идеи и прочее - нет, нет! Церковь установлена только с одной целью - слышите! единственной целью, установленной Церковью, с одной - указать человеку путь и дать средства к спасению. Вот все. Вот почему говорим, по святым мы можем говорить о самой Церкви, о ее истинности или ложности. Ибо святые - это кто такие? Это те, которых Церковь называет - вот тот идеал, к которому вы должны стремиться. Понятно, каким? Почему должны стремиться, каждый на своем поприще. Мирской человек - пожалуйста, вот вам идеал, монах - вот какой идеал, деятель какой-то - вот так. Смотрите, видите - идеал, причем чего? - идеал духовной жизни. Вот, оказывается, к чему мы должны стремиться, чего можно достичь и нужно достигать. Вот кто такое святые.
Вот если с этой точки зрения мы обратимся к двум основным ветвям христианства. Но сейчас основная идея - толерантность, сейчас должны говорить «все, все хорошо». Дважды два четыре - хорошо, три с полтиной - еще лучше. Все хорошо, не сметь говорить об истинности! Мы толерантны. И зло, и благо - два пути, ведут к единой цели оба, и все равно, куда идти. Как вам нравится это? И все равно, куда идти… Поэтому то, что сейчас я вам скажу - молчите и скрывайте в середине своей души, в середине, наружу можно ничего.
Итак, касаясь главной ветви, по масштабам главной, - католицизма, что я могу сказать? То, что стало называться римо-католицизмом, Римская Церковь, которая оказалась в расколе с ХI столетия от Православия - чем она характеризуется в этом плане. Фактом, на который стоит обратить самое серьезное внимание - сейчас особенно, сейчас именно. Еще когда мы были в Советском Союзе, это было для нас не очень важно, и до этого. Сейчас - какое имеет огромное значение то, о чем хочу я вам сказать! Только послушайте. Приезжаешь в монастыри католические, спрашиваешь, как у вас библиотека? как Святые Отцы - пожалуйста, вот они, стоят, древние отцы. Чем руководствуетесь в своей духовной жизни? Чем и кем? Игнатием Лойолой «Духовные упражнения», Франциском Ассизским. В женских - Каталиной Сиенской, Терезой Авильской и так далее. Да… А кто это такие? Начинаем смотреть, кто же это такие. И с изумлением поднимаем глаза на них - как?.. Святые Отцы древней Церкви неразделенной стоят на полках, стоят. Спите, спите. Ибо католическая Церковь в своей жизни, римокатолики, монастыри - не Древними Отцами руководствуются, а новыми, которые порождены уже в расколе и которые проповедуют принципы духовной жизни, прямо противоположные тем, которые утверждались всем древнеотеческим, тысячелетним опытом Святых Отцов. Прямо противоположным.
В чем эта противоположность? То, что Древние Отцы называли прелестью, запрещали категорически это делать, предупреждали всячески - здесь превозносится, как святыня. Что же именно?
Что же именно? Все - и современные католические монастыри, настольной книгой имеют «Духовные упражнения» Игнатия Лойолы. Игнатий Лойола - основатель ордена иезуитов, XVI век. Что там, основная какая идея? Основная идея - вы только послушайте! - тот, кто хочет достичь чего-то в духовной жизни, должен ежедневно, в течение определенного там времени, каждый день совершать упражнения мысленные, я не говорю уже о внешних, физических. Мысленные упражнения, которые в чем состоят? Они выражаются, точнее всего, вот этими двумя словами - «вообрази себе», «представь себе». Я закрываю глаза и представляю себе. Что же, представь себе? Молодая девушка сидит, читает Священное Писание, и вдруг является архангел, говорит: «Радуйся, благодатная!» Представьте себе, что с ней происходит? Как, в каком она испуге, как дальше идет беседа, как она ведет себя? Представьте все себе, воображайте это! Как дальше идет разговор, повторяйте!
Кино!.. Кинематограф!… Представьте себе, как она потом идет к Елизавете, представьте горные тропы, пейзажи окружающие, пение птиц, ароматы трав. Представьте, как она входит к Елизавете, как они встречаются, целуются, как говорит: «О, Боже мой, до чего же прекрасно!» И живу я весь в мире своих фантазий. Это называется - «Духовные упражнения».
Пимен Великий говорит: «Если не хочешь сойти с ума, то не воображай никогда себе ничего». Никаких картин, никаких представлений, никакого воображения! категорически запрещено! Потому что тогда мы начинаем обращаться уже не к Богу и к истине, а к своим фантазиям. Я бы мог вам привести множество примеров из этих святых, некоторые из них просто безобразны. Какая-нибудь Тереза Авильская говорит «Возлюбленный», то есть Христос, зовет таким свистом, что не услышать этого невозможно: «И душа изнемогает от желания». Является ей так называемый Христос и говорит: «До этого Я был Бог твой, отныне Я - супруг твой». А она падает в изнеможении. И до чего доходит - в общем, не хочу я перечислять даже, это часто приходится, и просто неприятно даже.
Я что хочу вам сказать: сам образ молитвы, о котором говорит Православие - «без ум», то есть ум должен быть безвидным, слышите? Ум должен быть безвидным, никаких картин, никаких представлений. Ум должен быть заключен в слова молитвы, и совершаться молитва должна с покаянием, с благоговением, с сокрушением сердца, с вниманием, говорит Православие, предупреждает строго об этом.
Здесь вам - театр с действующими лицами. Небывалое явление с тем же Франциском Ассизским. Ни один из великих святых до него никогда не имел никаких стигматов (ран на руках и ногах - кровавых ран, незаживающих). Кажется, достигали величайших состояний, Макарий Великий назван земным Богом - называли его Древние Отцы. У Сисоя Великого лицо, как солнце, светилось перед смертью. Никто, никогда - ну что вы, причем тут нервы, при чем тут психика? Благодать и нервы - совсем разные реальности. И вдруг, в XIII столетии появляется Франциск Ассизский, у которого перед Воздвижением Дух является - серафим крылатый, и поражает его стрелами в места язв Иисусовых, и начинают незаживающие кровавые раны.
Там это рассматривается, как признак величайшей святости, его уравнивают со Христом, он сам повторяет во всем - избирает двенадцать учеников, совершает тайное свое вече, когда умирает - его жизнеписатель пишет: «Бог-Отец растерялся - кому же отдать предпочтение - Сыну по естеству, или сыну по благодати Франциску». Но вы подумаете и скажете - мало ли кто там напишет какой. Верно, согласен. Но это же стало фактической верой!..
Учение о заслугах - это то католическое учение, которое вопиюще противоречит Евангелию и всему Святоотеческому наследию. «Если все повеленная вам сотворите», говорит Христос, будьте уверены и знайте, что вы рабы неключимые. Он говорит: «Если все сотворите». Интересно - кто это может все сотворить? Тот же Макарий Великий что писал: «Боже (молитву утреннюю, молитву которую вы все прекрасно знаете) очисти мя грешного, яко николиже (никогда) сотворив благое пред тобою». Вы слышите? Это он-то, великий подвижник, «никогда же сотворив благое пред Тобою»?..
А там - какое же учение? Я могу совершить не только добрые деяния, которые будут моими заслугами, но могу совершить сверх должное. Вы слышите - сверх должное! Что такое сверх должное? Если отрекусь от брака, от имущества, и так далее - это сверхдолжные заслуги. Вы представьте себе, в каком сознании уже человек принимает это монашество - уже с чем? С высоким мнением о себе.
Тереза Маленькая, которая недавно была прославлена, пришла в монастырь и прямо заявила - я пришла в монастырь, чтобы молиться за души грешников, и особенно - за духовенство. Не о себе же, правда, молиться? О себе - уже ничего не надо, она же уже совершила сверх должные заслуги, поступив в монастырь.
Говорят - какая связь между вероучением и духовной жизнью? А вот какая. Вероучение говорит, что ты можешь совершить заслуги, а можешь приобрести сверх должные заслуги. Как это?
Я со сверхдолжными заслугами - слышите, кто я? Не вздумайте подойти ко мне. Я не говорю о других вещах вероучительных - о папизме и прочем. Христос сказал, что «Мое Царство не от мира сего», а папизм говорит - нет, извините, - и от мира сего.
Вот почему я не могу принять католическое учение. Я не могу признать католицизм истинным учением. К сожалению, по этим принципиальным вопросам, - я участвовал во многих диалогах с католиками - никогда эти вопросы не ставятся. Говорим о праздных абстракциях, но не о том, что является существом человеческой жизни. Это, я вам скажу, очень жалко.
В отношении протестантизма - тут еще проще, друзья мои. И проще, не знаю - хуже или нет - уже совсем до ручки, что называется, дошли. Дело вот в чем. Протестантизм утверждает, что вера во Христа освобождает человека от всех грехов. Не только прошедших - но и от настоящих и будущих. Вы слышите - я вам говорю с полной ответственностью это. Это не сочинение, не поклеп, не клевета, таково учение: вера во Христа освобождает от всех грехов - всех, и будущих в том числе. Поэтому там они уже спасены. О спасении там вообще речь не идет. Поэтому там не нужны никакие подвиги, ничего не нужно. Ты христианин - делай добрые дела, вот все. А для спасения тебе это не нужно. И дела - это вовсе не для спасения, это просто последствие принятия тобой христианства. Ничего не нужно для спасения.
У меня спрашивает один священник, что ему ответить - там, на Западе. Они говорят - вот мы знаем, что мы спасены, а вы, православные? Он говорит - что мне ответить? Прямо, говорит, при всех, публично спрашивают. Я говорю - ответьте ему, что мы надеемся, что если будем жить по-христиански, то Господь помилует нас. Но утверждать, что я знаю, для нас - православных, это признак гордыни и полного заблуждения.
Они уже знают, что спасены, поэтому очень просто обращаются: «Идите ко мне, вы уже спасены, сейчас Дух Святой на вас сойдет!» Как все просто… До чего опошлить - простите меня, если бы они были здесь, я бы такое слово не употребил. До чего унизить христианство! Христос говорит: «Царство Божие нудится». Нудится - понуждением только берется. Мы должны бороться со своими грехами - для того даны Заповеди. Зачем же они нужны, если я поверил - и все в порядке? Какой смысл тогда в Заповедях? Какой смысл в покаянии? Все отброшено, духовной жизни нет.
Поэтому если в католицизме, например, есть святые и есть грешные, то в протестантизме - все святые. Кстати, очень интересно: один из опросов в США дал очень любопытные результаты. В частности, 21% опрошенных заявили, что они - святые. Вот так. Я нисколько этому не удивлен.
Теперь вам понятно, почему я не могу принять ни того, ни другого. Хотя я часто с ними общался, имел дискуссии, вот сейчас опять поеду читать в университете для лютеран лекции, кстати. Я им прямо говорю: вы знаете, какой у вас принцип в жизни? Они говорят - какой? Очень просто у вас - «ищите, прежде всего, что пить, что есть и во что одеться, а Царство Божие приложится вам». Они в восторге - вы правы, профессор! - они соглашаются.
Вот такова ситуация, с которой мы имеем дело. Это конечно, кратко очень я вам предлагаю, без множества иллюстраций, которые были бы очень важны для вас.
Алексей Ильич Осипов.
Читать дословный конспект лекции профессора
Осипова А. И. (5 курс МДС, 22 апреля 2013 г.).
Скачать
mp3 с официального сайта
34. Аргументы истинности Православия
Один из серьёзнейших вопросов нашего времени, а с какой стати, почему мы христиане? Возьмите сейчас в Европе: что вы, христианские храмы закрываются. Превращаются в бары, рестораны, кофейни, спортивные залы. Мечети так и растут как грибы. И я уверен, что одной из причин, что даже богословская наука там находится или, я бы сказал, в критическом состоянии, или, по крайней мере, оказывается неспособной, буквально, говорить о самом главном.
Действительно, почему христианство, с какой стати? Все обращают внимание: мусульмане, смотрите: жертвуют собой, взрывается сам, взрывают целые объекты. А христиане что? Видите, на что обращают внимание, то есть на вещи, я бы сказал, психологического характера, конечно, которые впечатляют, ничего не скажешь, естественно. Но вопрос-то принципиальный, о котором надо бы говорить и говорить, объяснять и объяснять. Почему христианство, а не другие религии?
Как доказать истинность религии?
Скажу вам так: конечно, есть очень большой путь, чтобы говорить об этом. Знаете, может быть, помните, в одной из первых лекций я вам говорил. Представьте себе плоскатиков. Плоскатики – это существа разумные, конечно, но которые знают только два измерения: широту и долготу. А есть трёхмерные существа, которые знают ещё и третье измерение. Так вот, чтобы плоскатику перейти от сюда вот сюда (с одной стороны листа на оборотную), представляете, какой путь ему надо проделать? А для трёхмерного раз, во мгновение ока уже там. Чудо! Ну, это вопрос о чудесах, я хочу сказать о другом.
Есть, конечно, метод, с помощью которого можно убедиться, что христианство истинная религия: это провести большой, очень масштабный экскурс сравнительного анализа религий. Их вероучительных систем, их моральных требований, их исторических истоков, тех последствий, которые проистекают для человека из их учения. Очень большая работа, представляете? Вот, отец Серафим Роуз, например, это замечательный подвижник XX века, американец. Он, кстати, очень много занимался именно такой работой. Но это требуется целая система, потребуется огромное время, чтобы пройтись по этим всем религиям тщательным образом и убедиться в этом результате. Но есть другой способ.
Вот я по своей лености нашёл совсем другой способ. Он заключается в чём? Я поставил другой вопрос: существуют ли и могут ли существовать в религии, в той, иной или третьей, объективные аргументы, которые свидетельствуют о неземном, а лучше сказать, о божественном происхождении данной религии? Если такие объективные аргументы в какой-либо религии есть, следовательно, она истинна. Потому, что Бог есть истина по определению. Если божественное происхождение, значит, это есть истинная религия. А Бог, как сказал хорошо Феодосий Печерский, Бог не двоеверен, если истинна одна религия, следовательно, другие ошибаются. В чём – это вопрос уже другой. Но для нас уже и не столь важно: как и насколько ошибаются, в чём ошибаются. Важно другое – важно найти истинную религию, то есть ту, которая имеет божественное происхождение, и, следовательно, её учение является истинным. Вот путь. Правда, это намного проще?
И здесь, конечно, можно пойти опять по пути исследования всех религий – пожалуйста. Но в первую очередь, наверное, по крайней мере, для христиан, надо поговорить о своей религии, имеет ли она таковые истинные аргументы. Если она такие имеет – всё, вопрос решён. Как мы в школе занимались, знаете ли, когда нужно было что-то доказать, сначала делалось утверждение, а потом уже приводилась система доказательств. Так вот и здесь.
Об объективности аргументов
Я хочу сказать, что христианство имеет такие объективные аргументы. Что значит объективные? Это те аргументы, которые может рассматривать любой человек со стороны независимо от своих убеждений. Независимо совершенно, просто будет смотреть и видеть. Как теорема: хотите, не хотите, нравится вам или не нравится, но сумма углов треугольника равна двум прямым. Вот доказательство, никуда не денешься. Говорят, когда теория относительности появилась, то было очень много протестов, по крайней мере, недоумений и возражения пытались делать, потому, что дикую вещь совершенно предложила. Что, оказывается, время – это не что-то постоянное, а зависит от скорости движущегося объекта, представляете? Человек полетал на какой-то ракете с близкой к свету скорости годок, вернулся на Землю, ничего узнать не может. Тут прошло сто лет или двести. Что за абсурд? «У тебя часы-то с собой были? – Ну, да. – Ничего не понимаю». Хлопали себя, этого не может быть, это абсурд! Но факт таков. Так, что видите, не зависит от того, верит человек или не верит. Доказательство, когда проверили – да, это так и есть. Пришлось принять, никуда не денешься. Вот и здесь тоже.
Вот что такое объективные аргументы. То есть, не важно, каких я убеждений, верю или не верю, проверь их.
Но прекрасно вы, конечно, понимаете, что одно дело математическая наука, которая имеет дело с абстрактными, отвлечёнными объектами, которых в реальности даже нет. Например, точка. Нам говорят: точка не имеет размера. Покажите мне эту точку, которая не имеет размера. Её не существует, конечно, но абстрагируемся мы и берём. Или тот же треугольник: да нет такого треугольника, в котором, действительно, 180 градусов только. Да ничего подобного, всегда будет или больше или меньше чуть-чуть. Нет такого, но мы берём абстракцию, отвлечение от реальности. Вот так. Так вот и здесь. Вот один из важных путей, один из важных методов нашего подхода к решению в высшей степени важной проблемы, которая сейчас насущна для множества людей.
Земные «ценности» – основа объединения религий
Я вам говорил, почему насущна: сейчас идёт перемешивание всего, добра со злом. Что там уже теософия Блаватской? Сейчас идёт на уровне куда более высоком. Кто такая Блаватская, сумасшедшая, да и всё. А тут папа Римский устраивает всемирное моление всех религий. Уже вообще идёт речь о создании единой религии. Причём религии какой? Которая все догматические вещи… Я напоминаю вам, друзья: все вероучительные истины оказываются не имеющими значения. Вы слышите? Вы можете как вам угодно мыслить, это не важно. Единство религий в другом: один Бог, и пусть каждый кланяется Ему так, как он считает нужным. И всё.
Кстати, хочу вам отметить интересное явление, которое надо вам знать. Во времена Христа помните, что из себя представляло ветхозаветное сознание людей? Были фарисеи и саддукеи. Если фарисеи были вполне людьми верующими, религиозными, скажу так, то саддукеи были атеисты. Они не верили во что? Во всеобщее воскресение, существование души у человека, вы слышите? Существование духовного мира, ангелов: ничего этого нет. Они же были атеисты! И были вместе! Спорили друг с другом, Боже мой, какие свары были, но были вместе! В одной религии и атеизм и Бог.
Так вот, иудаизм, как видите, тогда уже в какой степени был развит. Последующий иудаизм чем характеризуется? Это вам, студентам, важно знать. Тем, что там вероучительные моменты потеряли принципиальное значение. Вся суть не в догматических положениях, а в характере правил жизни, особенно следование основной идее. Эта основная идея была хорошо выражена отцом Александром Менем, когда он сказал, что под Царством Божием часто разумеется внешнее торжество Израиля и потрясающее благоденствие на земле. Всё. Одни верят в Бога, другие не верят в Бога, но идея остаётся. Так вот, единая религия будущего, как её назвал отец Серафим Роуз, она будет представлять из себя следующее. Не важно, как и во что вы верите, важно что? Вы видели, я показывал, во что уже христианство уже превращается: земные «ценности», так называемые, в огромных кавычках «ценности». Они становятся главной целью, основными религиозными проблемами, точнее основными проблемами религиозного человека. Вот какая религия грядёт вовсю, уже со всех сторон идёт на человечество. Единая религия будущего. Какая? Да здравствует мамона!
Поэтому неоднократно приходилось говорить, что вы не найдёте конференции, которая бы занималась вопросами духовной жизни, или вообще о проблемах духовной жизни, или какими-то конкретными. Занимается современное христианство исключительно внешними проблемами. Теми, которые называют мирскими проблемами. Мирскими проблемами: образованием, воспитанием, экономикой, техникой, перспективами развития, чего только нет. О духовной жизни что говорить?
Так вот, в связи с этим, обращаю ваше внимание, и вам придётся отвечать: а с какой стати мы должны быть христианами? С какой стати? И вот здесь стоит знать те, по крайней мере, основные аргументы, которые, как кажется, могут быть сформулированы достаточно чётко и обоснованно. Их несколько, этих аргументов.
Исторический аргумент истинности христианства
Первый, о котором, кажется, мы с вами говорили уже, я просто о нём напомню, это исторический аргумент. Суть его заключается в чём? Совершенно невозможно объяснить с точки зрения исторической науки сохранение христианства и его распространение. Почему? Потому что, как вы знаете, началось с чего сразу? С уничтожения христианства. Причём, уничтожения кого? Точно по пророку: поражу пастыря, и рассеются овцы, помните, Сам Христос говорит. Поразили Христа, Его, в надежде на то, что затем рассеются и прочие овцы.
Это, я вам скажу, поразительное явление, что христианство сохранилось. Страшные гонения со стороны иудейства, затем со стороны Рима, когда христианство было объявлено единственной незаконной религией в империи. Подумайте только! Причём, когда Болотов, наш историк знаменитый, действительно историк, объясняет это тем, что христиане отказывались приносить жертвы императору, воскуряя фимиам и бросая зёрна, то звучит это немножко странно. Потому, что точно также отказывались приносить эти жертвы и иудеи, но их религия не была объявлена вне закона, их никто не преследовал по религиозным убеждениям, они спокойно жили по всей Римской империи. Христиан же – ко львам. Правда, любопытно?
И вот, если мы посмотрим за этот период до 313 года до эдикта Константина Великого, насчитывают десять-одиннадцать тяжелейших волн гонений. Был один период, когда целых сто лет, кажется, не было гонений. Почти сто лет: это с Трояна до следующего императора, меньше, конечно, не важно. А так буквально через какой-то десяток лет. Причём, религия-то христианства в любом случае оставалась незаконной. И если доносилось до кого-то, он был казнён, если не отрекался.
Так вот, этот исторический аргумент, я вам скажу, имеет очень большую силу. Поскольку невозможно объяснить сохранение этой религии. Невозможно просто. Невозможно объяснять как? При подходе к ней как к естественному явлению человеческой общественной жизни. Единственное, что может объяснить сохранение, это, действительно, божественное происхождение и божественная сила, которая действовала. И мы видим, как она действовала. Мы видим, какие благодатные дары получали христиане, принимавшие эту веру, принимавшие крещение. Они становились носителями удивительных даров. Уже первое сошествие Святого Духа поразило всех. Вдруг все услышали говорящих апостолов на своих языках. Не то, что сейчас бормочут эти, простите меня, ненормальные люди, которые кричат: «накатил, накатил» Дух Святой на них. А говорили на конкретных языках, которые все понимали. Там перечисляются в деяниях апостолов с десяток, наверное, языков, которые слышали свои наречия и удивлялись. Которые не понимали (ясно, один язык понимаешь, а другой нет), говорили: «Напились вина». Апостол Пётр говорит: вы что, ещё только девять часов утра, кто же с утра пьёт вино?
Так вот, вот исторический аргумент, вот в чём он состоит. Пожалуйста, можно его каждый кто пожелает, потщательнее рассмотреть, показать периоды, показать характер отношений, это всё очень важно. Вот в чём его суть.
Духовно-нравственный аргумент истинности христианства
Второй, на который хочется обратить внимание, это духовно-нравственный аргумент. В чём его суть? В том, что мы сталкиваемся в учении Христа с беспрецедентным пониманием того, кто спасётся, кто в духовном отношении выше, кто в духовном отношении ближе к Богу. Учтите, и Христос, и апостолы были правоверными иудеями, не забывайте. Правоверными, то есть исполняли все предписания закона. Посмотрите, как праздновали Пасху, закалали пасхальных агнцев, вкушали его. Всё было, правоверные. То есть, воспитаны в этой среде. И вдруг, мы что находим? Радикальное отличие учения Христа от того, что было в той религии. Помните Его отношение к субботе? Я говорю, Христос просто протестант настоящий. Представляете, в субботу, что такое? Да ещё этих, когда Его обвиняет фарисей, говорит: а если ваш вол или осёл упадёт в яму в субботу, вы как, вытащите? Отвечать нечего, они просто приходили в ярость. Это, кстати, специфика фанатизма: когда отвечать нечего, просто приходят в ярость, и всё.
Первым в рай входит бандит. Вы знаете, такого ещё религии не знали. Откуда это? Откуда такое, что вы? Чтобы в рай вошёл? Оправдание мытаря, этого обманщика, сборщика налогов. Это неосуждение блудницы. Более того, в пример даже поставить её, когда умыла слезами своими Его ноги и миром помазала, этому фарисею, которому пригласил Его. В пример поставил: отпускаются тебе грехи твои.
Вообще, я вам скажу, это Его слова, что «Я пришёл призвать не праведников, но грешников к покаянию», это Его отношение к кающемся людям, это Его прямое заявление о спасении грешников, не праведников, а грешников. Причём под праведниками что разумелось? Учтите, в чём Он был воспитан: праведник это тот, кто тщательно исполняет все церковные постановления, понятно вам? Церковные постановления. И сейчас церковный человек, вы же знаете, ходит в церковь, соблюдает посты, посещает богослужения, подаёт записки, ставит свечи, служит молебны, панихиды – церковный человек. А дальше что начинается? Что такое воцерковлённый человек? А дальше познаётся совсем другое.
Вся ветхозаветная религия на этом уровне, которую осуждал Христос. Это свелось к религии, это, и только это. А Христос обращает внимание вдруг на совсем другое, на состояние сердца человеческого, и говорит: вы как гробы окрашенные, которые снаружи кажутся прекрасными, а внутри исполнены… не будем говорить. Слышите? Что такое внутри? Страсти человеческие. Вот к чему пришёл Христос. Весь центр Его учения, всё внимание на это направлено, на очищение души, исправление души человеческой.
Дело-то в чём, я на что обращаю внимание? Возникает вопрос вот какого рода. Откуда мог взять это Христос, не учившийся, как об этом в Евангелие написано, апостолы, эти некнижные люди? Откуда они могли взять эти вещи? О том, что особенно этот разбойник в рай – это просто еретические вещи с точки зрения той религии, в которой Он был воспитан. Никто никогда и речи об этом не мог вести. В ад, и больше ничего! Откуда?
Вы знаете, ни из каких языческих религий, об этом даже и говорить нечего, что могло быть взято. Там вообще этого нет. Даже ветхозаветная религия этого не знала. Не случайно осуждали Христа, потому, что Он действительно противоречил своим учением всем установившимся нормам воззрения на то, что должен делать человек, чтобы быть спасённым. Всё было ясно, что было нужно делать. Основная идея, какая была? Заработок: спасение надо было заработать. То, чем сейчас дышит уже давным-давно католичество. Заслуги, то есть, иначе. То, что в католической церкви называется заслугами, должными и сверхдолжными заслугами. То было.
И вдруг всё совершенно другое, всё внимание обращено на душу человека, на её состояние. Оказывается, спасается не тот, кто всё делает, исполняет вот эти все церковные предписания. Христос не осуждает этого, не подумайте, Он не говорит, что не нужно их исполнять. Но спасается не тот, кто это исполняет, а тот, кто видит свою греховность и кается искренне в ней. Вот это-то как раз и явилось камнем преткновения для всех Его обличителей. Это как раз уже было утрачено, это уже забыли. И насколько забыли, подумайте, даже сами же ученики, которые постоянно с ними ходили, постоянно слушали, и вы подумайте, даже после воскресения Христа задают какой Ему вопрос? «Не теперь ли Равви, устраяешь царство Израилю?» Наконец-то, теперь Ты воскрес, теперь уже всё, теперь, наверное, станешь царём? Вы слышите, чем жили? Вот идея: земного царства. И вдруг Христос отвергает полностью эту идею.
Я привожу эти рассуждения и говорю, что, оказывается, совершенно меняется в христианстве, совершенно меняется взгляд на условие спасения человека. Спасение не зарабатывается. Спасение есть исцеление, исцеление через познание своей греховности и покаяния. Если хотите, смирения. Спасается мытарь, спасается блудница, спасается бандит. Как спасаются? При условии покаяния. Гибнут кто? Так называемые праведники, всё исполняющие, весь закон: «горе вам» – ответ на эту праведность. Странно, воспитан в этом, и вдруг такие вещи! Откуда? Вот так, друзья мои. Это, действительно, один из естественных вопросов, которые возникают, и который наряду с другими, конечно же заставляется задуматься: откуда такое могло быть? Откуда такое могло быть?
Мы не видим, и нет у нас основания думать, что Иосиф, в доме которого Он воспитывался, ни Его Мать, чтобы они откуда-нибудь получили такие взгляды. Да нет, ниоткуда, никто. Напротив, все кругом, все, вплоть до Его учеников мыслили так, как мыслили все иудеи того времени.
«Трудно богатому войти в Царствие Божие». Ученики: «а кто же тогда спасётся? А кто же тогда спасётся?» Потому, что богатство что означает? Милость, благоволение к праведнику. Ты праведный, вот тебе и богатство. Ты бедный, значит, ты грешник.
«Равви, кто согрешил, что он родился слепым?» – помните? Очень всё чётко было: праведно живёшь – тебе богатство и слава. Грешник? – вот ты нищий. Ах, ты нищий – значит ты грешник. Ты богатый – значит ты праведник. Ух, как всё чётко! Как всё чётко. И вдруг Христос всё перевернул. Странно, откуда это? Вот так. Это ещё один аргумент.
Вероучительный аргумент истинности христианства
Следующий аргумент вероучительный. Мы с вами не случайно рассматривали по полочкам целый ряд положений христианского вероучения и сравнивали эти положения с теми, которые, кажется, имели некое подобие в окружающем религиозном мире. Не случайно, а специально. С чего мы начали? С учения о Боге Любви – да, беспрецедентно. О Боге Троице? – невероятно. Все троицы, которые мы рассматривали, это же были триады, семьи, и больше ничего. Семьи: бог, богиня и божонок. Ничего подобного нет. Воплощение Логос – кто такой Логос? А, всё ясно, которому учили стоики, которому учил Филон. Сравнили – совсем другое, оказывается. А это откуда? Откуда, спрашивается?
Воплощение? Так боги воплощаются. Боги? А о чём христианство говорит? Бог воплощается? Нет, второе лицо Святой Троицы воплощается. Слышите? Второе лицо воплощается, Логос воплощается, а не Бог. Подумайте только, да откуда всё это? Слушаете, откуда всё это? Это что такое? Ну, и безграмотные рыбаки! Ну, этот не учившийся Христос! Это чего же только напридумать! Во мгновение ока такие истины.
А спасение? Помните, мы с вами говорили, о ком мечтают все народы? Во все времена истории и до конца его бытия? Кто спаситель? Образно говоря, царь-помазанник. Помазали, всё, благодать Святого Духа на нём. И он, если хотите, не погрешим. Он – да здравствует истинная вера. Он искоренит всякое зловерие и неверие. Он устроит что? Царство Божие на земле. Слышите, вот, оказывается, кого ищет народ. Хлеба и зрелищ, всё даст нам. Вот это будет православие, выражаясь современным языком. Вот это будет православие. Уже тринадесятый праздник. Что это двунадесятые праздники, чепуха, откуда взяли, что двенадцать главных праздников в церкви? Тринадцать! Масленица ещё главнее почти всех. Как она входит уже, вы слышите? Читаешь, здесь, здесь, епархиально, епархии проводят масленицы. Интересно, кого там празднуют, любопытно? Какое церковное событие празднуется так торжественно? Что происходит? Это отвлечение.
Я говорю, о каком спасителе мечтал и мечтает человечество? О ком? Кто наведёт порядок в мире. Какой порядок? Справедливость установит, всех мошенников под ноготь. Даст людям достаточно изобилие всех благ, которые только возможно. То есть, мысль о ком идёт? Об антихристе, с христианской точки зрения, а не о Христе. Недаром, когда спросили Нектария преподобного оптинского: будет ли у нас в России царь? Он ответил: «антихрист, антихрист, антихрист» – не задумываясь, ответил. Вот, будет царь, конечно. Я не знаю, читал ли он Игнатия Брянчанинова, или нет, но возможно, что читал. Потому, что Игнатий в середине XIX века писал: «Наш народ может и должен стать орудием гения из гениев, который, наконец, осуществит мысль о всемирной монархии». О, вот вам пророчество, если хотите.
Так вот, я к чему всё это говорю? Итак, мир ищет кого, какого спасителя? Царя. Иудеи какого спасителя ожидали, мессию? Помните, когда Христос накормил пять тысяч, народ ринулся схватить Его и нечаянно, то есть неожиданно, сразу сделать Его царём. Ну, ещё бы, это же красота какая! Царь-то, ничего не надо делать: раз, и всё, и полно изобилие. Пятью хлебами пять тысяч накормил, что ещё нужно, всё. Слышите, какого царя?
Я к чему это говорю, понятно, да. И вдруг здесь проповедь о Христе распятом. И это Спаситель? Я вам скажу, большей насмешки над человеческим сознанием, ищущим всех благ земных и спасителя человечества, который даст все эти блага, и быть не может. Апостол Павел так и сказал: «Мы проповедуем Христа распятого, иудеям соблазн, эллинам, – то есть всем прочим народам, – безумие». Точно.
Откуда это? Опять, откуда это взяли Христос и его ученики? Намётки, скажете, в Ветхом завете, какие-то были там прообразы. Это мы ищем прообразы. У Давида мы находим что-то в псалмах, у пророков что-то. Простите, что вы, некие намёки, и здесь вдруг категорическое учение. Апостолы на смерть идут, не отрекаются от этого учения, христиане ко львам идут и остаются верными этому учению. Вот так. Вот это да, вот это вероучительные положения.
Я привожу, друзья мои эти вещи, и думаю, что нам надо это иметь в виду. Я не всё перечислил, конечно, далеко не все истины. Вы можете сами, когда вам это потребуется, провести подобный же анализ и сравнение, взяв и другие христианские истины.
Но видите суть в чём вероучительного аргумента? Первое в том, что мы находим такие истины вероучительные, которые неоткуда было взять. Не было их ни в окружающем иудейском мире, ни тем более в языческом. Ни одна из этих идей. А которых мы находили, кажется, некоторое сходство: ну, триады, ну, воплощение богов, ну, воскресение этих богов, смерть и умирание – мы видим: это совсем разные вещи. Христос единожды умер и воскрес. А боги каждый год. Причём, что это? Просто образы, символы умирающей и воскресающей природы, и больше ничего. А посмотрите, какое значение имеет воскресение. Какое значение придаётся в христианстве по сравнению с этими языческими учениями. Это первое.
Второе, на что я хотел обратить внимание, это невыводимость, логическая невыводимость всех этих вероучительных истин из той вероучительной системы, которую мы находим в той же иудейской религии, и тем более в языческих. Или даже в религиозно-философских течениях того времени. Ниоткуда нельзя их было вывести, эти истины, логически развивая. Это очень важно, друзья мои. Неоткуда было вывести. Уж я не говорю о том, что кто это будет выводить: это что, новый платон, или аристотель? Что, Христос был что ли философ? Посмотрите его притчи, какой характер они носят. Это поучения. Это просто мудрец, как сказали бы, моралист. Причём тут философия. Невыводимость, логическая невыводимость истин из каких-либо предпосылок, которые имели место в то время.
И третье. Скажу об интересном явлении. Это, своего рода, безумность христианства, о которой мы встречаем мысль у Тертуллиана. Безумность в каком смысле? Что утверждения такого рода, которые нельзя встроить в какую-то систему мысли. Просто вдруг утверждаются вещи, которых просто не было, и всё. Умная система какая? Которая логически выводит. Это как следствие. Здесь же мы не видим никакой логики, просто утверждение и всё. «Мы проповедуем Христа распятого», и всё. Это ниоткуда не следует, а просто мы проповедуем. Почему? – таков факт. Вы слышите? Таков просто факт, а не потому, что это следствие из каких-то предпосылок. Я обращаю на это внимание.
Кстати, ведь Энгельс по этой причине писал, Энгельс, вы его же знаете, да? Иже не во святых и не отец наш. Что он писал: «Христианство вступило в непримиримое противоречие со всеми окружающими его религиями». Вот вам и вся логика. Говорят: «христианство явилось естественным продуктом развития» – чего? В непримиримое противоречие вступило со всеми системами мысли, которые были в то время. Обращаю, друзья мои, на это внимание.
Если хотите, то можно ещё отметить и другое, что христианство говорит о нетривиальных суждениях. Это как вы хотите, просто у Нильса Бора есть такая терминология, просто для вашего интереса. У него два вида суждений: есть тривиальные, есть не тривиальные суждения. Может, это вам потребуется когда-то. Тривиальные суждения – в которых одно утверждает так, другое утверждает противоположное. Всё понятно: значит, одно из них истинно, другое ложно. Нетривиальные суждения – когда утверждающее и то, и противоположное одинаково истинны. Слышите? Откуда это у него?
У него эта терминология, эта мысль возникла из идеи так называемой квантовой механики, из того, с чем соприкоснулась физика элементарных частиц, когда вошла вглубь познания материи. Помните, мы с вами говорили насчёт электрона. Электрон как: движется? – нет. Не движется? – нет. Так простите, так да или нет? И стоит – нет, и движется – нет. Меняет место – нет. Не меняет место? – нет. А что же «да»? А «да» не могу сказать, у нас понятия нет, что «да». Недаром, когда выступили с идеей квантовой механики, то учёные говорят: что там теория относительности! Теория относительности даже со своей категорией времени – это детская игрушка по сравнению с теми парадоксами, с которыми пришлось встретиться в квантовой механике. Так вот, Нильс Бор и говорит, что есть суждения тривиальные: или «да», или «нет». Есть нетривиальные: и «да», и «нет» оба верны.
В христианстве точно так. Вы знаете, как это здорово! Христианство выступило как раз с утверждением чего? Именно нетривиальных истин. Бог один? – да. У него три ипостаси? – да. Так простите, три или один? Да, и три, и один. Странно, что такое? Кто спасается, праведник? – ну, да. Какой праведник, который всё делает? – нет. Так грешник? – да. Так грешник спасается? – нет. Простите, а кто такой праведник? А, ну-ка, кто такой праведник? И вдруг мы встречаемся с потрясающим утверждением, кто такой праведник. Праведником оказался негодяй, сам сознавший, что он наделал преступления, и что ему Там никогда не быть. Ты меня только, Господи, помяни Там. Вот это праведник, у которого руки по локоть в крови. Это праведник? Это что такое? Вы слышите? Это действительно христианство заявляет о таких вещах, о чём просто в недоумение приходит человек.
Я помню, однажды после выступления на рождественских чтениях вот так на сцене, тут подбежала большая очень группа корреспондентов с этими своими… Я говорю: «Ну, не суйте эти вещи в рот, откушу». Вот, один из вопросов, женщина: дайте, дайте я, дайте, мне надо! И что же такое? Расступились, что тут такое творится? Оказывается: «Ответьте, пожалуйста, я вот приехала, – не помню откуда, с Кавказа, что ли, – там наши афганцы, спросите, пожалуйста, у кого-нибудь. – По-моему, указали на меня, что ли, не помню, – спросите: у нас руки по локоть в крови, мы знаем, что мы погибаем, что нам делать?» Все стоят, замерли. Я говорю: «Передайте, пожалуйста, им: я им завидую, они видят, что у них руки по локоть в крови. Они видят, что они действительно достойны только ада. А я не вижу этого. А я всё-таки ничего, не такой, как прочие человецы. Не как они. У них же руки в крови, а я никого не зарезал, здорово?» Я говорю: «Передайте им, завидую им. Передайте, что первым в рай вошёл разбойник, кающийся от всей души, смирившийся до предела. И если они, действительно, принесут самое искреннее покаяние, и постараются дальше жить насколько возможно по-христиански, они также будут в раю, как и тот разбойник».
Ух, христианство, о чём говорит, подумайте, вот это религия! Найдите такую веру. Это поистине любовь потрясающая. Чем мы спасаемся? Искренним раскаянием, видением своей греховности. Мы её не видим, только. Мы все хороши в своих глазах. «Грешники погибнут, а не я». Вот беда-то.
Так вот, христианство утверждает нетривиальные истины. В этом отношении терминология Нильса Бора, действительно, как подходит нам. Вот видите, говорят: наука и религия. О, мы используем даже науку, по крайней мере, хотя бы словеса научные. Вот, это, я вам скажу, очень важный момент. Итак, это вероучительный аргумент.
Пророческий аргумент истинности христианства
Есть пророческий аргумент. Да, пророчества. Христианство предсказывает целый ряд вещей, о которых можно просто удивляться. Мы не можем представить себе, наша психология другая, но представьте, в то время, во времена Христа вдруг какая-то молоденькая девчонка вдруг говорит: «Отныне ублажат меня все роды». Ну, что скажешь о ней? Господи, глупенькая, наверное, не иначе. Да? Евангелисты записывают в Евангелие эти слова. Записывают их, и во веки веков никогда их не дерзнул изъять. А что мы видим в истории? Действительно, прославлению Богоматери просто равного нет. Выше херувимов и серафимов, выше всех святых. Все христианские народы как Её почитают! Поразительное пророчество. А ведь Евангелие-то написано там же, буквально через полтора десятка лет, в сороковых годах. И вдруг записали это, не побоялись написать об этом, вы подумайте, ну, мало ли что Она сказала! И вдруг не побоялись такие слова написать: а вдруг не будут прославлять? Нет: отныне Меня будут ублажать все народы, говорит. Ясно, что речь идёт не о перечислении народов, вы сами понимаете. Речь идёт о том, что всюду, где будет проповедано Евангелие, там Она будет прославляема. Поразительное пророчество, я вам скажу.
Скажи сейчас, какая-нибудь – что мы сделаем с ней? Скажем хороший анекдот. Вот какая вещь. И это же является исповеданием одной, я бы сказал, из больших истин христианской веры. Записали тут же, не побоялись, не постеснялись, а записали как истину. И пожалуйста вам, две тысячи лет исполняется. Мне кажется, одно это просто поражает.
А о Христе что сказал Симеон Богоприимец? «Он лежит на падение и на восстание многих во Израиле» – и точно. О младенце же говорил-то, а посмотрите, что началось, когда Он вышел на проповедь. Одни с благоговением ходят за Ним, слушают каждое слово, другие ненавидят, собираются вместе, строят планы как убить Его, вы подумайте, какая ненависть лютая! Убить даже, а не что-нибудь. Поэтому Христос сказал: «Меня гнали, и вас будут гнать. Меня слушали, и вас будут слушать». И действительно мы видим в истории, все те, кто проповедовал христианство, наследовали ту же самую участь. Их и слушали, и спасались одни, другие ненавидели и гнали. И так продолжается две тысячи лет.
А пророчество о разрушении Иерусалима, оно же исполнилось вскоре. Евангелия если были написаны от Матфея и не помню, от Луки, или от Марка, ну, в 40-50 годах, когда Христос сказал: «Не останется здесь камня на камне». В 70-м году уже пророчество исполнилось, вы помните, когда при Тите Веспасиане Иерусалим был взят штурмом, и всё действительно было в ужасе, в развалинах. Вот так. Исполнилось буквально через несколько десятков лет прямо на глазах. Так что очень многие, я думаю, евреи тогда поняли, я думаю, многие опомнились. Иосиф Флавий, помните, как он писал о Христе-то уже, и боялся написать, и пишет в тоже время о Христе, о Его страданиях, о Его воскресении, о Его мессианстве: не Он ли был мессия? Слышите? Он же выразил не просто своё личное мнение, а он, я думаю, выразил мнение очень многих. Это же поразительно: камня на камне не останется, и точно. И как Он сказал, скорбь какая будет, какой от начала мира даже не было скорби, в таких сильных словах. И вы знаете, что там было в окружённом Иерусалиме: голод страшный начался, что там творилось, своих детей ели, убивали друг друга, что вы, ужасы творились. Действительно, от начала мира такой скорби не было.
Ну, насчёт того, что восстанут пророки, лжехристы, тут и говорить нечего. ... Господи, это было и будут появляться. Предупреждал Христос, и верно появляется. Кстати, как здорово сказано, опять-таки. Я что хочу сказать.
Вы знаете, наряду с этими аргументами этот пророческий аргумент, он действительно звучит, он прямо говорит, по крайней мере, совсем не просто. Христос это не что-то такое, а посмотрите, подчас какие конкретные даже вещи указывается. А если мы возьмём апостольские послания, которые были написаны тем же Духом Святым, что они пишут о последних временах, как это здорово исполняется. Это просто буквально потрясающее направление и мы видим, как действительно антихристианство наполняет атмосферу жизни современных народов. Вы знаете, что сейчас больше всех на свете гибнет христиан? Это просто страшное, что творится. Почитаешь это, посмотришь, Боже мой, это какой-то кошмар. Даже Ангела Меркель, даже та заявила, что христианство является самой гонимой религией в мире в настоящее время. Ненависть ко Христу осуществляется всеми средствами, в том числе и физическими.
Научно-философский аргумент истинности христианства
Хотите, ещё приведу вам один аргумент. Вы видите, они имеют разную силу, и вы сами понимаете, не каждому подчас предложишь некоторые аргументы в зависимости от его образовательного и интеллектуального уровня. Я хочу поговорить о научно-философском аргументе, если хотите. Почему я такую преамбулу и сделал. А именно.
Какая теория истинна? Та, которая имеет факты, её подтверждающие, и которые могут быть проверены. То есть принцип верифицируемости, такой есть принцип в науке, то есть экспериментальной проверки.
Если посмотреть на христианство с точки зрения истинности теории, посмотреть как на теорию, то первое, что мы видим. Христианство имеет огромнейшее количество фактов, подтверждающих его божественность. Каких? Я вот прежде всего указал на чудеса. Только благодаря им христианство сохранилось в истории. Под чудесами разумею не просто чудеса обычные, не только обычные, под чудесами понимаю всю совокупность сверхъестественных фактов, которые мы встречаем в истории христианства. Их множество. В первом столетии мы видим дары Святого Духа, или как мы говорим чрезвычайные дарования. Мы видим эти чудеса и в последующей истории.
Я вам скажу так. Если бы даже взять и собрать только (а они уже собраны и можно найти), те чудеса, которые связаны с именем святителя Николая, то я вам скажу, это уже море. Скажем, там много сочинительства. Знаете, когда мне такое скажут, вы знаете, что отвечу? «И что, вы считаете всё это сочинительство, и ничего совсем не было? – Было. – Было? Достаточно». То, что было достаточно, в чём и вы как скептики даже не усомнитесь, даже и этого достаточно. Чудеса, связанные со святителем Николаем, они же относятся не только к христианам, кто только не знает его. Это, наверное, представители всех религий, и атеисты, кто только к нему не обращался, и через него скольким Господь даровал спасение в этой жизни от смерти, от несчастий и так далее.
А Ксения Петербуржская? Удивительная, просто, святая. А Иоанн Кронштадтский? Это горы, просто, фактов. Это что такое, всё сочинительство? Да? Что вы! Это факты, или нет? – Факты. Это действительно факты. Можно отрицать всё, что угодно, конечно. Есть, например, в Англии клуб так называемых плоскатиков, то есть которые утверждают, что земля плоская как блин, понятно? Им говорят: посмотрите, вот снимки из космоса. Они говорят: ну, и что снимки из космоса, эта ваша шарообразность получается за счёт аберрации, а всё равно же она плоская. Ну, чем убедишь, если человек не хочет понимать. Чудеса – это факт, и никуда от них не уйдёшь.
Но говорят: ну, хорошо, а как проверить, что действительно? А можно поставить эксперимент? Проверить, что действительно, Бог действует через человека? Мы говорим: ой, с удовольствием. Вы хотите проверить? Ничего не стоит. Начните вести христианскую жизнь. Начните. Если вы, действительно, достигните той чистоты сердца, сердца, а не вот этой внешней воцерковлённости, за которой часто стоит такое фарисейство, такая злоба, такая ненависть к ближним, что хоть помирай. А достигнете, действительно, чистоты сердца, то вы увидите эти благодатные дары Духа Святого.
Христианство проверяемо. Оно указывает все средства к тому, чтобы человек мог это проверить сам на себе, а не на других, и увидеть, что действительно. Что такое дар Святого Духа? Это любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, кротость, воздержание. Помните плоды Духа Святого, о которых пишет апостол Павел? Это же факт, который можно проверить. Но не путём внешнего эксперимента, когда я готов свернуть гору, а у себя с простой мыслишкой справиться не могу, а работой над своей душой. Вот, оказывается, что очень важно. Оказывается, есть возможность. Но эта возможность касается духовной жизни человека, а не каких-то внешних свершений.
Второе, на что хочу обратить внимание с точки зрения научно-философской. Христианство представляет из себя мировоззрение, которое не противоречит ни каким началам человеческой жизни. Оно как раз возвышает человека, это же бесспорно. Это бесспорно же. Такие нравственные посылки, о которых говорит христианство, настолько велики, что, действительно, здесь мы можем увидеть настоящего человека, а не что-нибудь, и не кого-нибудь. Это в высшей степени важно. И христианство при этом не содержит в себе никаких внутренних противоречий, таких противоречий, которых с точки зрения научного подхода являлись бы свидетельством его бессмысленности. Если мы находим нетривиальные суждения, то вы тут ничего не скажете, что это противоречит логике. Да нет же, Бог – один или три лица, здесь нет, это факт, просто констатируется факт. Здесь невозможно подвести никакую логическую систему. То, что Христос распят и есть Спаситель – это просто констатация факта. Понимаете в чём дело? В христианстве нет вот таких утверждений, которые бы… Знаете, когда говорят: внутренние противоречия, которые свидетельствуют о ложности данной системы. Этого нет. Но, это, конечно, отдельный разговор. Я просто в принципе вам говорю, чтобы вы имели в виду, что есть и этот момент, научно-философского подхода к рассмотрению христианства в целом как такового. Ну, хорошо. И тогда я ещё два слова скажу, друзья мои, об очень важном моменте, как и всё, как мне кажется, важно.
О христианстве мы говорим, что оно истинно, допустим. Вот, мы говорили об аргументах. А почему православие? Это о каком христианстве идёт речь? Это когда-то было христианство, а теперь это настолько общее понятие, о котором не знаешь о чём говорить. А почему православные? А с какой стати я должен быть православным? Я христианин, вот и всё вам. Попробую два слова сказать.
Истинность православия
Первое. Я уже много раз говорил: держитесь как за якорь спасения. Мы тем ещё отличаемся от всех христианских направлений, что у нас ещё есть вера в истинность святых отцов, их учения. Как только мы потеряем её, мы растворимся в этом море протестантизма, либерализма, модернизма, как хотите называйте. В чём угодно, католицизма, всего на свете. Только это ещё держит православие и оставляет его православием. Только. И больше ничего. Потому что иначе нет нам возможности сохраниться. Это первое положение. Это очень важно. Этим оно отличается, православие. И вот в связи с этим обращаю ваше внимание.
Есть две стороны христианства, которые мы различаем. Вероучительная и духовно-нравственная сторона. И надо понимать, что вот этот принцип верности отцам одинаково касается как той, так и другой стороны, и той и другой. Я скажу вам так, с чем мы сталкиваемся. В отношении ещё вероучительной ещё соглашаемся, ну, да, здесь Вселенские соборы. Здесь, помню, с лютеранами мы обсуждаем: да, да, мы тоже признаём оросы Вселенских соборов, мы не отрицаем, по крайней мере. Как только касается духовно-нравственной, разводят руками: а что это такое? Ну, мы тоже согласны, что убивать не надо. И сразу знаете, что говорят? Десять заповедей. Я говорю: простите, при чём здесь эти заповеди? Вы почему сразу Ветхий завет? Да христианам стыдно говорить даже об этом. Они в Новом завете почти не упоминаются, потому, что стыдно: «не убивай» сказать христианину! Христианство о другом говорит: «блаженны плачущие», а это что такое? Что это такое? «Блаженны нищие духом»! Как это понять? И есть знаете, в отдельных рукописях стоит не «блаженны нищие духом», а стоит «блаженные нищие», о! Схватились, ура! Вот, оказывается что, говорит о нищих, у которых ничего нет в кармане! И переводы, и целый ряд. Все говорят: «нищие духом», святые отцы пишут «блаженны нищие духом» всё время.
Вопрос о чём идёт? Об основах духовной жизни. И здесь я вам скажу, друзья мои, имейте в виду, самое плачевное состояние. Об основах духовной жизни даже и речи почти нет, ни о каких законах духовной жизни. Никаких собраний, конференций, рассуждений ничего нет. В результате посмотрите, что произошло на Западе.
Я вам уже неоднократно зачитывал, и было бы очень хорошо помнить, что творится с этими католическими святыми. Как оставив, забросив отцов, к чему пришли. К чему дошли они, эти бедные, бедные люди. Тереза из Лизьё, читаю: «Я пришла спасать души, – не душу, а души, – и прежде всего молиться за священников. Я неизменно храню дерзновенное упование на то, что стану великой святой. – понятно вам: не святой, а великой даже святой, – и Господь открыл мне, что слава моя будет явлена взору. Суть её в том, что я стану великой святой». Или пишет о любви ко Христу: «Это было лобзание любви, я чувствовала себя любимой, и говорила: я люблю Тебя, и вверяю Тебе себя на веки. Не было прошений, ни борьбы, ни жертв». И так далее. «Взглянув друг на друга, мы поняли всё». И так далее. Вы слышите? Романы. Вы думаете, она единичная? Все такие. Духовную жизнь обратили в романы со Христом. Это дойти до такого безумия.
Исаак Сирин пишет: «Как ты пишешь о божественной любви, не искоренив прежде страстей? Любовь – это вершина добродетелей, которая возникает только из полной чистоты сердца, – причём, какой чистоты? – которая смирилась до предела, увидела свою духовность, пришла в состояние смирения. От туда только может возникнуть любовь. А ты что пишешь?» Вы слышите, утрачено это. Я вам скажу, это бедствие ещё похуже, наверное, чем даже утрата подчас даже вероучительных истин. Вот беда, какая.
Православие ещё сохраняет это, сохраняет учение отцов. Но, скажу вам так: вы уже знаете, где мы слышим о духовной жизни? Где мы видим, какая, например, взаимосвязь добродетелей? Какая взаимосвязь страстей? А что это такое? Какие законы духовной жизни, а что это? Вы слышите, самое главное, что, кажется, должно быть, оно расплылось. На один вопрос, когда я попытался очень высокому одному человеку сказать, что с католиками надо бы провести диалог на эту тему, мне был ответ: «Алексей Ильич, вы думаете, что у католиков другая Библия? Та же самая, что и у нас». У меня так руки и упали. У баптистов та же самая, у пятидесятников та же самая, и у крайних самых протестантов, у всех одна и та же библия. В том-то и дело, а чем мы отличаемся-то? В понимании того, о чём говорит Библия, о чём говорит Новый завет. Вы слышите?
Да, Библия-то одна, текст один, а понимание её, увы, сотни. Там, где нет познания своей греховности, познания того, что, действительно, не могу справиться со своими страстями, где нет смирения, там ни о какой любви истинной, божественной и речи не может быть. Западные христиане это давно утратили. Вот почему я православный. Потому, что там это ложь, мечтательность, слышите, мечтательность. Вот почему я православный.
Мы верим Сисою Великому, к которому брат пришёл, и сказал: отче, я имею непрестанную память Божию. А он что ответил? Помните: это не велико. Велико, когда ты увидишь себя ниже всякой твари. Вот это да! Ниже, а не великим святым. Вот о чём забыто. Все святые, подвижники приходили к чему? К тому состоянию, которое исповедал разбойник: «Помяни мя, Господи, во Царствии Твоём». Вот и всё. Ты меня помяни, я там не буду. Пимен Великий так и говорил: «Куда будет ввержен сатана, туда буду ввержен я». Слышите? Вот почему мы православные. Мы верим в это. И не просто верим, но и видим. Я, конечно, не чувствую, что я буду ввержен туда, куда будет ввержен сатана. И отсюда я понимаю, кто я.
В настоящее время все мы находимся в такой жизненной ситуации, когда уже никоим образом и никакими стенами не можем отделить себя от окружающего мира. Какова она? Мы живем в мире религиозного плюрализма. Мы оказались перед лицом такого множества проповедников, каждый из которых предлагает нам свои идеалы, свои нормы жизни, свои религиозные воззрения, что предыдущее поколение, или мое поколение, пожалуй, не позавидует вам. У нас было проще. Основная проблема, перед которой мы стояли, была проблема религии и атеизма.
У вас, если хотите, появилось нечто гораздо большее и гораздо худшее. Есть Бог или нет Бога – это только первая ступень. Ну, хорошо, человек убедился, что есть Бог. А дальше? Вер много, кем ему стать? Христианином, а почему не мусульманином? А почему не буддистом? А почему не кришнаитом? Я не хочу перечислять далее, сейчас так много религий, вы их лучше меня знаете. Почему, почему, и почему? Ну ладно, пройдя сквозь дебри и джунгли этого многорелигиозного древа, человек стал христианином. Все понял, христианство – это лучшая религия, правильная.
Но какое христианство? Оно столь многолико. Кем быть? Православным, католиком, пятидесятником, лютеранином? Опять несть числа. Вот перед какой ситуацией оказалась сейчас современная молодежь. При этом представители новых и старых религий, представители неправославных конфессий, как правило, гораздо больше заявляют о себе, и имеют значительно большие возможности пропаганды в средствах массовой информации, чем мы, православные. Итак, первое, перед чем останавливается современный человек – это множество вер, религий, мировоззрений.
Поэтому сегодня мне бы хотелось очень конспективно пройтись по этой анфиладе комнат, которая открывается перед множеством современных людей, ищущих истину, и посмотреть хотя бы в самых общих, но принципиальных чертах, почему все-таки человек должен, не только может, а действительно должен на разумных основаниях стать не просто христианином, но христианином православным.
Итак, первая проблема: «Религия и атеизм». Приходится встречаться на конференциях, очень значительных, с людьми, которые действительно образованы, действительно ученые, не верхогляды, и приходится сталкиваться постоянно с одними и теми же вопросами. Кто такой Бог? Есть ли Он? Даже: зачем Он нужен? Или, если Бог есть, то почему Он не выступит с трибуны Объединенных Наций и не объявит о Себе? И такие вещи можно услышать. Что можно сказать на это?
Этот вопрос, как мне кажется, решается с позиции центральной современной философской мысли, которую легче всего выразить понятием экзистенциальности. Существование человека, смысл человеческой жизни – в чем основное ее содержание? Ну, конечно, прежде всего, в жизни . А как же иначе? Какой смысл я переживаю, когда сплю? Смысл жизни может быть только в осознании, «вкушении» плодов своей жизни и деятельности. И еще никто никогда не мог и во веки веков не будет считать и утверждать, что конечный смысл жизни человека может быть в смерти. Здесь и лежит непроходимый водораздел между религией и атеизмом. Христианство утверждает: человек, эта земная жизнь является только началом, условием и средством подготовки к вечности, готовься, тебя ожидает вечная жизнь. Оно говорит: вот, что необходимо для этого сделать, вот каким необходимо быть, чтобы вступить туда. А что утверждает атеизм? Нет Бога, нет души, нет вечности и потому верь, человек, тебя ожидает вечная смерть! Какой ужас, какой пессимизм, какое отчаяние – мороз по коже от этих страшных слов: человек, тебя ожидает вечная смерть. Я уже не говорю о тех, скажу мягко, странных обоснованиях, которые приводятся при этом. Одно это утверждение заставляет содрогнуться человеческую душу. – Нет, избавьте меня от такой веры .
Когда человек заблудится в лесу, ищет дорогу, ищет путь домой и вдруг, находя кого-то, спрашивает: «Есть ли отсюда выход?» А тот ему отвечает: «Нет, и не ищи, устраивайся здесь, как можешь», – то поверит ли он ему? Сомнительно. Не начнет ли искать далее? И найдя другого человека, который скажет ему: «Да, выход есть, и я тебе укажу признаки, приметы, по которым ты сможешь отсюда выйти», – то не ему ли он поверит? То же самое происходит и в области мировоззренческого выбора, когда человек оказывается перед лицом религии и атеизма. Пока у человека еще сохраняется искра искания истины, искра искания смысла жизни, до тех пор он не может, психологически не может принять концепции, утверждающей, что его как личность, и, следовательно, всех людей ожидает вечная смерть, для «достижения» которой, оказывается, необходимо создавать лучшие экономические, социальные, политические, культурные условия жизни. А далее все будет о»кэй – завтра вы помрете и вас отнесем на кладбище. Просто «замечательно»!
Я сейчас указал вам только на одну сторону, психологически очень существенную, которой, как мне кажется, уже достаточно для каждого человека с живой душой, чтобы понять, что только религиозное мировоззрение, только мировоззрение, которое принимает за свою основу Того, Кого мы называем Богом, позволяет говорить о смысле жизни. Итак, я верю в Бога. Будем считать, что мы первую комнату прошли. И, поверив в Бога, я вхожу во вторую… Боже мой, что здесь я вижу и слышу? Народу полно, и каждый кричит: «Только у меня истина». Вот задача-то… И мусульмане, и конфуциане, и буддисты, и иудеи и кого только нет. Много тех, среди которых находится теперь христианство. Вот стоит и он, христианский проповедник, посреди других, а я ищу, кто же прав-то здесь, кому же верить?
Тут имеются два подхода, может быть их и больше, но я назову два. Один из них, который может дать человеку возможность убедиться, какая религия есть истинная (то есть объективно соответствует человеческой природе, человеческим исканиям, человеческому пониманию смысла жизни) заключается в методе сравнительно-богословского анализа. Довольно долгий путь, тут нужно хорошо изучить каждую религию. Но далеко не каждый может пройти этим путем, нужно большое время, большие силы, если хотите, соответствующие способности для того, чтобы изучить все это – тем более, что это отнимет столько сил души… Но есть и другой метод. В конце концов, каждая религия обращена к человеку, ему она говорит: истина вот какова, а не что-то другое. При этом все мировоззрения и все религии утверждают одну простую вещь: то, что сейчас есть, в каких политических, социальных, экономических, с одной стороны, и духовных, моральных, культурных и т.д. условиях – с другой, живет человек – это ненормально, это не может его устроить и даже если кого-то лично это и удовлетворяет, то подавляющее число людей в той или иной степени от этого страдает. Это не устраивает человечество в целом, оно ищет чего-то другого, большего. Стремится куда-то, в неизведанное будущее, ждет «золотого века» – настоящее положение вещей никого не устраивает. Отсюда становится понятным, почему существо каждой религии, всех мировоззрений сводится к учению о спасении. И вот здесь-то мы и сталкиваемся с тем, что уже дает возможность, как мне кажется, сделать обоснованный выбор, когда мы оказываемся перед лицом религиозного многообразия. Христианство в отличие от всех других религий утверждает нечто, чего другие религии (и тем более мировоззрения нерелигиозные) просто не знают. И не только не знают, но когда сталкиваются с этим, то с негодованием отвергают. Это утверждение заключается в понятии т. н. первородного греха . Все религии, если хотите даже все мировоззрения, все идеологии говорят о грехе. Называя, правда, это по-разному, но это неважно. Но ни одно из них не считает, что природа человека в настоящем его состоянии больна. Христианство же утверждает, что то состояние, в котором все мы, люди, родились, находимся, растем, воспитываемся, мужаем, созреваем, – состояние, в котором мы наслаждаемся, развлекаемся, учимся, делаем открытия и так далее – это есть состояние глубокой болезни, глубокого повреждения. Мы больны. Речь идет не о гриппе и не о бронхите и не о психическом заболевании. Нет, нет, мы психически здоровы и физически здоровы – можем задачи решать и в космос летать – мы глубоко больны с другой стороны. В начале бытия человеческого произошло какое-то странное трагическое расщепление единого человеческого существа на как бы автономно существующие и часто противоборствующие между собой ум, сердце и тело – «щука, рак да лебедь»… Какой абсурд утверждает христианство, не правда ли? Все возмущаются: «Я ненормальный? Извините, другие может быть, но не я». И вот здесь-то, если христианство право, и заключен самый корень, источник, того, что человеческая жизнь как в индивидуальном, так и во всечеловеческом масштабе, ведет к одной трагедии за другой. Ибо если человек серьезно болен, а он ее не видит и потому не лечит, то она погубит его.
Другие религии не признают этой болезни в человеке. Отвергают ее. Они считают, что человек – это здоровое семечко, но которое может развиваться и нормально и ненормально. Его развитие обусловлено социальной средой, экономическими условиями, психологическими факторами, обусловлено многими вещами. Поэтому человек может быть и хорошим и плохим, но сам он по своей природе хорош. Вот главный антитезис нехристианского сознания. Я не говорю нерелигиозного, там и говорить нечего, там вообще: «человек – это звучит гордо». Только христианство утверждает, что настоящее наше состояние – это состояние глубокой поврежденности, причем такой поврежденности, что в личном плане человек сам не может исцелить его. На этом утверждении строится величайший христианский догмат о Христе как Спасителе. Эта идея является принципиальным водоразделом между христианством и всеми прочими религиями.
Теперь я попытаюсь показать, что христианство в отличие от других религий имеет объективное подтверждение данного своего утверждения. Давайте обратимся к истории человечества. Посмотрим, чем оно живет всю доступную нашему человеческому взору историю? Какими целями? Конечно же, оно хочет построить Царство Божие на земле, создать рай. Одни с помощью Бога. И в этом случае Он рассматривается не более как средство к благу на земле, но не как высшая цель жизни. Другие – вообще без Бога. Но важно другое. Все понимают, что невозможно это Царство на земле без таких элементарных вещей, как: мир, справедливость, любовь (само собой понятно, какой может быть рай, где идет война, царит несправедливость, злоба и т.д.?), если хотите, уважение к друг другу, снизойдем и до этого. То есть все прекрасно понимают, что без таких основополагающих нравственных ценностей, без их осуществления невозможно достичь никакого благоденствия на земле. Всем понятно? Всем. А что делает человечество всю историю? Что делаем? Эрих Фромм хорошо сказал: «История человечества написана кровью. Это история никогда не прекращающегося насилия». Точно.
Историки, особенно военные, могли бы, думаю, прекрасно проиллюстрировать нам, чем наполнена вся история человечества: войны, кровопролития, насилия, жестокости. Двадцатый век – по идее, век высшего гуманизма. И он показал этот верх «совершенства», превзойдя пролитой кровью все предыдущие века человечества вместе взятые. Если бы наши предки смогли посмотреть на то, что произошло в двадцатом веке, они содрогнулись бы от масштабов жестокости, несправедливости, обмана. Какой-то непостижимый парадокс заключается в том, что человечество по мере развития своей истории делает все точно наоборот основной своей идее, цели и мысли, к которой изначала были направлены все его усилия. Я задаю риторический вопрос: «Может ли вести себя так умное существо?» История просто издевается над нами, иронизирует: «Человечество, поистине, умно и здраво. Оно не душевнобольное, нет, нет. Оно просто творит немножко больше и чуть-чуть хуже, чем это делают в сумасшедших домах». Увы, это факт, от которого никуда не уйти. И он показывает, что не отдельные единицы в человечестве заблуждаются, нет и нет (к сожалению, только единицы не заблуждаются), а это какое-то парадоксальное всечеловеческое свойство. Если посмотрим теперь на отдельного человека, точнее, если у человека хватит нравственных сил «к себе оборотиться», на себя посмотреть, то он увидит картину не менее впечатляющую. Апостол Павел точно ее охарактеризовал: «Бедный я человек, делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу». И действительно, каждый, кто хотя немного обратит внимание на то, что происходит в его душе, соприкоснется с самим собой, то не может не увидеть, насколько он духовно болен, насколько подвержен действию различных страстей, порабощен им. Бессмысленно спрашивать: «Зачем ты, бедный человек, объедаешься, опиваешься, лжешь, завидуешь, блудишь и т. д.? Ты же этим убиваешь самого себя, разрушаешь семью, калечишь своих детей, отравляешь всю атмосферу вокруг себя. Зачем бьешь себя, режешь, колешь, зачем губишь свои нервы, психику, само тело? Ты понимаешь, что это губительно для тебя?» Да, понимаю, но не могу этого не делать. как-то воскликнул: «И не зарождалось в душах человеческих более пагубной страсти, нежели зависть». И, как правило, человек, страдая, не может справиться с собой. Здесь, в глубине своей души каждый разумный человек постигает то, о чем говорит христианство: «Делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу». Это здоровье или болезнь?!
В то же время для сравнения посмотрите, как может меняться человек при правильной христианской жизни. Те, которые очистились от страстей, приобрели смирение, «стяжали, – по слову преподобного , – Духа Святого», приходили к любопытнейшему с психологической точки зрения состоянию: они начинали видеть себя худшими всех. говорил: «Поверьте, братие, куда будет ввержен сатана, туда буду ввержен я»; Сисой Великий умирал, и лицо его просветилось, как солнце, так что на него невозможно было смотреть, а он умолял Бога дать ему еще немного времени на покаяние. Что это? Лицемерие какое-то, смиренничание? Да избавит Бог. Они, даже в мыслях боялись согрешить, потому говорили от всей своей души, говорили то, что действительно переживали. Мы же этого совсем не чувствуем. Я переполнен всякой грязью, а вижу и чувствую себя очень хорошим человеком. Я хороший человек! Но если что-то и сделаю плохо, то кто без греха, другие не лучше меня, да и виноват не столько я, сколько другой, другая, другие. Мы не видим души своей и потому столь хороши в своих глазах. Как разительно отличается духовное зрение человека святого от нашего!
Так вот, повторяю. Христианство утверждает, что человек по своей природе, в его настоящем, так называемом нормальном, состоянии глубоко поврежден. Этого повреждения, к сожалению, мы почти не видим. Странная слепота, самая страшная, самая главная, которая присутствует в нас, – это есть невидение своей болезни. Это действительно самое опасное, потому что когда человек увидит свою болезнь, он лечится, идет к врачам, ищет помощи. А когда видит себя здоровым, то отправит к ним того, кто говорит ему, что он болен. Вот тяжелейший симптом той самой поврежденности, которая присутствует в нас. А что она есть, об этом однозначно со всей силой и яркостью свидетельствует как история человечества, так и история жизни каждого человека в отдельности, и в первую очередь каждому человеку его личная жизнь. Вот на что указывает христианство. Скажу, что объективное подтверждение только одного этого факта, одной этой истины христианской веры – о поврежденности человеческой природы – уже показывает мне, к какой религии я должен обратиться. К той, которая вскрывает мои болезни и указывает средства их излечения, или к религии, которая замазывает их, питает человеческое самолюбие, говорит: все хорошо, все прекрасно, нужно не лечиться, а лечить окружающий мир, нужно развиваться и совершенствоваться? Исторический опыт показал, что значит не лечиться.
Ну, хорошо, дошли до христианства. Вхожу в следующую комнату, а там опять народу полно и вновь крики: моя христианская вера самая лучшая. Католик призывает: посмотри, сколько за мной стоит – 1 миллиард 450 миллионов. Протестанты самых различных деноминаций указывают, что их 350 миллионов. Православных меньше всех, всего 170 миллионов. Правда, кто-то подсказывает: истина не в количестве, а в качестве. Но вопрос в высшей степени серьезный: «Где же оно, истинное христианство?»
К решению этого вопроса также возможны разные подходы. Нам в семинарии всегда предлагали метод сравнительного изучения догматических систем католицизма и протестантизма с православием. Это – метод, заслуживающий внимания и доверия, но мне он все же представляется недостаточно хорошим и недостаточно полным, потому что человеку, не имеющему хорошего образования, достаточных познаний, совсем не легко разобраться в дебрях догматических дискуссий и решить кто прав, а кто виноват. К тому же там используются подчас такие сильные психологические приемы, которые легко могут сбить человека с толку. Вот, к примеру, обсуждаем с католиками проблему примата папы, а они говорят: «Папа? Ой, такая чепуха эти примат и непогрешимость папы, ну что вы!? Это то же самое, что у вас авторитет патриарха. Непогрешимость и власть папы, практически, ничем не отличаются от авторитетности заявлений и власти любого предстоятеля Православной Поместной Церкви». Хотя в действительности здесь принципиально различные догматические и канонические уровни. Так что сравнительно-догматический метод очень не прост. Особенно когда вы будете поставлены перед лицом людей, не только знающих, но и стремящихся во что бы то ни стало убедить вас. Но есть другой путь, который со всей очевидностью покажет, что есть католицизм и куда он ведет человека. Это метод тоже сравнительного исследования, но исследования уже духовной области жизни, наглядно проявляющей себя в жизни святых. Именно здесь во всей силе и яркости обнаруживается вся, выражаясь аскетическим языком, «прелестность» католической духовности, – та прелестность, которая чревата тяжелейшими последствиями для аскета, ставшего на этот путь жизни. Вы знаете, что иногда я выступаю с общественными лекциями, и на них собираются разные люди. И вот нередко задают вопрос: «Ну, а чем католичество отличается от православия, в чем его ошибка? Не является ли оно просто другим путем ко Христу?» И много раз я убеждался, что достаточно привести несколько примеров из жизни католических мистиков, чтобы спрашивающие просто сказали: «Спасибо, теперь все ясно. Больше ничего не нужно».
Действительно, по своим святым оценивается любая Поместная Православная Церковь или инославная. Скажите мне, кто ваши святые, и я скажу вам, какова ваша Церковь. Ибо любая Церковь объявляет святыми лишь тех, которые воплотили в своей жизни христианский идеал, как он видится данной Церковью. Поэтому прославление кого-то является не только свидетельством Церкви о христианине, который по ее суждению достоин славы и предлагается ею в качестве примера для подражания, но и, прежде всего свидетельством Церкви о самой себе. По святым мы лучше всего можем судить о действительной или мнимой святости самой Церкви. Приведу несколько иллюстраций, свидетельствующих о понимании святости в католической церкви.
Одним из великих католических святых является Франциск Ассизский (XIII в.). Его духовное самосознание хорошо открывается из следующих фактов. Однажды Франциск долго молился (чрезвычайно показателен при этом предмет молитвы) «о двух милостях»: «Первая – это чтобы я… мог… пережить все те страдания, которые, Ты, Сладчайший Иисусе, испытал в Твоих мучительных страстях. И вторая милость… – это, чтобы… я мог почувствовать… ту неограниченную любовь, которою горел Ты, Сын Божий». Как видим, не чувства своей греховности беспокоили Франциска, а откровенные претензии на равенство с Христом! Во время этой молитвы Франциск «почувствовал себя совершенно превращенным в Иисуса», Которого он тут же и увидел в образе шестикрылого серафима, поразившего его огненными стрелами в места крестных язв Иисуса Христа (руки, ноги и правый бок). После этого видения у Франциска появились болезненные кровоточащие раны (стигмы) – следы «страданий Иисусовых» (Лодыженский М.В. Свет Незримый. – Пг. 1915. – С. 109.)
Природа этих стигм хорошо известна в психиатрии: непрерывная концентрация внимания на крестных страданиях Христа чрезвычайно возбуждает нервы и психику человека и при длительных упражнениях может вызывать это явление. Ничего благодатного здесь нет, ибо в таком сострадании (сompassio) Христу нет той истинной любви, о существе которой Господь прямо сказал: кто соблюдает заповеди Мои, тот любит Меня (). Потому подмена борьбы со своим ветхим человеком мечтательными переживаниями «сострадания» является одной из тяжелейших ошибок в духовной жизни, которая приводила и приводит многих подвижников к самомнению, гордыне – очевидной прелести, нередко связанной с прямыми психическими расстройствами (ср. «проповеди» Франциска птицам, волку, горлицам, змеям … цветам, его благоговение перед огнем, камнями, червями). Очень показательна и цель жизни, которую поставил перед собой Франциск: «Я трудился и хочу трудиться… потому что это приносит честь» (Святой Франциск Ассизский. Сочинения. – М., Изд. Францисканцев, 1995. – С.145). Франциск желает пострадать за других и искупить чужие грехи (С.20). Не потому ли в конце жизни он откровенно сказал: «Я не сознаю за собой никакого прегрешения, которое не искупил бы исповедью и покаянием» (Лодыженский. – С. 129.). Все это свидетельствует о невидении им своих грехов, своего падения, то есть о полной духовной слепоте.
Для сравнения приведем предсмертный момент из жизни преподобного Сисоя Великого (V в.). «Окруженный в момент своей смерти братией, в ту минуту, когда он как бы беседовал с невидимыми лицами, Сисой на вопрос братии: «Отче, скажи нам, с кем ты ведешь беседу?» – отвечал: «Это ангелы пришли взять меня, но я молюсь им, чтобы они оставили меня на короткое время, чтобы покаяться». Когда же на это братия, зная, что Сисой совершен в добродетелях, возразила ему: «Тебе нет нужды в покаянии, отче», – то Сисой ответил так: «Поистине я не знаю, сотворил ли я хоть начало покаяния моего» (Лодыженский. – С. 133.) Это глубокое понимание, видение своего несовершенства является главной отличительной чертой всех истинных святых.
А вот выдержки из «Откровений блаженной Анжелы» (†1309 г.) (Откровения блаженной Анжелы. – М., 1918.). Дух Святой, – пишет она, – говорит ей: «Дочь Моя, сладостная Моя,.. очень Я люблю тебя» (с. 95): «Был я с апостолами, и видели они Меня очами телесными, но не чувствовали Меня так, как чувствуешь ты» (с. 96). И такое открывает о себе Анжела: «Вижу я во мраке Святую Троицу, и в самой Троице, Которую вижу я во мраке, кажется мне, что стою я и пребываю в середине Ее» (с. 117). Свое отношение к Иисусу Христу она выражает, например, в таких словах: «могла я всю себя ввести внутрь Иисуса Христа» (с. 176). Или: «Я же от сладости Его и от скорби об отшествии Его кричала и хотела умереть» (с. 101) – при этом она в ярости так начинала бить себя, что монахини вынуждены были уносить ее из костела (с. 83).
Резкую, но верную оценку «откровений» Анжелы дает один из крупнейших русских религиозных мыслителей XX-го века А.Ф. Лосев. Он пишет, в частности: «Соблазненность и прельщенность плотью приводит к тому, что «Святой Дух» является блаженной Анжеле и нашептывает ей такие влюбленные речи: «Дочь Моя, сладостная Моя, дочь Моя, храм Мой, дочь Моя, услаждение Мое, люби Меня, ибо очень люблю Я тебя, много больше, чем ты любишь Меня». Святая находится в сладкой истоме, не может найти себе места от любовных томлений. А возлюбленный все является и является и все больше разжигает ее тело, ее сердце, ее кровь. Крест Христов представляется ей брачным ложем… Что может быть более противоположно византийско-московскому суровому и целомудренному подвижничеству, как не эти постоянные кощунственные заявления: «Душа моя была принята в несотворенный свет и вознесена», – эти страстные взирания на Крест Христов, на раны Христа и на отдельные члены Его Тела, это насильственное вызывание кровавых пятен на собственном теле и т.д. и т.п.? В довершение всего Христос обнимает Анжелу рукою, которая пригвождена ко Кресту, а она, вся исходя от томления, муки и счастья, говорит: «Иногда от теснейшего этого объятия кажется душе, что входит она в бок Христов. И ту радость, которую приемлет она там, и озарение рассказать невозможно. Ведь так они велики, что иногда я не могла стоять на ногах, но лежала и отнимался у меня язык… И лежала я, и отнялись у меня язык и члены тела» (Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. – М., 1930. – Т. 1. – С. 867-868.).
Ярким свидетельством католической святости является Катарина Сиенская (+1380), возведенная папой Павлом VI в высший разряд святых – в «Учители Церкви». Зачитаю несколько выписок из католической книги Антонио Сикари «Портреты святых». Цитаты, по-моему, не потребуют комментарий. Екатерине было около 20 лет. «Она чувствовала, что в ее жизни должен произойти решающий перелом, и продолжала истово молиться Своему Господу Иисусу, повторяя ту прекрасную, нежнейшую формулу, которая стала для нее привычной: «Сочетайся со мной браком в вере!» (Антонио Сикари. Портреты святых. Т. II. – Милан, 1991. – С.11.).
«Однажды Екатерина увидела видение: ее божественный Жених, обнимая, привлекал ее к Себе, но потом взял из ее груди сердце, чтобы дать ей другое сердце, более похожее на Его собственное»(с.12). Однажды сказали, что она умерла. «Она сама говорила впоследствии, что ее сердце было растерзано силой божественной любви и что она прошла через смерть, «узрев райские врата». Но «вернись, дитя Мое, – сказал мне Господь, тебе нужно вернуться… Я приведу тебя к князьям и властителям Церкви.» «И смиренная девушка начала рассылать по всему свету свои послания, длинные письма, которые она диктовала с поразительной быстротой, часто по три или по четыре одновременно и по разным поводам, не сбиваясь и опережая секретарей. Все эти письма завершаются страстной формулой: «Иисус сладчайший, Иисус Любовь» и часто начинаются словами…: «Я, Екатерина, служанка и раба рабов Иисуса, пишу вам в драгоценнейшей Крови Его…» (12). «В письмах Екатерины бросается в глаза прежде всего частое и настойчивое повторение слов: «Я хочу» (12). Из переписки с Григорием Х1, которого она убеждала вернуться из Авиньона в Рим: «Говорю вам от имени Христа … Я говорю вам, отче, в Иисусе Христе… Ответьте на зов Святого Духа, к вам обращенный» (13). «А к королю Франции обращается со словами: «Творите волю Божию и мою» (14).
Не менее показательны «откровения» и возведенной также папой Павлом VI в «Учители Церкви» Терезы Авильской (XVI в.). Перед смертью она восклицает: «О, Бог мой, Супруг мой, наконец-то я Тебя увижу!». Этот в высшей степени странный возглас не случаен. Он – закономерное следствие всего «духовного» подвига Терезы, существо которого открывается хотя бы в следующем факте. После многочисленных своих явлений «христос» говорит Терезе: «С этого дня ты будешь супругой Моей… Я отныне не только Творец твой, Бог, но и Супруг» (Мережковский Д.С. Испанские мистики. – Брюссель, 1988. – С. 88.) «Господи, или страдать с Тобой, или умереть за Тебя!» – молится Тереза и падает в изнеможении под этими ласками…», – пишет Д. Мережковский. Не приходится поэтому удивляться, когда Тереза признается: «Душу зовет Возлюбленный таким пронзительным свистом, что нельзя этого не услышать. Этот зов действует на душу так, что она изнемогает от желания». Не случайно поэтому известный американский психолог Вильям Джеймс, оценивая ее мистический опыт, писал, что «ее представления о религии сводились, если можно так выразиться, к бесконечному любовному флирту между поклонником и его божеством» (Джемс В. Многообразие религиозного опыта. /Пер. с англ. – М., 1910. – С. 337).
Еще одной иллюстрацией представления о святости в католицизме является Тереза из Лизье (Тереза Маленькая, или Тереза Младенца Иисуса), которая, прожив 23 года от роду, в 1997 году, в связи со столетием со дня кончины, «непогрешимым» решением папы Иоанна Павла II была объявлена еще одним Учителем Вселенской Церкви. Вот несколько цитат из духовной автобиографии Терезы «Повесть об одной душе», красноречиво свидетельствующие о ее духовном состоянии (Повесть об одной душе // Символ. 1996. №36. – Париж. – С.151.) «Во время собеседования, предварившего мой постриг, я поведала о делании, которое намеревалась совершить в Кармеле: «Я пришла спасать души и прежде всего – молиться за священников» (Не себя спасать, но других!). Говоря о своем недостоинстве, она тут же пишет: «Я неизменно храню дерзновенное упование на то, что стану великой святой… Я думала, что рождена для славы и искала путей к ее достижению. И вот Господь Бог … открыл мне, что моя слава не будет явлена смертному взору, и суть ее в том, что я стану великой святой!!!» (ср.: , которого сподвижники за редкую высоту жизни называли «земным богом», лишь молился: «Боже, очисти мя грешного, яко николиже сотворих благое пред Тобою»).
На методическом развитии воображения основывается мистический опыт одного из столпов католической мистики, родоначальника ордена иезуитов Игнатия Лойолы (XVI в.).Его книга «Духовные упражнения», пользующаяся огромным авторитетом в католичестве, непрерывно призывает христианина к тому, чтобы представить себе, вообразить, созерцать и Святую Троицу, и Христа, и Богоматерь, и ангелов и т. д. Все это принципиально противоречит основам духовного подвига святых Вселенской Церкви, поскольку приводит верующего к полному духовному и душевному расстройству. Авторитетный сборник аскетических писаний древней Церкви «Добротолюбие» решительно запрещает такого рода «духовные упражнения». Вот несколько высказываний оттуда.
Преподобный (V в.) предупреждает: «Не желай видеть чувственно Ангелов или Силы, или Христа, чтоб с ума не сойти, приняв волка за пастыря, и поклонившись врагам-демонам» (Преп. Нил Синайский. 153 главы о молитве. Гл. 115 // Добротолюбие: В 5 т. Т. 2. 2-е изд. – М., 1884. – С. 237).
Преподобный (XI в.), рассуждая о тех, кто на молитве «воображает блага небесные, чины ангелов и обители святых», прямо говорит, что «это есть знак прелести». «На этом пути стоя, прельщаются и те, которые видят свет телесными очами своими, обоняют благовония обонянием своим, слышат гласы ушами своими и подобное» (Преп. Симеон Новый Богослов. О трех образах молитвы // Добротолюбие. Т. 5. М., 1900. С. 463-464).
Преподобный (XIV в.) напоминает: «Никогда не принимай, если что увидишь чувственное или духовное, вне или внутри, хотя бы то был образ Христа, или ангела, или святого какого… Приемлющий то… легко прельщается… Бог не негодует на того, кто тщательно внимает себе, если он из опасения прельщения не примет того, что от Него есть,.. но паче похваляет его, как мудрого» (Преп. Григорий Синаит. Наставление безмолвствующим // Там же. – С. 224).
Как прав был тот помещик (об этом пишет свт. , который, увидев в руках своей дочери католическую книжку «Подражание Иисусу Христу» Фомы Кемпийского (XV в.), вырвал у нее из рук, и сказал: «Прекрати играть с Богом в роман». Вышеприведенные примеры не оставляют сомнений в справедливости этих слов. К великому сожалению, в католической церкви уже перестали, видимо, отличать духовное от душевного и святость от мечтательности, а следовательно, и христианство от язычества. Это, что касается католицизма.
С протестантизмом, мне кажется, достаточно и догматики. Чтобы увидеть его существо, я ограничусь сейчас только одним и главным утверждением протестантизма: «Человек спасается только верою, а не делами, потому верующему грех не вменяется в грех». Вот основной вопрос, в котором протестанты запутались. Они начинают строить дом спасения с десятого этажа, забыв (если помнили?) учение древней Церкви о том, какая вера спасает человека. Не вера же в то, что Христос 2000 лет тому назад пришел и все сделал за нас?! В чем же отличие в понимании веры в православии от протестантизма? Православие тоже говорит, что спасает человека вера, но верующему грех вменяется в грех. Какая это вера? – Не «умовая», по свт. Феофану, то есть рассудочная, но то состояние, которое приобретается при правильной, я подчеркиваю, правильной христианской жизни человека, благодаря лишь которой он убеждается, что только Христос может его спасти от рабства и мучительства страстей. Как достигается эта вера-состояние? Понуждением к исполнению заповедей Евангелия и искренним покаянием. Преп. говорит: «Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи», то есть открывает ему его бессилие самому без помощи Божией искоренить в себе страсти. Сам, один человек не может – с Богом же, «вдвоем», оказывается, все может. Правильная христианская жизнь как раз и открывает человеку, во-первых, его страсти-болезни, во-вторых – что Господь близ каждого из нас есть, наконец, что Он готов в любое мгновение придти на помощь и спасти от греха. Но спасает Он нас не без нас, не без наших усилий и борьбы. Необходим подвиг, который делает нас способными к принятию Христа, ибо показывают нам, что сами без Бога не можем себя исцелить. Только когда я тону, убеждаюсь, что мне нужен Спаситель, а когда на берегу мне никого не надо, только видя себя тонущим в мучительстве страстей, я обращаюсь ко Христу. И Он приходит, помогает. Отсюда и начинается живая спасительная вера. Православие учит о свободе и достоинстве человека как соработника Бога в своем спасении, а не как «соляном столпе», по словам Лютера, который ничего не может. Отсюда становится понятным значение всех заповедей Евангелия, а не одной только веры в деле спасения христианина, становится очевидной истинность православия.
Так для человека начинается православие, а не просто христианство, не просто религия, не просто вера в Бога. Я все вам сказал, больше ничего не знаю. Впрочем, можете задавать вопросы, но лишь те, на которые я могу ответить.
– В спорах с католиками, используя сравнительный метод, мы приводим разные аргументы, но ведь и в Житиях свт. иногда находят явления, как будто напоминающие католическую мистику. А сейчас порой просто апокрифы пишутся.
– Хороший вопрос, на это отвечу следующее.
Во-первых, относительно Житий святителя Дмитрия Ростовского. Не секрет, что свт. Дмитрий Ростовский без достаточной проверки, не критически, использовал, к сожалению, католические агиографические источники после XI столетия. А они, по исследованиям, например, иеромонаха являются очень недостоверными. Эпоха, в которую жил Дмитрий Ростовский, была у нас эпохой очень сильного католического влияния. Вы же знаете: Киево-Могилянская Академия в начале XVII века, Московская Духовная Академия конца XVII века, вся наша богословская мысль, наши духовные учебные заведения до самого конца XIX века развивались под сильнейшим влиянием католического и протестантского богословия. И сейчас инославное влияние очень ощутимо, учебники-то почти все старые, а по ним нередко и новые составляются, почему наши духовные школы имели и имеют значительный схоластический характер. Школы должны быть в монастыре, сквозь монастырь должны пройти все учащиеся духовных школ, независимо от того, какой они впоследствии изберут путь – монашеский или семейный. Итак, действительно, в Житиях святителя встречаются материалы непроверенные.
– Алексей Ильич, вот мы сейчас издаем Жития святых архиепископа , как Вы именно к этому автору относитесь?
– К нему самое положительное отношение. Слава Богу, что вы взялись за это издание. Архиепископ Филарет (Гумилевский) – авторитет и в исторической, и в богословской науке. Его Жития, с их выверенностью, ясностью изложения, отсутствием экзальтированности, как мне кажется, лучше всего подходят современному человеку, привыкшему на все смотреть критически. Я думаю, что ваше издательство сделает большой подарок как ученым, так и рядовым читателям.
Истоки жизни
Перед нами стоит вопрос: каковы основания доверять христианству и почему оно истинно? Есть ли какие-либо факты, которые подтверждают веру, предложена ли какая-то безусловная аргументация, положены ли действительно серьезные основания? Мне кажется, что есть несколько фактов, которые, безусловно, заставят задуматься каждого человека, ищущего (хотя сейчас это и несколько старомодно) истину, человека, который не может относиться к христианству так, как, например, относятся очень многие простые верующие.
Начну с самых простых. Как происходили и развивались мировые религии? Например, буддизм. Его основатель – царевич высокого происхождения, пользующийся авторитетом, влиянием. Этот образованнейший человек, окруженный уважением и почетом, получает некое озарение. За редчайшими, может быть, исключениями, его встречают в том достоинстве, в котором он родился. Он умирает, окруженный любовью, благоговением, стремлением к подражанию и распространению учения. Налицо почет, уважение и – определенная слава.
Или ислам, другая мировая религия. Как он возник и как распространился? Очень драматическая история. По крайней мере, там сила оружия имела огромнейшее, если не первостепенное значение, в его, как говорят, «популярности в мире». Возьмем так называемые «естественные религии». Они возникали спонтанно у разных народов. Выявляли в различных мифах и сказаниях свое интуитивное ощущение иного мира или Бога. Опять-таки, это был процесс естественный и спокойный.
Присмотритесь на этом фоне к христианству. Мы видим картину не только уникальную в истории религиозных движений, но картину, в которую, если бы не остались достоверные свидетельства, невозможно было бы поверить. С самого начала его возникновения, начиная с проповеди Христа, – непрерывные заговоры против Него, в конце концов заканчивающиеся страшной казнью, затем издание в Римской Империи закона (!), по которому предается смертной казни каждый, кто будет исповедовать эту религию. Многие бы сейчас остались христианами, если бы вдруг такой закон издали в нашей стране? Вдумайтесь: каждый, кто будет исповедовать христианство, предается смертной казни и не какой-нибудь… Почитайте Тацита, когда он пишет, что в садах Нерона христиан привязывали к столбам, осмаливали их и зажигали в виде факела! Какое развлечение! «Христиан – ко львам!», и это продолжалось в течение 300 лет, если не считать некоторых передышек.
Скажите, как могло христианство в таких условиях существовать?! Вообще, как оно могло даже просто сохраниться, как оно не было уничтожено тут же? Вспомните Книгу Деяний Апостолов: ученики сидели в доме, «страха ради иудейского» закрыв замки и двери. Вот в каком они находились состоянии. Но что видим потом? Совершенно поразительное явление: эти робкие люди, которые еще недавно пребывали в страхе, а один из них (Петр) даже отрекся («Нет, нет, я Его не знаю!»), вдруг выходят и начинают проповедовать. И не один – все! А когда их арестовывают, они сами заявляют: «Скажите вы сами, что вы считаете справедливым: кого больше слушаться – людей или Бога?» Смотрят на них люди и удивляются: рыбаки, простецкие люди и – такая смелость!
Потрясающее явление – в самом факте распространения христианства. По всем законам социальной жизни (я настаиваю на этом) оно должно было быть уничтожено в корне. 300 лет – это не малость. А христианство не только становится государственной религией, но и распространяется на другие страны. За счет чего? Вот тут давайте подумаем. Ведь в естественном порядке невозможно предположить подобное. В настоящее время историческая наука, независимо от ее мировоззренческой направленности, признает факт историчности Христа и историчность многих документально подтвержденных совершенно необычайных событий. Это то, с чего мы начали наш разговор. Я не утверждаю, что первые христиане проходили через закрытые двери, но они творили такие чудеса, которые поражали всех.
Могут сказать: это сказки двухтысячелетней давности. Давайте обратимся к нашему столетию. Еще, наверное, живы люди, которые видели многочисленные чудеса святого праведного . Это уже не мифическая фигура, это реальная личность нашего времени. Осталась масса свидетельств, горы книг: ведь не писали же о «чудесах» Распутина, не писали же о Толстом, что он чудеса творил. Писали об Иоанне Кронштадтском и писали поразительные вещи. А преп. ? Какие мыслители, какие писатели, какие деятели науки и искусства шли к нему! Причем не просто шли. Почитайте, что совершалось при этом. Оказывается, сквозь двери проходили не только две тысячи лет тому назад, а на протяжении всей истории христианства, более того, и до настоящего времени.
Это действительно факты, а не фантазии. Как мы должны к ним относиться? Во всяком случае, не так, как относились известные академики бессмертной Французской Академии наук. Ведь один из них прямо зажил: «Если даже метеорит упадет у меня перед глазами, я лучше буду отвергать этот факт, нежели верить». Почему, вы спросите? Причина была простая. В конце ХVII века все были убеждены, что камни с неба может бросать только Бог, а поскольку Бога нет, метеоритов быть не может! Очень логично, ничего не скажешь. Так как мы должны относиться к этим фактам?
Первое , что нужно комментировать, – чудо распространения христианства. Я другого слова не нахожу – чудо!
Второе . Поразительные факты чудес, которые совершались! в течение всей двухтысячелетней истории христианства.
Третье . Я бы хотел обратить внимание и на факты духовного изменения людей, искренне принимавших христианство. Я утверждаю это не потому, что я родился православным и меня повела в церковь бабушка. Я говорю о людях, которые выстрадали христианство, которые прошли даже через отрицание (как Достоевский: «через горнило сомнений» прошла его вера, как современник американец Евгений Роуз, которые впоследствии стал иеромонахом Серафимом. Человек, который проклинал Бога, который прошел через изучение индийских, китайских философских и религиозных систем, который искал, а не просто рассуждал!).
Я полагаю, что даже только что приведенные факты ставят человека перед серьезнейшим вопросом: может быть, христианство указывает на реальности, которых мы не замечаем? Может быть, христианство говорит о том, о чем мы обычно не думаем – ведь христианство не могло возникнуть естественным путем. Даже Энгельс это понимал, когда говорил, что возникшее христианство вступило в резкое противоречие со всеми окружающими религиями. И верно: разве не безумие – проповедовать Спасителя мира, распятого как разбойника, как негодяя, среди двух негодяев? Апостол Павел великолепно это понимал, когда сказал, что «мы проповедуем Христа распятого – иудеям соблазн…» Почему соблазн? Они ждали Мессию, покорителя мира. «…а эллинам – безумие». Ещё бы: преступник – Спаситель мира!
Христианство не выросло, оказывается, естественным путем, из естественных надежд, стремлений, религиозных исканий. Нет, оно утвердило что-то такое, что являлось для людского взора безумием, абсурдом. И победа христианства могла иметь место только в одном случае: если было дано действительно сверхъестественное откровение. Для многих это остается безумием до сих пор. Почему Христос не родился императором, тогда бы все в Него поверили? Какой это Спаситель мира? Что Он сделал, скажите: от смерти освободил? Но все умирают. Накормил? Пять тысяч – и только. А всех прочих? Исцелил бесноватых? Так лучше бы создал систему здравоохранения мирового масштаба. Может, Он кого-то освободил от социальной несправедливости? Даже свой народ еврейский оставил, и в каком положении – в покоренном положении у Рима! Рабства даже не отменил, и это – Спаситель?! Я сомневаюсь, что кто-то может говорить о естественном происхождении христианства перед лицом таких вопиющих фактов.
Вопрос, по-моему, ясен. Источник его происхождения совершенно иной. Только как понять это иное? Почему Он не император и почему Он Спаситель, если никого не накормил и не освободил – это отдельный вопрос. Я сейчас не об этом говорю, я говорю о другом: естественное происхождение христианства немыслимо в рамках логики, которой мы оперируем. Но лишь поняв источник происхождения христианства, можно понять и источники жизни, о которой мы сегодня говорим. Жизнь, конечно, это не просто существование. Какая же это жизнь, когда человек страдает. Он говорит: нет, скорее, я лучше умру. Жизнь – это некое целостное восприятие и переживание блага. Нет блага – нет жизни! Прочее не жизнь, а форма существования.
Поэтому вопрос заключается в том, что такое это благо. Во-первых, если мы говорим по существу, оно должно быть непрекращающимся благом. А если оно то дается, то отбирается, извините, это только в средневековье у католиков была такая пытка надеждой. Узник вдруг замечает после того, как ему принесли кусок хлеба и кружку воды, – дверь камеры осталась незакрытой. Выходит, идет по коридору, никого нет. Видит щель, открывает дверь – сад! Входит крадучись – никого нет. Подходит к стене – стоит, оказывается, лестница. Все, ступил! И вдруг: «Сын, куда же ты уходишь от спасения души своей?» В последнюю минуту этого сына блудного «спасают». Говорят, эта пытка была самая жуткая из всех.
Жизнь – это благо. Благо, конечно же, непрекращающееся. Иначе какое же это благо? Конфетка перед смертной казнью – благо? Едва ли кто согласится с этим. Благо также должно быть всецелым, охватывать все существо человеческое – и духовное, и телесное. Нельзя же, сидя на колу, слушать ораторию «Сотворение мира» Гайдна! Так где оно, это всецелое, непрекращающееся, вечное? Христиане говорят: «Не имамы зде пребывающего града, но грядущего взыскуем». Это не идеализм, не фантазерство. Перед лицом того, что я сказал о христианстве, это реальность. Да, христианство говорит, что нынешняя жизнь дана как возможность воспитания, духовного роста, а главное, самоопределения человека. Жизнь скоротечна: корабль наш тонет, это я начинаю подозревать, как только я родился. А что, пока он тонет, я захвачу у кого-нибудь побольше богатства? Захватил, и, как у Тургенева (помните, в «Записках охотника»), – «наша лодка торжественно пошла ко дну».
Благо возможно только при условии, что личность имеет возможность вечного существования, если она не прекращает свое бытие. Более того, не растворяется и не умирает. Христианство говорит именно о том, что смерть – это не конец существования человека, это момент, когда из куколки вдруг появляется необыкновенный махаон. Человеческая личность бессмертна. Бог есть благо величайшее, и единение с Ним, Источником этого блага, дает человеку жизнь.
Почему Христос сказал о себе: «Я есть Путь, Истина и Жизнь»? Именно по причине возможного единения человека с Богом. Но обратите особое внимание на отличие христианской от многих других точек зрения: какое единение с Богом? В 451 году состоялся Собор епископов всех Православных Церквей. На нем была выработана уникальная формула понимания того, что же произошло с явлением Христа. Было сказано, что произошло единение Божества и человечества. Какое?
Во-первых, неслитное: две природы – Божественная и человеческая не слились в нечто среднее. Во-вторых, неизменное: остался человек. Неслитно, неизменно, нераздельно отныне и неразлучно. То есть, произошло такое единение Бога с человеком, которое явило собой вершину возможного единения для каждой человеческой личности, при котором она приобретает полноценное развитие и раскрытие. То есть, наступает полноценная жизнь. В программе написано: «Истоки жизни». По христианскому учению, истоки жизни представляют собой совсем не философию, совсем не мнения (за мнения никто бы не пошел на костер и в пасть ко львам). Конечно, и у приверженцев других вер всегда найдутся отдельные единицы. Но у христианства – масштабы, превосходящие человеческое разумение!
Я помню, при посещении римских катакомб мне говорили: здесь погребено около пяти миллионов. Видимо, свозили со всей империи. Но важно по существу: миллионы и миллионы людей шли на смерть, когда было достаточно сказать: «Ни в какого я Христа не верю!» Все – иди, живи спокойно, процветай! Нет. Не за мнения страдали люди, не за предположения, а за веру, проистекающую из непосредственного видения человека, переживания человеком того блага, к которому он стремился. При этом вера во Христа – каким делала человека? Эти христиане были действительно светочами, к ним шли люди, от них получали духовное утешение, они оздоровляли общество вокруг себя, были очагами здоровья и света. Это были не мечтатели и фантазеры, не сумасшедшие, которые на одной идее застряли. Нет, это были здравые люди, подчас широчайше образованные, но которые своей святостью засвидетельствовали, что они прикоснулись к Истоку жизни.
ПОЧЕМУ ПРАВОСЛАВИЕ ЕСТЬ ИСТИННАЯ ВЕРА
ЛЕКЦИЯ ПРОФЕССОРА А.И. ОСИПОВА ПО ОСНОВНОМУ БОГОСЛОВИЮ, ПРОЧИТАННАЯ В СРЕТЕНСКОМ УЧИЛИЩЕ 13 СЕНТЯБРЯ 2000
В настоящее время все мы находимся в такой жизненной ситуации, когда уже никоим образом и никакими стенами не можем отделить себя от окружающего мира. Какова она? Мы живем в мире религиозного плюрализма. Мы оказались перед лицом такого множества проповедников, каждый из которых предлагает нам свои идеалы, свои нормы жизни, свои религиозные воззрения, что предыдущее поколение, или мое поколение, пожалуй, не позавидует вам. У нас было проще. Основная проблема, перед которой мы стояли, была проблема религии и атеизма.
У вас, если хотите, появилось нечто гораздо большее и гораздо худшее. Есть Бог или нет Бога — это только первая ступень. Ну хорошо, человек убедился, что есть Бог. А дальше? Вер много, кем ему стать? Христианином, а почему не мусульманином? А почему не буддистом? А почему не кришнаитом? Я не хочу перечислять далее, сейчас так много религий, вы их лучше меня знаете. Почему, почему, и почему? Ну ладно, пройдя сквозь дебри и джунгли этого многорелигиозного древа, человек стал христианином. Все понял, христианство — это лучшая религия, правильная.
Но какое христианство? Оно столь многолико. Кем быть? Православным, католиком, пятидесятником, лютеранином? Опять несть числа. Вот перед какой ситуацией оказалась сейчас современная молодежь. При этом представители новых и старых религий, представители неправославных конфессий, как правило, гораздо больше заявляют о себе, и имеют значительно большие возможности пропаганды в средствах массовой информации, чем мы, православные.
Итак, первое, перед чем останавливается современный человек — это множество вер, религий, мировоззрений. Поэтому сегодня мне бы хотелось по скору, очень конспективно пройтись по этой анфиладе комнат, которая открывается перед множеством современных людей, ищущих истину, и посмотреть хотя бы в самых общих, но принципиальных чертах, почему все-таки человек должен, не только может, а действительно должен на разумных основаниях стать не просто христианином, но христианином православным.
Итак, первая проблема: «Религия и атеизм». Приходится встречаться на конференциях, очень значительных, с людьми, которые действительно образованы, действительно ученые, не верхогляды, и приходится сталкиваться постоянно с одними и теми же вопросами. Кто такой Бог? Есть ли Он? Даже: зачем Он нужен? Или, если Бог есть, то почему Он не выступит с трибуны Объединенных Наций и не объявит о Себе? И такие вещи можно услышать. Что можно сказать на это?
Этот вопрос, как мне кажется, решается с позиции центральной современной философской мысли, которую легче всего выразить понятием экзистенциальности. Существование человека, смысл человеческой жизни — в чем основное ее содержание? Ну, конечно, прежде всего в жизни . А как же иначе? Какой смысл я переживаю, когда сплю? Смысл жизни может быть только в осознании, «вкушении» плодов своей жизни и деятельности. И еще никто никогда не мог и во веки веков не будет считать и утверждать, что конечный смысл жизни человека может быть в смерти. Здесь и лежит непроходимый водораздел между религией и атеизмом. Христианство утверждает: человек, эта земная жизнь является только началом, условием и средством подготовки к вечности, готовься, тебя ожидает вечная жизнь. Оно говорит: вот, что необходимо для этого сделать, вот каким необходимо быть, чтобы вступить туда. А что утверждает атеизм? Нет Бога, нет души, нет вечности и потому верь, человек, тебя ожидает вечная смерть! Какой ужас, какой пессимизм, какое отчаяние — мороз по коже от этих страшных слов: человек, тебя ожидает вечная смерть. Я уже не говорю о тех, скажу мягко, странных обоснованиях, которые приводятся при этом. Одно это утверждение заставляет содрогнуться человеческую душу. — Нет, избавьте меня от такой веры.
Когда человек заблудится в лесу, ищет дорогу, ищет путь домой и вдруг, находя кого-то, спрашивает: «Есть ли отсюда выход?» А тот ему отвечает: «Нет и не ищи, устраивайся здесь, как можешь», — то поверит ли он ему? Сомнительно. Не начнет ли искать далее? И найдя другого человека, который скажет ему: «Да, выход есть, и я тебе укажу признаки, приметы, по которым ты сможешь отсюда выйти», — то не ему ли он поверит? То же самое происходит и в области мировоззренческого выбора, когда человек оказывается перед лицом религии и атеизма. Пока у человека еще сохраняется искра искания истины, искра искания смысла жизни, до тех пор он не может, психологически не может принять концепции, утверждающей, что его как личность, и, следовательно, всех людей ожидает вечная смерть, для «достижения» которой, оказывается, необходимо создавать лучшие экономические, социальные, политические, культурные условия жизни. А далее все будет о,кэй — завтра вы помрете и вас отнесем на кладбище. Просто «замечательно»!
Я сейчас указал вам только на одну сторону, психологически очень существенную, которой, как мне кажется, уже достаточно для каждого человека с живой душой, чтобы понять, что только религиозное мировоззрение, только мировоззрение, которое принимает за свою основу Того, Кого мы называем Богом, позволяет говорить о смысле жизни.
Итак, я верю в Бога. Будем считать, что мы первую комнату прошли. И, поверив в Бога, я вхожу во вторую… Боже мой, что здесь я вижу и слышу? Народу полно, и каждый кричит: «Только у меня истина». Вот задача-то… И мусульмане, и конфуциане, и буддисты, и иудеи и кого только нет. Много тех, среди которых находится теперь христианство. Вот стоит и он, христианский проповедник, посреди других, а я ищу, кто же прав-то здесь, кому же верить?
Тут имеются два подхода, может быть их и больше, но я назову два. Один из них, который может дать человеку возможность убедиться, какая религия есть истинная (то есть объективно соответствует человеческой природе, человеческим исканиям, человеческому пониманию смысла жизни) заключается в методе сравнительно-богословского анализа. Довольно долгий путь, тут нужно хорошо изучить каждую религию. Но далеко не каждый может пройти этим путем, нужно большое время, большие силы, если хотите, соответствующие способности для того, чтобы изучить все это — тем более, что это отнимет столько сил души…
Но есть и другой метод. В конце концов, каждая религия обращена к человеку, ему она говорит: истина вот какова, а не что-то другое. При этом все мировоззрения и все религии утверждают одну простую вещь: то, что сейчас есть, в каких политических, социальных, экономических, с одной стороны, и духовных, моральных, культурных и т.д. условиях — с другой, живет человек — это ненормально, это не может его устроить и даже если кого-то лично это и удовлетворяет, то подавляющее число людей в той или иной степени от этого страдает. Это не устраивает человечество в целом, оно ищет чего-то другого, большего. Стремится куда-то, в неизведанное будущее, ждет «золотого века» — настоящее положение вещей никого не устраивает.
Отсюда становится понятным, почему существо каждой религии, всех мировоззрений сводится к учению о спасении. И вот здесь-то мы и сталкиваемся с тем, что уже дает возможность, как мне кажется, сделать обоснованный выбор, когда мы оказываемся перед лицом религиозного многообразия. Христианство в отличие от всех других религий утверждает нечто, чего другие религии (и тем более мировоззрения нерелигиозные) просто не знают. И не только не знают, но когда сталкиваются с этим, то с негодованием отвергают. Это утверждение заключается в понятии т. н. первородного греха. Все религии, если хотите даже все мировоззрения, все идеологии говорят о грехе. Называя, правда, это по-разному, но это неважно. Но ни одно из них не считает, что природа человека в настоящем его состоянии больна. Христианство же утверждает, что то состояние, в котором все мы, люди, родились, находимся, растем, воспитываемся, мужаем, созреваем, — состояние, в котором мы наслаждаемся, развлекаемся, учимся, делаем открытия и так далее — это есть состояние глубокой болезни, глубокого повреждения. Мы больны. Речь идет не о гриппе и не о бронхите и не о психическом заболевании. Нет, нет, мы психически здоровы, и физически здоровы — можем задачи решать и в космос летать — мы глубоко больны с другой стороны. В начале бытия человеческого произошло какое-то странное трагическое расщепление единого человеческого существа на как бы автономно существующие и часто противоборствующие между собой ум, сердце и тело — «щука, рак да лебедь»… Какой абсурд утверждает христианство, не правда ли? Все возмущаются: «Я ненормальный? Извините, другие может быть, но не я». И вот здесь-то, если христианство право, и заключен самый корень, источник, того, что человеческая жизнь как в индивидуальном, так и во всечеловеческом масштабе, ведет к одной трагедии за другой. Ибо если человек серьезно болен, а он ее не видит и потому не лечит, то она погубит его.
Другие религии не признают этой болезни в человеке. Отвергают ее. Они считают, что человек — это здоровое семечко, но которое может развиваться и нормально и ненормально. Его развитие обусловлено социальной средой, экономическими условиями, психологическими факторами, обусловлено многими вещами. Поэтому человек может быть и хорошим и плохим, но сам он по своей природе хорош. Вот главный антитезис нехристианского сознания. Я не говорю нерелигиозного, там и говорить нечего, там вообще: «человек — это звучит гордо». Только христианство утверждает, что настоящее наше состояние — это состояние глубокой поврежденности, причем такой поврежденности, что в личном плане человек сам не может исцелить его. На этом утверждении строится величайший христианский догмат о Христе как Спасителе.
Эта идея является принципиальным водоразделом между христианством и всеми прочими религиями.
Теперь я попытаюсь показать, что христианство в отличие от других религий имеет объективное подтверждение данного своего утверждения. Давайте обратимся к истории человечества. Посмотрим, чем оно живет всю доступную нашему человеческому взору историю? Какими целями? Конечно же, оно хочет построить Царство Божие на земле, создать рай. Одни с помощью Бога. И в этом случае Он рассматривается не более как средство к благу на земле, но не как высшая цель жизни. Другие — вообще без Бога. Но важно другое. Все понимают, что невозможно это Царство на земле без таких элементарных вещей, как: мир, справедливость, любовь (само собой понятно, какой может быть рай, где идет война, царит несправедливость, злоба и т.д.?), если хотите, уважение к друг другу, снизойдем и до этого. То есть все прекрасно понимают, что без таких основополагающих нравственных ценностей, без их осуществления невозможно достичь никакого благоденствия на земле. Всем понятно? Всем. А что делает человечество всю историю? Что делаем? Эрих Фромм хорошо сказал: «История человечества написана кровью. Это история никогда не прекращающегося насилия». Точно.
Историки, особенно военные, могли бы, думаю, прекрасно проиллюстрировать нам, чем наполнена вся история человечества: войны, кровопролития, насилия, жестокости. Двадцатый век — по идее, век высшего гуманизма. И он показал этот верх «совершенства», превзойдя пролитой кровью все предыдущие века человечества вместе взятые. Если бы наши предки смогли посмотреть на то, что произошло в двадцатом веке, они содрогнулись бы от масштабов жестокости, несправедливости, обмана. Какой-то непостижимый парадокс заключается в том, что человечество по мере развития своей истории делает все точно наоборот основной своей идее, цели и мысли, к которой изначала были направлены все его усилия.
Я задаю риторический вопрос: «Может ли вести себя так умное существо?» История просто издевается над нами, иронизирует: «Человечество, поистине, умно и здраво. Оно не душевнобольное, нет, нет. Оно просто творит немножко больше и чуть-чуть хуже, чем это делают в сумасшедших домах».
Увы, это факт, от которого никуда не уйти. И он показывает, что не отдельные единицы в человечестве заблуждаются, нет и нет (к сожалению, только единицы не заблуждаются), а это какое-то парадоксальное всечеловеческое свойство.
Если посмотрим теперь на отдельного человека, точнее, если у человека хватит нравственных сил «к себе оборотиться», на себя посмотреть, то он увидит картину не менее впечатляющую. Апостол Павел точно ее охарактеризовал: «Бедный я человек, делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу». И действительно, каждый, кто хотя немного обратит внимание на то, что происходит в его душе, соприкоснется с самим собой, то не может не увидеть, насколько он духовно болен, насколько подвержен действию различных страстей, порабощен им. Бессмысленно спрашивать: «Зачем ты, бедный человек, объедаешься, опиваешься, лжешь, завидуешь, блудишь и т. д.? Ты же этим убиваешь самого себя, разрушаешь семью, калечишь своих детей, отравляешь всю атмосферу вокруг себя. Зачем бьешь себя, режешь, колешь, зачем губишь свои нервы, психику, само тело? Ты понимаешь, что это губительно для тебя?» Да, понимаю, но не могу этого не делать. Василий Великий как-то воскликнул: «И не зарождалось в душах человеческих более пагубной страсти, нежели зависть». И, как правило, человек, страдая, не может справиться с собой. Здесь, в глубине своей души каждый разумный человек постигает то, о чем говорит христианство: «Делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу». Это здоровье или болезнь?!
В то же время для сравнения посмотрите, как может меняться человек при правильной христианской жизни. Те, которые очистились от страстей, приобрели смирение, «стяжали, — по слову преподобного Серафима Саровского, — Духа Святого», приходили к любопытнейшему с психологической точки зрения состоянию: они начинали видеть себя худшими всех. Пимен Великий говорил: «Поверьте, братие, куда будет ввержен сатана, туда буду ввержен я»; Сисой Великий умирал, и лицо его просветилось, как солнце, так что на него невозможно было смотреть, а он умолял Бога дать ему еще немного времени на покаяние. Что это? Лицемерие какое-то, смиренничание? Да избавит Бог. Они, даже в мыслях боялись согрешить, потому говорили от всей своей души, говорили то, что действительно переживали. Мы же этого совсем не чувствуем. Я переполнен всякой грязью, а вижу и чувствую себя очень хорошим человеком. Я хороший человек! Но если что-то и сделаю плохо, то кто без греха, другие не лучше меня, да и виноват не столько я, сколько другой, другая, другие. Мы не видим души своей и потому столь хороши в своих глазах. Как разительно отличается духовное зрение человека святого от нашего!
Так вот, повторяю. Христианство утверждает, что человек по своей природе, в его настоящем, так называемом нормальном, состоянии глубоко поврежден. Этого повреждения, к сожалению, мы почти не видим. Странная слепота, самая страшная, самая главная, которая присутствует в нас, — это есть невидение своей болезни. Это действительно самое опасное, потому что когда человек увидит свою болезнь, он лечится, идет к врачам, ищет помощи. А когда видит себя здоровым, то отправит к ним того, кто говорит ему, что он болен. Вот тяжелейший симптом той самой поврежденности, которая присутствует в нас. А что она есть, об этом однозначно со всей силой и яркостью свидетельствует как история человечества, так и история жизни каждого человека в отдельности, и в первую очередь каждому человеку его личная жизнь. Вот на что указывает христианство.
Скажу, что объективное подтверждение только одного этого факта, одной этой истины христианской веры — о поврежденности человеческой природы — уже показывает мне, к какой религии я должен обратиться. К той, которая вскрывает мои болезни и указывает средства их излечения, или к религии, которая замазывает их, питает человеческое самолюбие, говорит: все хорошо, все прекрасно, нужно не лечиться, а лечить окружающий мир, нужно развиваться и совершенствоваться? Исторический опыт показал, что значит не лечиться .
Ну, хорошо, дошли до христианства. Слава Тебе, Господи, нашел истинную веру, наконец-то. Вхожу в следующую комнату, а там опять народу полно и вновь крики: моя христианская вера самая лучшая. Католик призывает: посмотри сколько за мной стоит — 1 миллиард 45 миллионов. Протестанты самых различных деноминаций указывают, что их 350 миллионов. Православных меньше всех, всего 170 миллионов. Правда, кто-то подсказывает: истина не в количестве, а в качестве. Но вопрос в высшей степени серьезный: «Где же оно, истинное христианство?»
К решению этого вопроса также возможны разные подходы. Нам в семинарии всегда предлагали метод сравнительного изучения догматических систем католицизма и протестантизма с православием. Это — метод, заслуживающий внимания и доверия, но мне он все же представляется недостаточно хорошим и недостаточно полным, потому что человеку, не имеющему хорошего образования, достаточных познаний, совсем не легко разобраться в дебрях догматических дискуссий и решить кто прав, а кто виноват. К тому же там используются подчас такие сильные психологические приемы, которые легко могут сбить человека с толку. Вот, к примеру, обсуждаем с католиками проблему примата папы, а они говорят: «Папа? Ой, такая чепуха эти примат и непогрешимость папы, ну что вы!? Это то же самое, что у вас авторитет патриарха. Непогрешимость и власть папы, практически, ничем не отличаются от авторитетности заявлений и власти любого предстоятеля Православной Поместной Церкви». Хотя в действительности здесь принципиально различные догматические и канонические уровни. Так что сравнительно-догматический метод очень не прост. Особенно когда вы будете поставлены перед лицом людей, не только знающих, но и стремящихся во что бы то ни стало убедить вас.
Но есть другой путь, который со всей очевидностью покажет, что есть католицизм и куда он ведет человека. Это метод тоже сравнительного исследования, но исследования уже духовной области жизни, наглядно проявляющей себя в жизни святых. Именно здесь во всей силе и яркости обнаруживается вся, выражаясь аскетическим языком, «прелестность» католической духовности, — та прелестность, которая чревата тяжелейшими последствиями для аскета, ставшего на этот путь жизни. Вы знаете, что иногда я выступаю с общественными лекциями, и на них собираются разные люди. И вот нередко задают вопрос: «Ну, а чем католичество отличается от православия, в чем его ошибка? Не является ли оно просто другим путем ко Христу?» И много раз я убеждался, что достаточно привести несколько примеров из жизни католических мистиков, чтобы спрашивающие просто сказали: «Спасибо, теперь все ясно. Больше ничего не нужно».
Действительно, по своим святым оценивается любая Поместная Православная Церковь или инославная. Скажите мне, кто ваши святые, и я скажу вам, какова ваша Церковь. Ибо любая Церковь объявляет святыми лишь тех, которые воплотили в своей жизни христианский идеал, как он видится данной Церковью. Поэтому прославление кого-то является не только свидетельством Церкви о христианине, который по ее суждению достоин славы и предлагается ею в качестве примера для подражания, но и прежде всего свидетельством Церкви о самой себе. По святым мы лучше всего можем судить о действительной или мнимой святости самой Церкви.
Приведу несколько иллюстраций, свидетельствующих о понимании святости в католической церкви.
Одним из великих католических святых является Франциск Ассизский (XIII в.). Его духовное самосознание хорошо открывается из следующих фактов. Однажды Франциск долго молился (чрезвычайно показателен при этом предмет молитвы) «о двух милостях»: «Первая — это чтобы я… мог… пережить все те страдания, которые, Ты, Сладчайший Иисусе, испытал в Твоих мучительных страстях. И вторая милость… — это, чтобы… я мог почувствовать… ту неограниченную любовь, которою горел Ты, Сын Божий». Как видим, не чувства своей греховности беспокоили Франциска, а откровенные претензии на равенство с Христом ! Во время этой молитвы Франциск «почувствовал себя совершенно превращенным в Иисуса «, Которого он тут же и увидел в образе шестикрылого серафима, поразившего его огненными стрелами в места крестных язв Иисуса Христа (руки, ноги и правый бок). После этого видения у Франциска появились болезненные кровоточащие раны (стигмы) — следы «страданий Иисусовых» (Лодыженский М.В. Свет Незримый. — Пг. 1915. — С. 109.)
Природа этих стигм хорошо известна в психиатрии: непрерывная концентрация внимания на крестных страданиях Христа чрезвычайно возбуждает нервы и психику человека и при длительных упражнениях может вызывать это явление. Ничего благодатного здесь нет, ибо в таком сострадании (сompassio) Христу нет той истинной любви, о существе которой Господь прямо сказал: кто соблюдает заповеди Мои, тот любит Меня (Ин. 14;21). Потому подмена борьбы с своим ветхим человеком мечтательными переживаниями «сострадания» является одной из тяжелейших ошибок в духовной жизни, которая приводила и приводит многих подвижников к самомнению, гордыне — очевидной прелести, нередко связанной с прямыми психическими расстройствами (ср. «проповеди» Франциска птицам, волку, горлицам, змеям … цветам, его благоговение перед огнем, камнями, червями).
Очень показательна и цель жизни, которую поставил перед собой Франциск: «Я трудился и хочу трудиться… потому что это приносит честь » (Святой Франциск Ассизский. Сочинения. — М., Изд. Францисканцев, 1995. — С.145). Франциск желает пострадать за других и искупить чужие грехи (С.20). Не потому ли в конце жизни он откровенно сказал: «Я не сознаю за собой никакого прегрешения, которое не искупил бы исповедью и покаянием» (Лодыженский. — С. 129.). Все это свидетельствует о невидении им своих грехов, своего падения, то есть о полной духовной слепоте.
Для сравнения приведем предсмертный момент из жизни преподобного Сисоя Великого (V в.). «Окруженный в момент своей смерти братией, в ту минуту, когда он как бы беседовал с невидимыми лицами, Сисой на вопрос братии: «Отче, скажи нам, с кем ты ведешь беседу?» — отвечал: «Это ангелы пришли взять меня, но я молюсь им, чтобы они оставили меня на короткое время, чтобы покаяться». Когда же на это братия, зная, что Сисой совершен в добродетелях, возразила ему: «Тебе нет нужды в покаянии, отче», — то Сисой ответил так: «Поистине я не знаю, сотворил ли я хоть начало покаяния моего» (Лодыженский. — С. 133.) Это глубокое понимание, видение своего несовершенства является главной отличительной чертой всех истинных святых.
А вот выдержки из «Откровений блаженной Анжелы» (†1309 г.) (Откровения блаженной Анжелы. — М., 1918.).
Дух Святой, — пишет она, — говорит ей: «Дочь Моя, сладостная Моя,.. очень Я люблю тебя» (с. 95): «Был я с апостолами, и видели они Меня очами телесными, но не чувствовали Меня так, как чувствуешь ты» (с. 96). И такое открывает о себе Анжела: «Вижу я во мраке Святую Троицу, и в самой Троице, Которую вижу я во мраке, кажется мне, что стою я и пребываю в середине Ее» (с. 117). Свое отношение к Иисусу Христу она выражает, например, в таких словах: «могла я всю себя ввести внутрь Иисуса Христа» (с. 176). Или: «Я же от сладости Его и от скорби об отшествии Его кричала и хотела умереть» (с. 101) — при этом она в ярости так начинала бить себя, что монахини вынуждены были уносить ее из костела (с. 83).
Резкую, но верную оценку «откровений» Анжелы дает один из крупнейших русских религиозных мыслителей XX-го века А.Ф. Лосев. Он пишет, в частности: «Соблазненность и прельщенность плотью приводит к тому, что Святой Дух является блаженной Анжеле и нашептывает ей такие влюбленные речи: «Дочь Моя, сладостная Моя, дочь Моя, храм Мой, дочь Моя, услаждение Мое, люби Меня, ибо очень люблю Я тебя, много больше, чем ты любишь Меня». Святая находится в сладкой истоме, не может найти себе места от любовных томлений. А возлюбленный все является и является и все больше разжигает ее тело, ее сердце, ее кровь. Крест Христов представляется ей брачным ложем… Что может быть более противоположно византийско-московскому суровому и целомудренному подвижничеству, как не эти постоянные кощунственные заявления: «Душа моя была принята в несотворенный свет и вознесена», — эти страстные взирания на Крест Христов, на раны Христа и на отдельные члены Его Тела, это насильственное вызывание кровавых пятен на собственном теле и т.д. и т.п.? В довершение всего Христос обнимает Анжелу рукою, которая пригвождена ко Кресту, а она, вся исходя от томления, муки и счастья, говорит: «Иногда от теснейшего этого объятия кажется душе, что входит она в бок Христов. И ту радость, которую приемлет она там, и озарение рассказать невозможно. Ведь так они велики, что иногда я не могла стоять на ногах, но лежала и отнимался у меня язык… И лежала я, и отнялись у меня язык и члены тела» (Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. — М., 1930. — Т. 1. — С. 867-868.).
Ярким свидетельством католической святости является Катарина Сиенская (+1380), возведенная папой Павлом VI в высший разряд святых — в «Учители Церкви». Зачитаю несколько выписок из католической книги Антонио Сикари «Портреты святых». Цитаты, по-моему, не потребуют комментарий.
Екатерине было около 20 лет. «Она чувствовала, что в ее жизни должен произойти решающий перелом, и продолжала истово молиться Своему Господу Иисусу, повторяя ту прекрасную, нежнейшую формулу, которая стала для нее привычной: «Сочетайся со мной браком в вере!» (Антонио Сикари. Портреты святых. Т. II. — Милан, 1991. — С.11.).
«Однажды Екатерина увидела видение: ее божественный Жених, обнимая, привлекал ее к Себе, но потом взял из ее груди сердце, чтобы дать ей другое сердце, более похожее на Его собственное»(с.12).
Однажды сказали, что она умерла. «Она сама говорила впоследствии, что ее сердце было растерзано силой божественной любви и что она прошла через смерть, «узрев райские врата». Но «вернись, дитя Мое, — сказал мне Господь, тебе нужно вернуться… Я приведу тебя к князьям и властителям Церкви.» «И смиренная девушка начала рассылать по всему свету свои послания, длинные письма, которые она диктовала с поразительной быстротой, часто по три или по четыре одновременно и по разным поводам, не сбиваясь и опережая секретарей. Все эти письма завершаются страстной формулой: «Иисус сладчайший, Иисус Любовь» и часто начинаются словами…: «Я, Екатерина, служанка и раба рабов Иисуса, пишу вам в драгоценнейшей Крови Его…» (12).
«В письмах Екатерины бросается в глаза прежде всего частое и настойчивое повторение слов: «Я хочу» (12).
«Некоторые говорят, что решительные слова «я хочу» она в состоянии экстаза обращала даже ко Христу» (13).
Из переписки с Григорием Х1, которого она убеждала вернуться из Авиньона в Рим: «Говорю вам от имени Христа … Я говорю вам, отче, в Иисусе Христе… Ответьте на зов Святого Духа, к вам обращенный» (13).
«А к королю Франции обращается со словами: «Творите волю Божию и мою» (14).
Не менее показательны «откровения» и возведенной также папой Павлом VI в «Учители Церкви» Терезы Авильской (XVI в.). Перед смертью она восклицает: «О, Бог мой, Супруг мой, наконец-то я Тебя увижу!». Этот в высшей степени странный возглас не случаен. Он — закономерное следствие всего «духовного» подвига Терезы, существо которого открывается хотя бы в следующем факте.
После многочисленных своих явлений «христос» говорит Терезе: «С этого дня ты будешь супругой Моей… Я отныне не только Творец твой, Бог, но и Супруг» (Мережковский Д.С. Испанские мистики. — Брюссель, 1988. — С. 88.) «Господи, или страдать с Тобой, или умереть за Тебя!» — молится Тереза и падает в изнеможении под этими ласками…», — пишет Д. Мережковский. Не приходится поэтому удивляться, когда Тереза признается: «Душу зовет Возлюбленный таким пронзительным свистом, что нельзя этого не услышать. Этот зов действует на душу так, что она изнемогает от желания». Не случайно поэтому известный американский психолог Вильям Джеймс, оценивая ее мистический опыт, писал, что «ее представления о религии сводились, если можно так выразиться, к бесконечному любовному флирту между поклонником и его божеством» (Джемс В. Многообразие религиозного опыта. /Пер. с англ. — М., 1910. — С. 337).
Еще одной иллюстрацией представления о святости в католицизме является Тереза из Лизье (Тереза Маленькая, или Тереза Младенца Иисуса), которая, прожив 23 года от роду, в 1997 году, в связи с столетием со дня кончины, «непогрешимым» решением папы Иоанна Павла II была объявлена еще одним Учителем Вселенской Церкви. Вот несколько цитат из духовной автобиографии Терезы «Повесть об одной душе», красноречиво свидетельствующие о ее духовном состоянии (Повесть об одной душе // Символ. 1996. №36. — Париж. — С.151.)
«Во время собеседования, предварившего мой постриг, я поведала о делании, которое намеревалась совершить в Кармеле: «Я пришла спасать души и прежде всего — молиться за священников » (Не себя спасать, но других!).
Говоря о своем недостоинстве, она тут же пишет: «Я неизменно храню дерзновенное упование на то, что стану великой святой … Я думала, что рождена для славы и искала путей к ее достижению. И вот Господь Бог … открыл мне, что моя слава не будет явлена смертному взору, и суть ее в том, что я стану великой святой !!!» (ср.: Макарий Великий, которого сподвижники за редкую высоту жизни называли «земным богом», лишь молился: «Боже, очисти мя грешного, яко николиже сотворих благое пред Тобою»). Позднее Тереза напишет еще более откровенно: «В сердце моей Матери-Церкви я буду Любовью… тогда я буду всем… и через это моя мечта осуществится!!!»
В высшей степени «замечательно» учение Терезы о духовной любви: «Это было лобзание любви. Я чувствовала себя любимой и говорила: «Я люблю Тебя и вверяю Тебе себя навеки». Не было ни прошений, ни борьбы, ни жертв; уже давно Иисус и маленькая бедная Тереза, взглянув друг на друга, поняли все … Этот день принес не обмен взглядами, а слияние, когда больше не было двух, и Тереза исчезла, словно капля воды, потерявшаяся в океанских глубинах». Едва ли требуются здесь какие комментарии к этому мечтательному роману бедной девушки — Учителю католической церкви.
На методическом развитии воображения основывается мистический опыт одного из столпов католической мистики, родоначальника ордена иезуитов Игнатия Лойолы (XVI в.).
Его книга «Духовные упражнения», пользующаяся огромным авторитетом в католичестве, непрерывно призывает христианина к тому, чтобы представить себе, вообразить, созерцать и Святую Троицу, и Христа, и Богоматерь, и ангелов и т. д. Все это принципиально противоречит основам духовного подвига святых Вселенской Церкви, поскольку приводит верующего к полному духовному и душевному расстройству.
Преподобный Нил Синайский (V в.) предупреждает: «Не желай видеть чувственно Ангелов или Силы, или Христа, чтоб с ума не сойти, приняв волка за пастыря, и поклонившись врагам-демонам» (Преп. Нил Синайский. 153 главы о молитве. Гл. 115 // Добротолюбие: В 5 т. Т. 2. 2-е изд. — М., 1884. — С. 237).
Преподобный Симеон Новый Богослов (XI в.), рассуждая о тех, кто на молитве «воображает блага небесные, чины ангелов и обители святых», прямо говорит, что «это есть знак прелести». «На этом пути стоя, прельщаются и те, которые видят свет телесными очами своими, обоняют благовония обонянием своим, слышат гласы ушами своими и подобное» (Преп. Симеон Новый Богослов. О трех образах молитвы // Добротолюбие. Т. 5. М., 1900. С. 463-464).
Преподобный Григорий Синаит (XIV в.) напоминает: «Никогда не принимай, если что увидишь чувственное или духовное, вне или внутри, хотя бы то был образ Христа, или ангела, или святого какого… Приемлющий то… легко прельщается… Бог не негодует на того, кто тщательно внимает себе, если он из опасения прельщения не примет того, что от Него есть,.. но паче похваляет его, как мудрого» (Преп. Григорий Синаит. Наставление безмолвствующим // Там же. — С. 224).
Как прав был тот помещик (об этом пишет свт. Игнатий Брянчанинов), который, увидев в руках своей дочери католическую книжку «Подражание Иисусу Христу» Фомы Кемпийского (XV в.), вырвал у нее из рук, и сказал: «Прекрати играть с Богом в роман». Вышеприведенные примеры не оставляют сомнений в справедливости этих слов. К великому сожалению, в католической церкви уже перестали, видимо, отличать духовное от душевного и святость от мечтательности, а следовательно, и христианство от язычества.
Это, что касается католицизма.
С протестантизмом, мне кажется, достаточно и догматики. Чтобы увидеть его существо, я ограничусь сейчас только одним и главным утверждением протестантизма: «Человек спасается только верою, а не делами, потому верующему грех не вменяется в грех». Вот основной вопрос, в котором протестанты запутались. Они начинают строить дом спасения с десятого этажа, забыв (если помнили?) учение древней Церкви о том, какая вера спасает человека. Не вера же в то, что Христос 2000 лет тому назад пришел и все сделал за нас?!
В чем же отличие в понимании веры в православии от протестантизма? Православие тоже говорит, что спасает человека вера, но верующему грех вменяется в грех. Какая это вера? — Не «умовая», по свт. Феофану, то есть рассудочная, но то состояние , которое приобретается при правильной, я подчеркиваю, правильной христианской жизни человека, благодаря лишь которой он убеждается, что только Христос может его спасти от рабства и мучительства страстей. Как достигается эта вера-состояние? Понуждением к исполнению заповедей Евангелия и искренним покаянием. Преп. Симеон Новый Богослов говорит: «Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи», то есть открывает ему его бессилие самому без помощи Божией искоренить в себе страсти. Сам, один человек не может — с Богом же, «вдвоем», оказывается, все может. Правильная христианская жизнь как раз и открывает человеку, во-первых, его страсти-болезни, во-вторых — что Господь близ каждого из нас есть, наконец, что Он готов в любое мгновение придти на помощь и спасти от греха. Но спасает Он нас не без нас, не без наших усилий и борьбы. Необходим подвиг, который делает нас способными к принятию Христа, ибо показывают нам, что сами без Бога не можем себя исцелить. Только когда я тону, убеждаюсь, что мне нужен Спаситель, а когда на берегу мне никого не надо, только видя себя тонущим в мучительстве страстей, я обращаюсь ко Христу. И Он приходит, помогает. Отсюда и начинается живая спасительная вера. Православие учит о свободе и достоинстве человека как соработника Бога в своем спасении, а не как «соляном столпе», по словам Лютера, который ничего не может. Отсюда становится понятным значение всех заповедей Евангелия, а не одной только веры в деле спасения христианина, становится очевидной истинность православия.
Так для человека начинается православие, а не просто христианство, не просто религия, не просто вера в Бога.
Я все вам сказал, больше ничего не знаю. Впрочем, можете задавать вопросы, но лишь те, на которые я могу ответить.
— В спорах с католиками, используя сравнительный метод, мы приводим разные аргументы, но ведь и в Житиях свт. Димитрия Ростовского иногда находят явления, как будто напоминающие католическую мистику. А сейчас порой просто апокрифы пишутся.
— Хороший вопрос, на это отвечу следующее.
Во-первых, относительно Житий святителя Дмитрия Ростовского. Не секрет, что свт. Дмитрий Ростовский без достаточной проверки, не критически, использовал, к сожалению, католические агиографические источники после XI столетия. А они, по исследованиям, например, иеромонаха Серафима Роуза являются очень недостоверными. Эпоха, в которую жил Дмитрий Ростовский, была у нас эпохой очень сильного католического влияния. Вы же знаете: Киево-Могилянская Академия в начале XVII века, Московская Духовная Академия конца XVII века, вся наша богословская мысль, наши духовные учебные заведения до самого конца XIX века развивались под сильнейшим влиянием католического и протестантского богословия. И сейчас инославное влияние очень ощутимо, учебники-то почти все старые, а по ним нередко и новые составляются, почему наши духовные школы имели и имеют значительный схоластический характер. Школа должны быть в монастыре, сквозь монастырь должны пройти все учащиеся духовных школ, независимо от того, какой они впоследствии изберут путь — монашеский или семейный. Итак, действительно, в Житиях святителя Дмитрия Ростовского встречаются материалы непроверенные. Они-то подчас и вызывают смущение у читателя. Но если бы католики указали нам сейчас на то, что вы назвали апокрифами, то наша Церковь с удовольствием бы отказалась от них. А, вот, католики отказались бы от Терезы Великой или Маленькой?
— Алексей Ильич, вот мы сейчас издаем «Жития святых» архиепископа Филарета (Гумилевского), как Вы именно к этому автору относитесь?
— К нему самое положительное отношение. Слава Богу, что вы взялись за это издание. Архиепископ Филарет (Гумилевский) — авторитет и в исторической, и в богословской науке. Его Жития, с их выверенностью, ясностью изложения, отсутствием экзальтированности, как мне кажется, лучше всего подходят современному человеку, привыкшему на все смотреть критически. Я думаю, что ваше издательство сделает большой подарок как ученым, так и рядовым читателям.
— Уважаемый Алексей Ильич, Вы были известны как убежденный противник канонизации Царской семьи. Изменилось ли Ваше отношение после канонизации?
— Я смиряюсь перед соборным решением Церкви.
ПОЧЕМУ ИМЕННО ПРАВОСЛАВИЕ - ИСТИННАЯ ВЕРА?
ЛЕКЦИЯ ПРОФЕССОРА А.И. ОСИПОВА ПО ОСНОВНОМУ БОГОСЛОВИЮ,
ПРОЧИТАННАЯ В СРЕТЕНСКОМ УЧИЛИЩЕ 6 СЕНТЯБРЯ 2000
Сейчас все мы с вами находимся в такой жизненной ситуации, когда уже никоим образом не можем себя отделить никакими стенами от окружающего мира. Какова ситуация вокруг нас? Мы с вами сейчас живем в мире религиозного плюрализма. Мы оказались перед лицом такого множества людей, каждый из которых предлагает нам свои идеалы, свои нормы жизни, свои религиозные воззрения, что предыдущее поколение, или даже мое поколение, пожалуй, не позавидует вам. У нас было проще. В общем-то, основная проблема, перед которой стояло наше поколение, это была проблема религии и атеизма.
У вас появилось нечто гораздо большее и гораздо более сложное, если хотите, это только первая ступень: есть Бог или нет Бога? Ну, хорошо, человек убедился, что есть Бог. А дальше? А кем ему быть? А почему ему нужно быть христианином, скажите, а почему не мусульманином? А почему не буддистом? А почему не кришнаитом? Я не хочу перечислять, сейчас так их много, вы лучше меня знаете. Почему, почему, и почему? Ну ладно, пройдя сквозь дебри и джунгли многорелигиозного этого древа, он становится христианином. Все я понял, христианство - это лучшая религия, правильная.
А какое? А кем мне быть? Православным, католиком, пятидесятником, лютеранином? Опять несть числа. Вот перед какой ситуацией оказалась сейчас наша современная молодежь. Если когда-то это было так просто, знаете, под сурдинку, то сейчас с полной силой. Каждый из представителей новых и старых религий, из представителей неправославных конфессий, пожалуй, гораздо больше трубит о себе, и имеет гораздо больше возможностей выступления по средствам массовой информации, чем даже мы, православные.
Итак, первое, перед чем мы останавливаемся - перед вот этим плюрализмом. И вот сегодня мне бы просто хотелось очень кратко, конспективно пройтись по вот этой лесенке. Лесенке, которая стоит перед каждым современным человеком, и посмотреть хотя бы в самых общих, но принципиальных чертах, почему все-таки человек должен, не только может, а действительно должен, если он разумный, стать не просто христианином, но православным христианином.
Первая проблема: между религией и атеизмом. Приходится встречаться на конференциях, очень значительных, с людьми, которые действительно образованы, не по поверхности проскочили, люди действительно ученые, не верхогляды, и приходится постоянно сталкиваться все с теми же вопросами. Бог. Кто такой Бог? Почему считают что Он есть? Даже зачем Он нужен? Если есть Бог, то почему Он не выступит с трибуны Объединенных Наций и не объявит о Себе. Даже такие вещи предлагаются сейчас. Что можно сказать по этому вопросу?
Этот вопрос, мне кажется, решается с позиции современной главной философской мысли, которую легче всего выразить понятием экзистенциальности. Существование человека, смысл человеческой жизни. Подумайте, в чем смысл человеческой жизни может быть. Ну, конечно, только в жизни. А в чем еще? Если у меня что-то заканчивается, какой смысл моего дела, если, в конечном счете, я потом не могу получить плоды этого своего дела, воспользоваться результатами этого дела. Смысл жизни может быть только в жизни, еще никто никогда и во веки веков не мог считать и не утверждал, что смысл жизни может быть в вечной и окончательной смерти. Христианство говорит: человек, тебя ожидает вечная жизнь, готовься, здешняя жизнь является условием и средством подготовки к вечности. Вот что необходимо для этого сделать, вот каким необходимо быть, чтобы вступить туда. Что утверждает атеизм? Верь, человек, тебя ожидает вечная смерть… Как мороз по коже - какой ужас, какой пессимизм, какое отчаяние… Верь, человек, тебя ожидает вечная смерть. Я уж не говорю о тех обоснованиях, которые приводятся при этом. Одно это утверждение уже заставляет содрогнуться человеческую душу - так избавьте меня от такого мировоззрения.
Когда человек заблудился в лесу, ищет дорогу, ищет путь домой и вдруг, находя, кого-то спрашивает: "Есть отсюда выход?" А тот ему говорит: "Нет выхода и не ищи, все, оставайся здесь и устраивайся, как можешь". Поверит ли он ему? Сомнительно. Когда он найдет другого человека и тот скажет ему: "Да, есть выход, и я тебе укажу признаки, приметы по которым ты можешь отсюда выйти". Кому он поверит? Совершенно ясно. Пока у человека еще сохраняется искра искания, искра искания истины, искра искания смысла жизни, до тех пор он не может, психологически не может принять концепции, утверждающей, что, человек, тебя как личность, и, следовательно, всех людей ожидает вечная смерть.
Я сейчас вам указал на одну сторону, психологически очень существенную и которой, как мне кажется, достаточно для каждого человека с живой душой. Ясно, что только религиозное мировоззрение, только мировоззрение, которое принимает за свою основу Того, Кого мы называем Богом, позволяет говорить о смысле жизни.
Итак, я верю в Бога. Будем считать, что мы первую комнату прошли. Итак, поверив в Бога, я вхожу во вторую… Боже мой, кому же верить? Народу полно, и все кричат: " Я есть истина". Вот задача-то… И мусульмане, и конфуциане, и буддисты, и иудеи и кого только нет. Мы видим, что их много, христианство находится среди них. Вот он стоит, христианский проповедник, посреди других, а я ищу, кто прав, кто виноват.
Тут два пути подхода, может быть даже больше, но я вам назову два. Один из этих путей, который даст возможность человеку выбрать и убедиться, что христианство истинная религия (то есть она утверждает то, что объективно соответствует человеческой природе, человеческим исканиям, человеческому пониманию смысла жизни). Это метод сравнительно-богословского анализа. Довольно долгий путь, тут нужно хорошо изучить каждую религию. Но далеко не каждый может пройти этим путем, нужно большое время, большие силы, если хотите способности, для того чтобы изучить все это, тем более что это отнимет столько сил души…
Но есть и другой метод. В конце концов, каждая религия обращена к человеку, ему она утверждает, что вот такова истина, а не другая. Существо каждой религии, существо всех религий, всех мировоззрений заключается в учении о спасении. Все мировоззрения, все религии утверждают одну простую вещь: вот то, что сейчас есть, - это меня не устраивает и даже если меня лично устраивает, я знаю, что это многих не устраивает. Это не устраивает вообще человечество, они ищут чего-то другого: большего. Стремятся куда-то, настоящее положение вещей никого не устраивает.
Существо каждой религии - это учение о спасении. И вот здесь мы с вами сталкиваемся с вещами, которые уже дают возможность, как мне кажется, сделать обоснованный выбор. Когда мы стоим перед лицом религиозного многообразия. Христианство в отличие от всех других религий утверждает нечто, чего другие религии просто не знают. Не только не знают, а даже с негодованием отвергают это. И это утверждение, заключается в одном понятии - понятии греха. Все религии говорят о грехе, если хотите даже все мировоззрения, все идеологии. Называется, правда, по-разному, но это неважно. Но христианство утверждает, что то состояние, в котором мы все с вами находимся, родились, растем, воспитываемся, мужаем, созреваем - состояние, в котором мы наслаждаемся, развлекаемся, учимся, делаем открытия, обращаемся к народу и человечеству и так далее. Христианство говорит, что это состояние глубокой болезни, глубокого повреждения, мы больны. Речь идет не гриппе и не о бронхите. Речь идет даже не о том, что у нас психическое заболевание, нет, нет, мы психически здоровы, и физически здоровы - можем в космос лететь, но все мы глубоко больны. Христианство утверждает, что это состояние нашей природы человеческой - это ненормальное состояние. Совсем не норма, глубочайшее отступление от нормы, мы находимся в состоянии глубокой ненормальности. Произошло какое-то странное трагическое расщепление единого человеческого существа на противоборствующие, как бы автономно существующие ум, сердце и тело. Щука, рак да лебедь… Какой абсурд, не правда ли? Все возмущаются: "Я ненормальный? Извините, вокруг меня может быть, но не я". Вот это ощущение своей цельности, вот это ощущение, если хотите, своей здравости - это глубочайшее чувство, присущее каждому человеку. И христианство говорит: "Вот здесь-то и заключен тот корень, тот источник, из-за которого человеческая жизнь, как в индивидуальном плане, так и во всечеловеческом плане, ведет к одной трагедии за другой».
Другие религии не признают этого. Отвергают это, они считают, что человек - это семечко, но здоровое. Да это семечко может нормально развиваться, может ненормально. Его развитие обусловлено социальной средой, экономическими условиями, психологическими факторами, обусловлено многими вещами. Да поэтому оно может быть хорошим, может быть плохим, но сам человек по своей природе хорош. Вот главный тезис не христианского сознания. Я не говорю нерелигиозного, там и говорить нечего, там человек - это звучит гордо. И только христианство говорит о том, что вот это наше состояние - это состояние глубокой поврежденности, причем такой поврежденности, что никто в личном плане сам не может исцелить его. На этом утверждении строится величайший христианский догмат о Христе как Спасителе.
Вот это понимание греха является принципиальным водоразделом между христианством и всеми прочими религиями.
Я сейчас попытаюсь вам показать, что именно христианство, а никакие-либо другие религии. Давайте обратимся с вами к истории человечества.
Давайте посмотрим, чем оно живет, всю историю, по крайней мере, доступную нашему человеческому взору. Какими целями? Конечно же, все хотят построить Царство Божие на земле, создать рай. Все понимают, что невозможно это Царство на земле без чего? Без элементарных вещей: без мира. Война? Простите, это ад, а не Царство Божие. Без справедливости. Ну, само собой понятно. Какое Царство, если несправедливость царит? Без, если хотите, уважения к друг другу, снизойдем уже до таких вещей. Невозможно - то есть все прекрасно понимают, что без этих основополагающих нравственных ценностей, без их осуществления невозможно достичь никакого благоденствия на земле. Всем понятно? Всем понятно. Все умные люди? Все умные люди. Что мы делаем, все человечество, всю историю? Что делаем? Эрих Фромм хорошо сказал: "История человечества наполнена кровью". Точно. Историки, военные историки, я думаю, лучше всех могли бы нам проиллюстрировать, чем наполнена эта история: войны, кровопролития, насилия, жестокости. Все, что противоречит той идее, той цели, той мысли, к которой, кажется, все направлены: когда же оно, это Царство Божие, будет? И все делаем точно наоборот. Двадцатый век - это век уже такого гуманизма, о котором и сами гуманисты никогда не мечтали. Кажется, мы дошли уже, кажется до верха человеческого совершенства, и показали этот верх. Если бы предыдущее человечество могло посмотреть на то, что произошло в двадцатом веке. Так оно бы содрогнулось наверно. Каковы масштабы жестокости, несправедливости, обмана. Политика стала обманом, который творится в мире.
Я задаю самый простой вопрос. Простите, может вести себя так умное существо? Когда оно режет и рубит себя? Если бы человечество действительно было умно, если бы действительно оно было бы здраво, если бы действительно оно было разумно, оно сделало бы все возможное, чтоб никогда никаких войн не было. Уничтожив всякую ловушку, всякую зацепку для несправедливости. История опровергает наш ум, издевается над ним, иронизирует: "Посмотрите, вы - человечество умное, вы здравое? Вы не душевнобольные, нет, нет. Поэтому вы творите немножко больше и хуже, чем в сумасшедших домах».
Мне кажется, что это очень сильный факт, от которого никто и никуда уйти не может. И он показывает, что не единицы какие-то в человечестве заблуждаются, нет, нет, а, (действительно) это массовые случаи сумасшествия, это всечеловеческая ненормальность. Если мы обратимся теперь в плане личном, если у человека хватит честности к себе обратиться, взять зеркало и посмотреть на себя.
Недаром апостол Павел сказал золотые слова: "Бедный я человек, я делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу". Каждый, кто немножко соприкоснется с самим собой увидит, что такое действие страсти. Зачем же ты рубишь, режешь себя, колешь и так далее, зачем же ты делаешь это же вредно? Действительно, мы находимся в каком-то порабощении, действительно: делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу. Здесь в глубине души каждый человек увидит, что с ним происходит и что он делает, если человек внимательно присмотрится к себе. Вы подумайте, как может при этом меняться психология человека, обратите внимание: святые отцы, те, которые приобрели особые дарования, которые очистились, по слову преподобного Серафима Саровского "стяжали Духа Святого". К чему они приходили? Это вообще любопытнейшая в психологическом отношении вещь. Они себя видели худшими всех. Они, которые даже в мыслях боялись согрешить. И уж, кажется, ну совсем уж святые были, ничем не грешили. И вдруг заявляют, что они грешнее всех. Что это? Лицемерие какое-то, смиренничание какое-то противное? Да избавит Бог.
Здесь люди, которые даже в мыслях своих боялись допустить ложь, не могли такого говорить. Когда Пимен Великий говорил: "Поверьте, братие, куда будет ввержен сатана, туда буду ввержен я", - не лицемерил он. А он это говорил от всей своей души, он говорил то, что действительно он видел. Когда Сисой Великий умирал, и его лицо просветилось, как солнце, на него невозможно смотреть было, а он умолял Бога дать ему еще немного времени на покаяние. Простите, не лицемерил человек, а говорил от всей души. Что же это такое с человеком происходит, что может совершаться с человеком? Мы, кажется переполнены всякой грязью, а я, знаете чувствую себя очень хорошим человеком. Я хороший человек, но если я когда-то что-то делаю плохо, то только по той причине, что будьте уверены. Все вокруг меня виноваты, один я хороший. Святые говорят, что никто не виноват, только кроме них.
Так вот что я хочу показать. Христианство утверждает, что человек по своей природе, в настоящем состоянии глубоко поврежден. Это повреждение, к сожалению, мы не видим. Самая потрясающая слепота, самая страшная, самая главная, которая присутствует в нас, - это невидение своей болезни. Самая страшная болезнь, потому что, когда человек увидит свою болезнь, он начнет лечиться. Он идет к врачам, он ищет помощи. А когда я вижу себя здоровым? Я сам вас туда отправлю. Вот на что указывает христианство. Вот корень даже самой той поврежденности, которая присутствует в нас. А что она есть, эта поврежденность, об этом однозначно со всей силой и яркостью свидетельствует как история человечества, так и история жизни каждого человека в отдельности, и в первую очередь для каждого человека его личная жизнь.
Скажу, что констатация только одного этого факта, одного этого утверждения христианской веры о поврежденности человеческой природы показывает мне, к какой религии я должен обратиться. К той религии, которая вскрывает мои болезни, и указывает средства их излечения, а не к той религии, которая замазывает их. Говорит: все здраво и хорошо, все прекрасно, вам нечего лечиться. Только создавайте лучшие условия: экономические, социальные, политические, культурные и все будет ок. Завтра вы помрете, вас отнесем на кладбище.
Христианство указывает на основную болезнь, христианство дает пути ее исцеления, потому я избираю христианство, а не те религии, которые льстят моему самолюбию, говорят что я, лучше всех на свете.
Ну, хорошо, дошли до христианства. Слава Тебе, Господи, нашел истинную веру наконец-то. Вхожу в следующую комнату, а там опять народу полно. Католик кричит моя самая лучшая вера, лучшая в мире, если не веришь - посмотри, сколько за мной стоит. Там вон, видишь, православные стоят, всего каких-то 170 миллионов, ну протестанты 350 миллионов, а нас католиков, миллиард 45 миллионов. Правда, там кто-то пищит: да нет, истина не в количестве, а в качестве. Но в общем-то ситуация серьезная. Где же оно, истинное христианство?
Я вам скажу так, здесь есть несколько методов анализа. Нам в семинарии всегда предлагали метод сравнительного изучения догматических систем. В частности, католицизма, протестантизма, и, конечно, православия. Это метод, заслуживающий внимания, заслуживающий доверия, но мне он представляется недостаточно хорошим и недостаточно точным. Вот с католиками мы спорим, к примеру, о "примате Папы". Не раз мы проводили такие встречи с католиками. Я во многих заседаниях участвовал, причем со стороны Римско-Католической церкви всегда была делегация Ватикана. Я вам скажу, что для человека, не имеющего хорошего образования, не имеющего достаточных познаний, трудно будет. Просто разобраться, кто прав, кто виноват. Там используются такие подчас психологические, сильные методы, что вы себе представить не можете. Ну, представьте себе в Ватикане: "Папа? Ой, такая чепуха это примат Папы, такая чушь, ну что вы!? Это то же самое что ваш Патриарх».
И начинаем с ним дискуссию, и это он говорит всем, даже не стесняется говорить профессорам, которые, наверное, немножко хоть да знают. Психологическое воздействие. Это в тех случаях, в которых они чувствуют, что здесь доказать очень трудно, пытаются создать даже саму атмосферу. Так что сравнительный метод очень не прост. Особенно когда вы будете поставлены перед лицом людей, не только знающих, но и хитроумных.
Сравнительный метод, мне кажется, страдает тем изъяном, что он требует очень тщательного изучения, хороших познаний, прежде чем человек действительно сможет сам, не поверить кому-то, каким то профессорам, а сможет убедиться сам. В данном случае есть совсем другой путь, который однозначно говорит о том, что католицизм - это действительно религия заблуждения. Не прав католицизм, неверное это христианство, он ведет человека не туда. И этот метод, метод опознания, лежит на другой дорожке. Это метод исследования, изучения католической духовности и ее сопоставление с православной духовностью.
Здесь во всей силе, во всей яркости, причем в подчас, убийственной яркости обнаруживается все безумие, выражаясь аскетическим языком вся "пре"лестность" католической духовности. Та прелестность, которая чревата колоссальными изъянами и повреждениями для человека, ставшего на этот путь жизни. Вы знаете, вот иногда я выступаю с общественными лекциями бывают, и там собираются разные люди. И порой задают вопрос: "Ну а как же узнать, что католичество неверно? Чем же оно отличается?" И много раз я убеждался, что достаточно привести несколько высказываний католических мистиков, чтобы иногда просто сказали: "Спасибо, теперь нам все ясно. Больше ничего не нужно».
Действительно, по святым оценивается Церковь. Скажите мне, кто ваши святые, и я вам скажу, какая ваша Церковь. Святые это идеал. Это норма жизни, на которую мы должны ориентироваться. Это вовсе не чин и не звание. Это норма жизни. Это те люди, которые показали, что разумеется под святостью в данной Церкви. Поэтому по святым мы лучше всего можем судить о самой Церкви.
Здесь факты вопиющие и мы можем показать их. Возьмите хотя бы книжонку "Откровения блаженной Анжелы". Что там творится с этой блаженной Анжелой. До каких вещей она доходит, какие диалоги она ведет со Святым Духом и с Иисусом Христом. В какой любви ей объясняются эти "лица святой троицы". "Любим мы и апостолов всех, но никого не любим, как тебя, были в апостолах всех, но ни в ком так не были, как в тебе". И видит она себя во "мраке святой троицы". В самой середине, чего там только нет. И то она видит себя припавшей к ребру Христову и пьющей кровь Его. Когда отходит "Христос", она начинает вопить и кричать. Монахиня… Ее другие монахини хватают за руки за ноги, быстрей уносят из костела. Срам. Монахиня, а вопит: "Куда ты ушел? Христе, я еще не насладилась Тобой!". Ужасы какие… Возьмите вы только эту Великую Терезу. Что там происходит? Когда Христос является к Терезе после многих, конечно, явлений, и говорит: "До этого Я был Бог твой, отныне Я и супруг твой". А Тереза закатывает глаза и падает в обморок от восторга. Знаете ли, это просто какой-то кошмар, просто мороз по коже. Когда она восклицает: "О, Бог мой, супруг мой!". Да что ж это такое. Когда она о Христе говорит: "Возлюбленный". Зовет таким пронзительным свистом, что не услышать этого невозможно, и душа ее изнемогает от желания.
Я вам скажу, что этих фактов множество. Причем я обращаю ваше внимание, вы знаете, кто она? Папой Павлом VI она возведена в достоинство учителя Церкви. Учитель Церкви - это высшая ступень в Канонизации в Католической Церкви, то есть она равна Василию Великому, Иоанну Златоусту, Григорию Богослову, святителям. Когда посмотришь на этих святых, чем они живут, то сразу поймешь, с какой религией мы соприкасаемся. Папа Иоанн Павел II возвел опять таки, в достоинство "учителя Церкви" теперь "Терезу маленькую", эту француженку, потому что в предыдущем году он был в Париже, молодежь кричала: "Терезу, Терезу!". Он сказал: "В следующем году будет". Кого он возводит? От роду 22 году прожила. А уж какие там перлы есть в ее книге. Является к ней "младенец Иисус" и вот слова из этой книги: "Мы посмотрели с ним друг на друга, и все поняли».
Вы подумайте как прав был тот помещик (о котором пишет свт. Игнатий Брянчанинов), который, увидев в руках своей дочери книжку "Подражание Иисусу Христу" Фомы Кемипийского, вырвал у нее из рук, и сказал: "Прекрати играть с Богом в романы". Неосуществленные природные склонности, они знаете, суррогатом могут потом проявлять себя, что называется боком выходить.
Вы знаете, это тема такая громадная, католическая мистика, что тут можно говорить много и долго. Нужно быть человеком, ничего не понимающим, или не желающем ничего видеть, чтобы не отшатнуться от этой мистики. Кстати вы знаете, я такой человек, что иногда лезу на рожон, это у меня, к сожалению, такое свойство натуры. Я пытался на русско-католических диалогах иногда проделывать такие штуки. Последний раз было в Минске два года тому назад. Я вставил в свой доклад одну цитату из свт. Игнатия Брянчанинова, где он называет католических святых сумасшедшими. Не больше, ни меньше. Делегацию возглавлял кардинал - все как положено. Там епископы, богословы, да, я думал, все они сейчас возмутятся и набросятся на меня. А мне только и нужно. Я этого именно и хотел. Вы что думаете? Я был поражен - о чем только не спорили, но уходили от этого вопроса. И я понял, что они погрешают против истины. Видят ложь, не могут на нее ответить. Понимают это, понимают, что это прелесть и уходят от этого. А это уже, я вам скажу, это уже беда. Потому что это уже сознательный шаг. Вот это то, что касается католицизма, с протестантизмом, кажется еще проще.
Тут, мне кажется, достаточно даже догматики. Сейчас я ограничусь только одним утверждением протестантизма. "Верующему грех не вменяется в грех". Когда им говоришь, но простите и бесы же веруют и трепещут, и пишет об этом кто? Апостол. Что ж вы говорите? Вот тут вопрос, который они перепутали. Они десятый этаж назвали первым, или наоборот. Все перепутали на свете, они забыли, какая вера спасает человека. Не вера же в то, что Христос 2000 лет тому назад пришел, все в порядке, и сделал все за нас. Перепутали, да еще как перепутали. Православие решительно заявляет, что спасает человека вера, но какая? Не вера умовая, как говорит свт. Феофан, то состояние человека, которое приобретается правильной, я подчеркиваю, правильной христианской жизнью, благодаря которой он убеждается, что он ни одну страсть не может искоренить в себе сам. С Богом, оказывается, может, сам не может. Только когда я тону, мне нужен Спаситель, а когда я на берегу мне никого не надо. Правильная христианская жизнь она как раз и показывает, человеку те болезни, которые в каждом из нас присутствуют. Показывают ему, что сам он без Бога не может их исцелить. Отсюда, видя себя тонущим, он обращается ко Христу. Христос приходит, помогает ему. Вот откуда начинается живая спасительная вера.
Так для человека начинается христианство, а не просто религия, не просто вера в Бога. Я вам сказал все, больше ничего не знаю. Можете задавать вопросы.
В спорах с католиками, используя сравнительный метод мы приводим разные аргументы, но ведь и в Житиях свт. Димитрия Ростовского иногда находят явления, как будто напоминающие католическую мистику. А сейчас порой просто апокрифы пишутся.
Правильный вопрос, я вам могу ответить на это следующее:
Во-первых, относительно Житий святителя Дмитрия Ростовского: уже не секрет, что свт. Дмитрий Ростовский, к сожалению, брал католические материалы, и без достаточной цензуры, не критически, к сожалению их использовал. Вы же должны понять, что эпоха, в которую жил Дмитрий Ростовский, это была эпоха очень сильного католического влияния. Вы же знаете Киево-Могилянская Академия в начале XVII века, Московская Духовная Академия конца XVII века. Посмотрите, что там было, вы даже не представляете, под каким сильнейшим влиянием католическим, а затем и протестанским развивалась вся наша богословская мысль, наши духовные учебные заведения. Почему они носят такой схоластический характер. Школы должны быть в монастыре, сквозь монастырь должны все пройти. Итак, действительно, в Житиях святителя Дмитрия Ростовского встречаются материалы, в которые он не критически поместил туда. Если бы католики указали нам сейчас на это, я бы так и ответил, извините, мы от этих вещей открещиваемся, а вы открещиваетесь от того, что делала Тереза? Отец Серафим Роуз говорил, что все агиографические источники, то есть житийные источники оказались крайне сильно повреждены или испорчены. Источники, которые после XI столетия.
Алексей Ильич, вот мы сейчас издаем Жития святых архиепископа Филарета Гумилевского, как Вы именно к этому автору относитесь?
К нему самое положительное отношение. Слава Богу, что вы взялись за это издание. Архиепископ Филарет (Гумилевский) - безусловный авторитет и в исторической, и в богословской науке. Его Жития, с их выверенностью, ясностью изложения, отсутствием малейшей экзальтации, как мне кажется, лучше всего подходят современному человеку, привыкшему на все смотреть критически. Я думаю, что ваше издательство делает большой подарок как ученым, так и рядовым читателям.
Уважаемый Алексей Ильич Вы были известны как убежденный противник канонизации Царской Семьи. Изменилось ли Ваше отношение после канонизации?
Конечно, изменилось. Я смиряюсь перед соборным решением Церкви.
Геодезист. Кто такой геодезист? Описание профессии. Профессия геодезист Геодезист обучение
Магеллановы облака: кто они?
Перечный соус для стейка Сливочный перечный соус
Как составить грамотное портфолио дизайнеру
Если приснилось сгорел дом – толкование сна по соннику