«Исключительная нация» любит госперевороты. Об исключительности и уникальности наций

Считают ли французы себя исключительной нацией, имеющей право на какую-то привилегированную роль в мире? Задай этот вопрос в Париже или в Лионе, и уверен, что большинство французов ответят отрицательно. Что и понятно. В стране, 200 с лишним лет назад провозгласившей в Декларации прав человека и гражданина принцип равенства всех людей, свободу личности, слова и совести, такая реакция вполне естественна.

Тем более что страна спустя два десятилетия после Великой французской революции получила историческую прививку от болезни под названием "национальное превосходство". И сделал ее, надо полагать, даже не помышляя об этом, Наполеон Бонапарт.

Он-то как раз верил в "высшее предназначение" Франции, а его планы предусматривали тотальное переустройство если не всего мира, то, по крайней мере, Европы. Первый консул, а потом и самопровозглашенный император Наполеон для осуществления своих планов вовлек в нескончаемую череду военных походов миллионы поверивших ему граждан. Провозглашенной целью было освобождение европейских народов от угнетавших их тиранов и деспотов, создание пространства "разума, света и прогресса".

Наполеон был не первым и, увы, не последним политиком, кто выдавал собственные амбиции за волю нации

Конечно, Наполеон лукавил, - делится своими мыслями профессор Парижской высшей школы социальных наук Жак Сапир. - Захватывая одну за другой европейские страны, он преследовал в первую очередь собственные интересы, которые, по его глубокому убеждению, совпадали с интересами Франции. Кстати, в мировой истории он далеко не первая личность и, увы, не последняя, выдававшая собственные амбиции за волю той или иной нации. Что касается населения стран, которые он обещал облагодетельствовать, то оно быстро разобралось, что к чему. В Испании крестьяне поначалу встречали наполеоновских гвардейцев хлебом и вином, но потом взялись за оружие. Захватив часть Польши, которая в то время принадлежала Российской империи, не освободил крепостных, хотя ранее обещал это сделать.

Поход на Москву стал для Бонапарта началом краха. Во Франции, если хотят сказать о полном провале, говорят "это было Березино"...

Жак Сапир : Тогда погиб цвет нации, многие сотни тысяч французов полегли на полях сражений. Сам император провел последние годы жизни в ссылке. А итог? Плачевный. Тот урок до сих пор жив в исторической памяти нации. И все-таки, если говорить о некой исключительности, то я бы, скорее всего, сделал акцент на роли Великой французской революции, изменившей менталитет нации. Свою специфичность французы видят в общечеловеческих идеалах, которые отложили отпечаток как на народ, так и на политические элиты страны. Об этом в свое время говорил генерал де Голль, считавший, что величие Франции в мире напрямую связано с ее поддержкой свободы других народов, что, правда, не помешало ей оставаться колониальной державой вплоть до 60-х годов прошлого века.

Есть и другая форма исключительности, та, которая привела в Германии к нацизму и краху, милитаризму в Японии и атомным бомбам, сброшенным на Хиросиму и Нагасаки. США, взявшие на себя роль нации, стоящей выше других, ответственны за трагедии Вьетнама, Ирака.

Жак Сапир : Это так. Надо понимать, откуда взялся амбициозный замах Америки. Давайте, не забывать, что эту страну основали переселенцы, приплывшие к берегам Америки на корабле "Мейфлауэр" в 1620 году. Кем они были? Протестантскими сектантами, преследуемыми у себя дома за радикальные взгляды. Именно они стоял у истоков "мессионизма", ниспосланного свыше предначертания США править миром, наводя в нем порядок. Американский порядок. Тот самый, который на деле в первую очередь выгоден заокеанским элитам. Что касается Франции, то, по сложившейся традиции, она склонна давать уроки другим странам. Возьмите Хартию ООН, которую разработал коллектив во главе с французом Рене Кассен. В ней изложены универсальные принципы, но там не сказано, что надо воевать, чтобы воплотить их в жизнь.

- Позиция Франции в сирийском деле говорит об обратном. Париж намеревался наказать Дамаск.

Жак Сапир : Есть логика нации, а есть логика правительства. В данном случае они не совпадали, о чем свидетельствуют опросы общественности. Подавляющее большинство французов было против военного сценария. Часть социалистов вместе с Франсуа Олландом встали на позиции, основанные на моральном подходе к политике. Это не значит, что, занимаясь политикой, надо отбросить мораль. Однако политика - это одно, а мораль - иное. Смешивать эти понятия, тем более менять местами есть дело крайне опасное.

Справка "РГ"

В своем обращении к нации 10 сентября 2013 года президент США Барак Обама заявил: "Почти семь десятилетий США были опорой международной безопасности. Это означает нечто больше, чем создание международных договоров. Это означает - приведение их в силу. Бремя лидерства часто бывает тяжелым. Но мир стал лучше, благодаря тому, что мы несем это бремя... Наши идеалы и принципы, наша безопасность оказались под угрозой в Сирии, также как и наше лидерство в мире, в котором мы стараемся гарантировать, чтобы опаснейшее оружие никогда не применялось... Америка - не мировой жандарм. В мире происходит множество ужасных вещей, и не в наших силах исправить все ошибки. Но если мы можем приложить скромные усилия и подвергнутся незначительному риску, чтобы спасти детей от отравления газом, и вместе с тем надолго защитить наших детей, я считаю, мы должны действовать. Вот, что отличает Америку от других. Вот, что делает нас исключительными...

Со смирением, но решительностью, нам предстоит всегда отстаивать эту истину".

Подготовила Анна Федякина

Япония является, пожалуй, одним из самых ярких примеров того, к каким печальным последствиям может привести уверенность в собственной исключительности, "особой роли" и прочих "мессианских посылах".

Начав активную индустриализацию и достаточно эффективно восприняв западные технологии и многие обычаи, Япония с конца XIX века начала стремительно экономически развиваться. Однако вскоре такие японские качества, как упорство, трудолюбие, приверженность к коллективу и преданность государству, оказались, хотя и не без некоторого сопротивления, направлены в разрушительную и захватническую плоскость. Принципы богоизбранности и собственной "особой роли" вылились в войны с Китаем и Россией. А успехи в этих конфликтах еще более подогрели аппетиты агрессивно настроенных сил, которые в то время оказались у власти в Стране восходящего солнца.

В результате в 1930-х годах профашистские и милитаристские партии выдвинули идею создания Великой Японии. Была выдвинута идея "Азия для азиатов", провозглашена цель "освобождения азиатских народов от западного колониализма", в первую очередь британского и французского. Правда, при этом японцы особую, руководящую роль отводили именно себе, как "особой нации". В результате японскому порабощению подверглись именно те, кому обещали "мир, процветание и благоденствие". Превратилась в колонию вся Корея, расчленен и оккупирован Китай, завоеваны Филиппины, Малайзия, Сингапур, Бирма и другие страны. Планировалось создание и на территории бывшего СССР марионеточной и подчиненной Токио Дальневосточной Республики, которая должна была протянуться аж до Урала, но поражение немецко-фашистских войск под Сталинградом заставило Японию умерить аппетиты. А в Азиатско-Тихоокеанском регионе Япония схлестнулась с США и силами союзников по антигитлеровской коалиции.

О преступлениях японской военщины страны Азии помнят до сих пор очень хорошо.

Дальнейшие совместные удары Советской армии в Маньчжурии и войск США в Тихом океане привели к полному краху Японии в этой войне. Страна же оказалась оккупирована Соединенными Штатами. А последствия от своих экспериментов с "особой ролью" Япония продолжает ощущать и до сих пор. Конституция запрещает Стране восходящего солнца направлять свои войска за рубеж. Сами же японцы постоянно вспоминают про то, во что для них вылилась авантюра с "богоизбранностью". С другой стороны, направленная в созидательное русло энергия японцев дала положительные результаты, породила "экономическое чудо".

В истории Польши теория собственной исключительности и восприятие своего государства как супердержавы приводили к самым кровопролитным и унизительным для поляков событиям.

Отрывок из воспоминаний бывшего русского офицера, жившего в Польше в канун начала Второй мировой войны ("Часовой" N 246 (5 декабря 1939 г.): "И пресса, и власти, и рядовые люди совершенно серьезно обсуждали вопрос о полном разгроме Германии. Вот распространенное мнение: "У немцев режим трещит, революция на носу, голод, в Польшу бегут тысячами германские дезертиры; находились "очевидцы", видевшие "собственными глазами" эти тысячи немецких офицеров и солдат, переходивших германо-польскую границу. Стоит только польской армии ударить одновременно на Восточную Пруссию и на Берлин, как все полетит. Данциг будет занят в несколько часов, через неделю наша кавалерия будет поить своих коней в древнем польском Кролевце (Кенигсберг), а через две недели мы будем под стенами Берлина. Конечно, война закончится в 2-3 недели, если не обманут французы и англичане, ну а если они и на этот раз не выступят, то справимся и без них. Под угрозой страшной революции немцы вынуждены будут пойти на капитуляцию и Польша сыграет огромную историческую роль, восстановив то положение, которое было до XVII века, когда наши короли давали из своих рук герцогские титулы тевтонским маркграфам". О том, когда и почему в Польше появилась теория о своей исключительности и превосходстве над другими народами, "РГ" рассказал польский историк и журналист Петр Сквечинский:

Поляки так высоко взлетели в своей вере в собственную исключительность, что это падение было очень тяжелым

Петр Сквечинский: Это началось в XVI-XVII веках. Тогда у польской шляхты была своего рода идеология - сарматизм, - которая подразумевала, что польская шляхта происходит от сарматов, древнего степного народа, известного из греческой и римской этнографии. Изначально знать считалась потомками сарматов, а простонародье - славян. Затем эта идея исключительности стала общей. И на тот момент это имело некоторые основания - Речь Посполитая действительно была тогда довольно могущественной, к тому же там была своего рода демократия - шляхта сама выбирала себе короля. И это было единственное такое государство в Европе, в которой преобладал абсолютизм. Поляки так тяжело переживали последовавшие позднее разделы своей страны, в том числе и потому, что им казалось, что их нельзя ставить на один уровень с чехами или словаками. Много народов не имело независимости в тот период, но не все были перед этим таким могущественным государством. К тому же они так высоко взлетели в своей вере в собственную исключительность, что это падение было очень тяжелым. Кстати, именно это сознание собственной исключительности привело к появлению у поляков уверенности, что у них есть некая миссия, что их страдания имеют некий смысл. Например, что Польша охраняет Западную Европу от притязаний России. Великий польский поэт Адам Мицкевич в стихотворении "Редут Ордона" писал, адресуясь к царю, в частности, такие строки: "Когда твоя бронза пугает турков за Балканами, когда парижское посольство лижет твои ноги, Варшава одна противостоит твоей силе, поднимает на тебя руку и срывает корону".

- И к чему это привело поляков?

Петр Сквечинский: Польша слишком уверовала в свои силы. В 30-е годы прошлого века и польское правительство, и в большой части польский народ поверили в то, что Польша - супердержава. В канун 1939 года было распространено убеждение, что если будет война с Германией, то победа будет за поляками. "Понятно, что французы, конечно, помогут" - так считали тогда в Польше. Здесь была довольно большая для этой части Европы армия, она быстро модернизировалась, но по сравнению с Германией, этого, конечно, было мало. И когда в 1939 году Польша потерпела поражение в войне с Германией, это повергло поляков в настоящий шок.

- Польша могла бы избежать поражения в 1939 году?

Петр Сквечинский: Если бы в 1938 году - за год до начала польской кампании вермахта, когда Европа в первый раз оказалась на грани войны, Польша решила бы помочь Чехословакии, все, возможно, повернулось бы по-другому. Чешская армия была довольно современной, оснащенной в том числе бронетанковым вооружением и тяжелой артиллерией, у чехов были сильные фортификационные укрепления в Судетах, а границы в 1939 году проходили так, что Силезия находилась между Польшей и Чехией, то есть для Германии это были очень невыгодные условия для начала войны. Это была бы совершенно другая война.

Кстати

По мнению Сквечинского, после поражения в 1939 году, поляки чувствовали себя чрезвычайно униженными - была супердержава, и в течение 10 дней от этой супердержавы ничего не осталось. Решение об антигитлеровском восстании в Варшаве в 1944 году было продиктовано не только политическим стремлением взять инициативу в свои руки и не допустить навязывания Польше коммунизма. И даже не только совершенно справедливым желанием мести - ведь немецкая оккупация была чудовищной. Кроме всего прочего, это было попыткой поляков совершить великий подвиг, чтобы сохранить лицо.

На прошедших выборах в бундестаг партии, опирающиеся на национализм и исключительность одной нации, набрали лишь около полутора процентов голосов. По сравнению с другими европейскими странами, например, Голландией, Австрией, Грецией и даже Швецией, где расистские и шовинистические настроения необычайно популярны, в Германии с этим все спокойно. Не в последнюю очередь потому, что немцы извлекли уроки из своей истории.

Сейчас против демонстраций неонацистов на улицы выходит в десятки раз больше людей. Молодым людям и в голову не придет рассказывать о том, что Германия занимает какое-то исключительное положение на мировой арене. Не принято это. Что же произошло со страной? Ведь некогда идея об исключительности арийской нации завладела умами немецкого народа, приведя к самой большой в истории человеческой цивилизации катастрофе.

По словам профессора политологии Свободного университета Берлина Петера Гроттиана, для того чтобы тезис о якобы первенствующем положении той или иной нации привел к негативным последствиям, необходимо несколько социально-исторических условий. Таковые и образовались в самом начала XX века в Германии.

Тогда эта мощная индустриальная нация считала себя ущемленной по сравнению с Англией и Францией. Ведь эти соседние государства обладали громадными колониальными территориями, во многом превосходящими по площади сами европейские метрополии. Завоевав парочку незначительных африканских стран, Германия все же, по сути, осталась ни с чем, а это ущемляло самосознание нового империалистического гиганта.

100 тысяч тонн золота выплатила Германия в качестве репарации по итогам только Первой мировой войны. Последний транш ФРГ перевела в 2010 году

Поэтому во времена последнего кайзера Вильгельма II в Германии распространилась идея о том, что "народ поэтов и философов" должен занять достойное положение в мировой истории, которую он по праву заслуживает. Ущемленная гордость нашла свой выход в новой и удобной военной доктрине. Невыпущенный пар потенциального завоевателя воплотился в Первую мировую войну на территории европейского континента, которая привела к колоссальным жертвам, обнищанию народа и падению духа нации вместо ее укрепления.

В начале 30-х годов Гитлер выиграл выборы в рейхстаг, насильственным путем устранив часть своих серьезных противников. Непосредственно после этого отточенная его соратником Йозефом Геббельсом идея исключительности немецкой нации завладела умами немцев. Все "неарийское" стало немодным и даже вроде как противоестественным. Немцы вдруг уверились в том, что именно они должны были захватить мир и доказать всем закономерность роли их нации как исторического лидера. Эта убежденность приобрела маниакальный характер. Неудовлетворенные комплексы от поражения в Первой мировой, высокомерное чувство превосходства "арийской расы" и отсутствие опыта демократического государственного правления, по словам профессора Гроттиана, привели к тому, что в стране распространились шовинистические, расистские и антисемитские настроения. А от них до идеи второго завоевательного похода "великой нации", которая должна была "получить то, что ей по праву положено", был всего один шаг.

В конце 30-х годов тезис исключительности арийской расы приобрел формальное подтверждение в резюме конференции в берлинском пригороде Ванзее, которая официально благословила "арийцев" на травлю евреев, а также народностей синти и рома (в просторечии цыган). Позднее гитлеровская Германия напала на Польшу, а затем и на СССР. Начавшаяся кровопролитная война захватила всю Европу - от Греции до Англии, принеся громадные страдания миллионам людей. Гитлеровская военная машина хладнокровно уничтожила миллионы неарийцев и противников режима в специально созданных концентрационных лагерях, превзошедших по своей изощренной подлости, масштабу и жестокости все доселе известные методы массового истребления людей.

Профессор Гроттиан считает, что к ужасным последствиям раздутой национальной гордости привело, во-первых, то, что представление о своей роли в истории не соответствовало позиции и положению Германии в тогдашнем политическом ландшафте. Сейчас же Германия, по праву обладая высоким статусом, вместе с тем остается одной из наиболее влиятельных стран ЕС, в котором все проблемы решаются демократическим путем. Кроме того, все ведущие партии и правительство страны резко негативно относятся к участию Германии в военных конфликтах.

Оказывается, у нас на планете вновь завелась «исключительная нация». Только на этот раз – это не немцы, и звучат такие слова не от Гитлера – тот уже давно бесславно истлел в земле. Теперь эти зловещие слова произносит женщина. Американка. Бывшая первая леди, бывший госсекретарь, а ныне – кандидат на пост президента.

В своем выступлении в штате Огайо 31 августа Хиллари Клинтон, помимо того, что фактически процитировала фюрера насчет «исключительной нации» (только на этот раз – в отношении американцев), извлекла на свет цитаты Линкольна (действительно боровшегося за определенные принципы, в частности, против рабства), Роберта Кеннеди (младшего брата убитого президента, который также был убит) и Рейгана (в отличие от прочих, примитивного «ястреба» холодной войны).

Так, по Линкольну, США являются «последней и лучшей надеждой Земли», по Кеннеди – «великой, не эгоистичной, сочувствующей страной», а по Рейгану – «сияющим городом на холме».

И это сказано в то время, когда продолжают литься потоки крови в развязанной США войне в Сирии. Когда никто за океаном не сочувствует жителям Донецкой и Луганской Народных Республик, которых убивает пришедшая к власти с помощью США хунта. Когда продолжает кровоточить истерзанная американско-натовской военщиной Ливия.

И тут можно вспомнить еще одну, более раннюю цитату г-жи Клинтон: короткое словечко «Вау!» Оно вырвалось из ее уст после того, как она увидела на своем мобильнике страшную расправу над руководителем Ливийской Джамахирии Муаммаром Аль-Каддафи.

Кстати, о последнем. Ровно 47 лет назад, 1 сентября 1969 года, молодой офицер Каддафи вместе с группой единомышленников осуществил бескровную революцию «Аль-Фатех». Потом его противники назовут это «переворотом», но на деле – это была именно революция, поскольку за ней проследовал прогресс. Из отсталой монархии, которая до этого момента никак не могла вырваться из цепких лап западных стран и имела лишь формальную независимость, - Ливия превратилась в социально ориентированное государство. По-настоящему независимое, сумевшее изгнать иностранные войска со своей территории. Этого полковнику Каддафи так и не простили… Ливийская Джамахирия подверглась агрессии сначала в 1986 г., а затем – куда более масштабной - в 2011-м. Последняя оказалась для страны смертельной. В Ливийской Джамахирии, при поддержке США-НАТО с воздуха и с земли, победил мятеж…

И именно Хиллари Клинтон сделала все для того, чтобы нападение на Ливию было осуществлено.

К сожалению, политика государственных переворотов остается для «исключительной нации», для «сияющего града» и «сочувствующей страны» на первом месте.

В настоящее время эта разрушительная волна проамериканских переворотов грозит захлестнуть Латинскую Америку.

31 августа в Бразилии была окончательно отправлена в отставку президент Дилма Руссефф. Ранее она была временно отстранена на полгода, якобы для расследования фактов коррупции. Никакого компромата на Руссеф «нарыть» не удалось, тем не менее, 61 сенатор проголосовал за импичмент (20 человек голосовали против).

Сама Руссеф назвала случившееся парламентским переворотом. Сторонники отстраненной руководительницы вышли на демонстрацию в ее поддержку. К сожалению, эти манифестации закончились столкновениями с противниками Руссеф. Будущее страны – под угрозой.

Американские уши буквально торчат из этого переворота. Бразилия – союзник России, один из членов БРИКС. Вашингтон, стремящийся изолировать Россию, тут же горячо поприветствовал импичмент президенту, посмевшей дружить с главным геополитическим противником США.

Крайне отрицательно восприняли ползучий переворот другие латиноамериканские государства. Так, президент Боливии, резко осудивший произошедшее в Бразилии, отозвал из этой страны посла. Куба выступила со специальным заявлением, в котором сказано: «Отстранение от правления президента, а вместе с ней Партии трудящихся и других союзнических левых политических сил без предъявления каких-либо фактов коррупции - это проявление неуважения к воле народа». Руководство Венесуэлы приняло решение заморозить политические и дипломатические отношения с Бразилией. Солидарность с Дилмой выразил также президент Эквадора Рафаэль Корреа.

Теперь, до следующих выборов (которые пройдут в 2018 году) возглавлять государство будет Мишел Темер – тот самый, который исполнял обязанности президента, пока Дилма Руссеф была временно отстранена. По данным знаменитого сайта «Викиликс», Темер – осведомитель спецслужб США. Еще в 2006 году этот господин передавал Вашингтону информацию об обстановке в Бразилии (когда у власти в стране был соратник Дилмы Луис Инасиу Лула да Сильва).

Идут попытки раскачать ситуацию и в Венесуэле. 1 сентября в столице этой страны Каракасе состоялась демонстрация «оппозиции» с требованием референдума об отставке президента Николаса Мадуро. И хотя, по данным властей, вышло примерно 25 тысяч человек, «оппозиционеры» твердят, что их был миллион (как это знакомо по нашим, московским «болотникам» с их пресловутыми «маршами миллионов»!) Сам Мадуро заявил, что за действиями «оппозиции» стоит Вашингтон.

Понятно стремление США свергнуть политического деятеля, который является идейным наследником Уго Чавеса. Без преувеличения великого латиноамериканского лидера,который, возможно, смертельно заболел именно из-за действий американских спецслужб.

Так или иначе, Хиллари Клинтон, судя по тону ее выступлений, готовится в случае своей победы не только продолжать линию Барака Обамы (и его предшественников) на насильственную смену власти в различных странах мира, но и ужесточить такую политику.

Ах, да, по ее словам же, американцы же – «исключительная нация»! Только не закончила бы госпожа Клинтон так же, как другой любитель говорить про «исключительность»!

Кандидат исторических наук, американист, колумнист журналов "Forbes", "The National Interest" и "Россия в глобальной политике", руководитель научно-аналитического портала American Studies

Аннотация. Автор ставит перед собой задачу проследить основные этапы формирования идей американской исключительности, а также выявить ее отдельные компоненты и механизмы реализации. Объектом данного исследования является американская исключительность, выступающая в качестве идеологического столпа в контексте реализации внешней политики. Предметом исследования являются тенденции формирования, эволюция и технологии функционального обеспечения реализации идей американской исключительности. В исследовании также были проанализированы основные понятия и элементы исключительности с учетом изменений во внутренней и внешней политике США. В рамках исследования использовались аналитические и общенаучные методы. Так, для четкого понимания исторических тенденций, которые способствовали формированию идеи исключительности, был использован системный и сравнительный анализ. В свою очередь, юридический подход необходим для изучения большого массива правовых документов. И, конечно исследование потребовало использования структурно-функционального метода для анализа и прогноза политических процессов, происходящих в Америке под влиянием фактора исключительности.

Концепция исключительности универсальна и уходит корнями в древние времена. Еще персы, греки, римляне строили великие империи, исходя из концепции особой миссии своих народов. С тех времен и до сегодняшнего дня различные народы мира считают себя исключительными. Однако эта исключительность проявляется через такие субъективные индикаторы, как особенная история, принадлежность к определенной религиозной группе, наличие большого государства, военной мощи и т.д. Однако американская исключительность - это совершенно иная идеологическая концепция. Еще в 1630 году тысячи пуритан во главе с Джоном Уинтропом на корабле Арабелла прибыли к берегам колонии Массачусетского залива. Уинтроп, будучи губернатором новой колонии, провозгласил о начале «проповеди на море», чтобы объединить первых поселенцев для строительства «божьего города на холмах» . Построив город Бостон, поселенцы Массачусетса жили по законам Библии, а их лидеры были единственными во всей Америке, кто не посещал ежегодные собрания в Лондоне. Многие американские историки считают, что именно с «проповеди на море» началось зарождение американской исключительности. Главной чертой исключительности раннего периода была вера поселенцев в то, что Америка - это не просто земля, а судьба.

Постоянное повторение и внушение, что у Америки есть определенная миссия, препятствуют попыткам создать какое-либо альтернативное видение. Как и любая парадигма, идея исключительности держит своих сторонников в плену главной линии аргументов, побуждая их игнорировать и недооценивать все доказательства того, что противоречит основной концепции. Однако, несмотря на тот факт, что идея исключительности господствует среди американского общества, она не является единственной доктриной. Также существует основанное на религии убеждение, сфокусированное на роли веры в обществе в духовном плане, и идея, ориентированная на предназначение республиканского государства в мире. Политическая миссия, которая представляет наибольший интерес для США, была оправдана на совершенно других основаниях: иногда религиозными идеями, но чаще всего научными, философскими убеждениями или политическим анализом . Более того, в случаях, когда религиозные и нерелигиозные убеждения о миссии смешиваются, нерелигиозные идеи чаще всего являются движущей силой. При этом религиозные представления, которые оказывали влияние на миссию, не всегда были фундаментальными. Как правило, они следовали тому, что в Америке называют «либеральным богословием», которое стремится привести религию в соответствие с существующими философскими научными доктринами.

Исходя из этих особенностей, историческая интерпретация идеи исключительности перешла в политические дебаты. Противники исключительности считают, что они могут с помощью убеждений американцев о своей исключительности дискредитировать идею великой миссии. Они ставят себе задачу - развить современное мышление, свободное от концептуальных рамок идеи мессианства. Рассматривая американскую политическую традицию как постоянное предложение ряда различных моделей миссий, можно представить себе миссии в более справедливом или менее подверженном идеологическому влиянию свете. Пуритане были детьми Реформации. На ее волне богословие было отмечено нововведением исторического измерения христианства. Бог действует во времени, направляя историю и действуя через особого посредника . Эта мысль была наиболее полно разработана и оставалась популярной в течение долгого периода времени, оказав самое большое влияние на тех, кто поселился в Новой Англии. Для пуритан сама идея быть выбранным в качестве посредника была чем-то большим, чем просто возможность; это был жизненный опыт, сформировавшийся в ходе их массовых переселений. Подобно тому, как Бог действовал через евреев в библейские времена, сейчас он действовал через пуритан в эпоху, когда новое тысячелетие было так близко. Складывалась ситуация, при которой работа Бога не заключалась в передаче поселенцам задачи внести свой вклад в достижение великой цели. Эта цель не была каким-то политическим планом для государства, она была связана с идеей «сакральной истории», связанной с божественным планом.

Прямая связь между религией, судьбой нации и основой республиканского государства является темой, которая стала заметна значительно позже, в период, ведущий к самой революции. В некотором смысле аналогично тому, как некоторые в Европе провозгласили доктрину божественного права королей, американцы начали разрабатывать то, что должно было считаться доктриной божественного права республик. На основании чтения Ветхого Завета, в особенности книги Самуила, было широко заключено, что Бог одобрил республиканское государство с монархией, появившееся в результате действий мятежных и греховных людей. Эта религиозная тема, являющаяся частью американской религиозно-политической миссии, стала центром внимания в американской революции. Лидеры революции и основатели эпохи были, главным образом, сосредоточены на политической арене. Стоит подчеркнуть, что именно в эпоху основания США, с 1780 по 1795 гг., не сама религия, а ее священная история оказала небольшое влияние, возможно, наименьшее за всю историю Америки.

Упоминание о миссии Томасом Пейном и Томасом Джефферсоном пошло из философии Просвещения, которая со времен Бэкона и Декарта говорила о великом проекте трансформации мира введением нового научного подхода. Согласно работам Пейна и Джефферсона, американцы были первыми, кто использовал этот метод в политической сфере, пользуясь научной мыслью, чтобы выступать в роли проводника в конструировании нового вида политического порядка . Между тем, миссия, изложенная в работе «Федералист» Мэдисона, попадает в сферу политической, а не священной истории. Она заключается в том, чтобы обеспечить свободу внутри республиканской формы правления, которая может служить примером для всего мира. При этом в работе было отмечено, что конфликта между целью основателей и целью религиозных мыслителей быть не должно . Действительно, Американский историк Мелвин Стокс в работе «История США» пишет, что фундаментом борьбы за независимость стал синтез политики и религии . Американская революция не преследовала цели за замещения одной власти на другую, но была направлена на создание социального народного государства. В основе этой революции лежала непоколебимая вера в исключительную миссию, определенную самим Богом.

В связи с этим английский писатель Гилберт Честертон отмечал, что «Америка - это единственная в истории страна, основанная на вере» . Действительно, в Декларации о независимости довольно часто повторяются фразы «самоочевидная истина», «Творец», «клянемся» и т.д . Победа в войне еще больше укрепила веру американцев в свою исключительность, что наиболее ярко проявлялось на протяжении всего XIX века. Французский философ и писатель Алексис де Токвиль в период с 1827 по 1829 гг. ездил по разным штатам и общался с политиками, писателями и простыми крестьянами, пытаясь выяснить общие черты и различия американской нации. Он был поражен высоким уровнем социальной мобильности населения, религиозностью, простотой и своеобразным нравом американцев. Позже в своей книге «Демократия в Америке» де Токвиль отмечал, что американское общество действительно исключительное, ввиду своего строгого пуританского происхождения, коммерческих привычек, отношения к искусству, науке и религии . При этом важно заметить, что Алексис де Токвиль был сторонником консерватизма, и увиденное в Америке было настолько ему близко по духу, что наложило серьезный субъективный и эмоциональный отпечаток на дальнейшие политические оценки. Исходя из этого, современные историки и политологи тщательно изучают и анализируют его труды, пытаясь найти научную дефиницию термина исключительности.

На протяжении всей истории Америки идеология исключительности была локомотивом американской внутренней и внешней политики. В период президентства Эндрю Джексона (1829-1837) американская исключительность выражалась в концепции «явного предначертания», объединив разные политические элиты с целью укрепления страны и ее территориального расширения. С тех времен и до сегодняшнего дня данная концепция использовалась при разработке и принятии стратегических документов, доктрин, директив и т.д. Так, например, «Доктрина Монро» объявила Американский континент «зоной исключительных интересов США». Данная доктрина относится к политической программе, популяризированной с 1830-х по 1850-е гг. Задачей доктрины являлось распространение демократии на большей части американского континента и открытость европейской иммиграции. Идею «явного предначертания» популяризировали лидер движения «Молодая Америка» и главный редактор журнала «Democratic Review» Джон Салливан и историк Джордж Бэнкрофт . Последний вел научный анализ немецких философских школ. К тому времени идеи Гегеля уже сильно повлияли на образ мыслей в Германии, и Бэнкрофт вернулся к разработке американской версии философской истории. Бэнкрофт был сторонником идеи о том, что в любом времени есть цивилизация или страна, которую сама история наделяет правом воплотить следующую главу прогрессивного развития духа.

Гражданская война стала большим испытанием для американского народа и его веры в исключительность. Казалось бы, разделение страны и народа на два лагеря должно было окончательно убить прежние идеологические концепты. Однако даже во время кровопролитной и братоубийственной войны вера в исключительность крепла. Об этом заявил тогдашний президент Авраам Линкольн во время знаменитой Геттисбергской речи 19 ноября 1863 года. Будучи великим тактиком и оратором, Линкольн понимал, что народу необходимо напомнить о его великом прошлом, об идеях отцов-основателей, о необходимости единства в трудные времена. «Восемь десятков и семь лет назад наши отцы образовали на этом континенте новую нацию, зачатую в свободе. Мир едва ли заметит или запомнит надолго то, что мы здесь говорим, но он не сможет забыть того, что они совершили здесь», - отмечал Линкольн .

Северяне считали, что их миссия заключается в сохранении страны. В свою очередь, южане считали своим исключительным долгом служить своим идеалам. Так или иначе, обе стороны не теряли веру в свое мессианство по отношению к стране и друг другу. Победа северян интерпретировалась как «воля Творца», пославшего Америке и американскому народу испытание на стойкость и веру. В дальнейшем перед американским государством встал вопрос преодоления психологического и социально-экономического кризиса. В связи с этим, концепция «изоляционизма» пришла вкупе с идеей о «национальной сдержанности и труде». Иными словами, исключительность была национализирована и заставила американский народ вернуться к истокам. Богоугодным считался любой вид труда, направленный на укрепление американской государственности. Неудивительно, что историк Дэвид Харэлл в своей монографии «История американского народа» пишет, что после Гражданской войны в Америке наступила эпоха «великого трудолюбия» .

Первую попытку экспорта американских идей предпринял президент Вудро Вильсон после Первой мировой войны. Его знаменитые «14 пунктов», которые должны были расчертить контуры послевоенного миропорядка, оказались чересчур либеральными для консервативной Европы. Однако важно заметить, что идея создания Лиги Наций, ставшей первой универсальной международной правительственной организацией, была выдвинута именно американским лидером. После Второй мировой войны Америка стала главным носителем идей демократии и капитализма, и ей противостоял СССР как носитель альтернативной коммунистической и социалистической идеологии. В тот период принцип «американской исключительности» заключался в особой «миссии» - недопущении развития коммунистической идеологии. Именно в период Холодной войны высокопоставленные американские политики все чаще говорили об исключительности США и великой миссии. При этом важно заметить, что вера в исключительность была непоколебима у представителей разных общественных и политических течений.

В книге американского журналиста Макса Лернера «Америка как цивилизация» 1957 года можно встретить довольно частое упоминание исключительности. Однако есть одно исключение, когда лидер американской коммунистической партии Джей Лавстоун высказался об Америке . Так, Лавстоун использовал исключительность, возможно, впервые в 1920-х гг., описывая путь Америки к грядущей революции, которая по сравнению с другими странами будет немного отсрочена из-за устоявшегося в штатах капитализма. Его речь взбудоражила общественность, вызвав шквал статей об исключительности. Такая позиция Лавстоуна не осталась незамеченной председателем Коминтерна, Иосифом Сталиным, который исключил американца из партии за совершение серьезного греха по отношению к коммунизму - уклонизм. Об американской исключительности серьезно говорили во всем мире. Так, например венгерский политик Луис Коссут, побывавший в США в 1952 году, отмечал, что судьба Америки заключается в том, чтобы стать краеугольным камнем свободы в глобальном мире. Между тем, американские политические элиты использовали идею исключительности в качестве объяснения ведению Корейской и Вьетнамской войн. Гарри Трумэн многократно выступал с заявлениями о важности американской миссии в борьбе с коммунизмом и считал, что США всегда и при любых обстоятельствах должны помогать своим союзникам . Эта позиция в дальнейшем стала именоваться как «Завет Трумэна», которого придерживались все американские президенты от Эйзенхауэра до Обамы.

Но, если Трумэн, Эйзенхауэр, Кеннеди и Джонсон использовали фактор исключительности избирательно, то республиканец Никсон официально заявил об американской исключительности как об объективной необходимости для всего свободного мира. В своем выступлении от 3 ноября 1969 года он отметил: «Двести лет тому назад наша нация была слабой и бедной. Сегодня мы стали самой сильной и самой богатой страной в мире. И колесо судьбы повернулось таким образом, что любая надежда народов Земли на мир и свободу будет определяться тем, обладает ли американский народ достаточной моральной выдержкой и отвагой для того, чтобы справиться с ответственной задачей руководства свободным миром» . Таким образом, впервые на официальном уровне было завялено, что судьба народов мира зависит от «кондиций и самочувствия Америки». По мере падения собственного рейтинга и требования общественности прекратить войну во Вьетнаме, Никсон локализовал идею исключительности, отметив, что «американская исключительность» заключается в том, что правительство должно в первую очередь уважать решения и требования американских граждан.

Другой видный президент-республиканец Рональд Рейган, в отличие от предшественников, вернулся к концепции «явного предначертания». Рейган считал, что есть грех и зло в мире, и США предписано Священным писанием и Иисусом Христом противостоять этому всеми силами. Развал СССР, который ознаменовал идеологическую победу США, укрепил веру американской нации в свою исключительность. Вместе с тем, с исчезновением внешнего врага изменилась и интерпретация всей концепции. Рейган вернулся к идеям Джона Уинтропа о «божьем граде на земле». Так, в своей прощальной речи он заявил: «Всю свою политическую жизнь я говорил о выдающимся городе, однако я не совсем уверен, что передал именно то, что видел. В моем сознании это был гордый город, основанный на скалах, которые сильнее океанов, город, незащищенный от ветра, благословленный Богом, и полный разными людьми, живущими в гармонии и мире» . Коммунизм был побежден, а Америка нашла новую миссию, которая заключалась в экспорте демократии во всем мире. Президент-демократ Билл Клинтон отошел от классических интерпретаций исключительности и выдвинул на первый план миссию защиты и укрепления демократии. Идеологическим фундаментом нового типа исключительности на экспорт стали идеи Вудро Вильсона, который считал, что войны объявляют не народы, а правительства. Клинтон, как и Вильсон, был убежден в том, что демократия - лучшая превентивная мера против войны (демократии не воюют друг с другом) .

С другой стороны, исключительность стала инструментом в руках отдельных влиятельных элит, преследующих собственные интересы: военное лобби, этнические лобби, нефтяное и другие бизнес лобби (Корпоративная Америка) и т.д. В XXI веке доступность информации широким массам заставляет высокопоставленных лиц делать политику более прозрачной. В развитом гражданском обществе возникает множество вопросов относительно совершенно конкретных политических вопросов. Например, в чем необходимость огромных затрат на содержание большого количества военных баз на Ближнем Востоке? Раньше это можно было объяснить прагматичным фактором ближневосточной нефти и борьбы с терроризмом. Однако сегодня ближневосточная нефть не является приоритетом, а борьбу с терроризмом должны вести народы, на обучение и оснащение которых Соединенные Штаты потратили миллиарды долларов. В такой ситуации, когда рациональные объяснения невозможны, американские элиты возвращаются к идеологии американской исключительности, мессианства и явного предначертания. Таким образом, данный анализ показывает, что идея исключительности, возникшая на религиозной основе уже к 1630 году, претерпела существенную эволюцию. Уже с периода Джексона начинается научное переосмысление исключительности, которая становится больше политической идеологией с сохранением отдельных религиозных элементов. Эти элементы постепенно стираются в период Холодной войны, когда на первый план ставятся политические задачи. При этом религиозный аспект мессианства сохраняется до сих пор как важный продукт для внутреннего потребления, без которого внешняя имплементация будет значительно усложнена.

ЛИТЕРАТУРА.

1. Bremer, Francis. John Winthrop: America"s Forgotten Founder. New York: Oxford University Press, 2002, p. 49.

2. Handy, Robert. Protestant theological tensions and Political styles in the progressive period. New York: Oxford University Press, 1993, p. 61.

3. Carpenter, John B. New England"s Puritan Century: Three Generations of Continuity in the City upon a Hill. Fides Et Historia, 2003, p.57.

4. Bailyn, Bernard. The Ideological Origins of the American Revolution. Enlarged edition. Originally published 1967. Harvard University Press, 1992, p. 85.

5. White, Morton. Philosophy, The Federalist, and the Constitution. New York Pess: 1987, p. 43.

6. Stokes, Melvyn. The State of U.S. History. Harvard University Press, 1987, p. 87.

7. Chesterton, Gilbert. What I Saw in America. The Collected Works of G. K. Chesterton, Vol. 21. Ignatius Press, 1997, p. 52.

8. Primary Documents in American History. Declaration of Independence. The Library of Congress.

9. Tocqueville, Alexis de. Democracy in America. Trans. and eds., Harvey C. Mansfield and Delba Winthrop, University of Chicago Press, 2000, p.105.

10. Handlin, Lillian. George Bancroft: The Intellectual as Democrat. New York Press, 1984, p. 38.

11. Abraham Lincoln. Gettysburg Address in November 19, 186. The Library of Congress.

12. Harrell, David. Unto a Good Land: A History of the American People. Rowman & Littlefield, 2005, p. 61.

13. Lerner, Max. America as a Civilization. New York: Simon & Schuster, 1975, p. 64.

14. Freeland, Richard M. The Truman Doctrine and the Origins of McCarthyism. New York: Alfred A. Knopf, 1970, p. 53.

15. Richard Nixon. Address to the Nation on the War in Vietnam. November 3, 1969. Online by Gerhard Peters and John T. Woolley, The American Presidency Project.

16. Ronald Reagan. Farewell Address to the Nation, January 11, 1989, The Ronald Reagan Presidential Foundation.

17. Hyland, William. Clinton"s World: Remaking American Foreign Policy. Regnery Publishing, 2004, p. 36.

Материалы по теме

Please enable JavaScript to view the

«Если учесть, с каким количеством проблем сталкивается сегодня Америка, неудивительно, что американцы ищут утешения в идее о собственной исключительности. Американцам, возможно, нравится думать, что их страна отличается уникальными достоинствами, но это не соответствует действительности …» — пишет Стивен М.Уолт , обозреватель Foreign Policy, профессор на кафедре международных отношений Школы государственного управления имени Кеннеди (Kennedy School of Government) при Гарвардском университете.

За последние два столетия видные американские деятели наградили США такими эпитетами, как «империя свободы», «сверкающий град на горе», «последняя надежда человечества», «лидер свободного мира» и «незаменимая страна». Эти устойчивые стереотипы объясняют, почему все кандидаты в президенты считают себя обязанными ритуально петь осанну американскому величию, а Барак Обама попал под огонь критики – последним по времени отметился Митт Ромни (Mitt Romney) – за то, что осмелился сказать: он верит в «американскую исключительность», но она ничем не отличается от «британской исключительности», «греческой исключительности» или аналогичной патриотической похвальбы в любой другой стране.

Заявления об «американской исключительности» чаще всего подразумевают, что ценности, политическая система и история Америки уникальны и заслуживают всеобщего восхищения. Косвенно речь также идет о том, что США по велению судьбы и по праву должны играть на мировой арене видную позитивную роль.

Беда в том, что это самодовольное представление о роли Америки в мире основано в основном на мифах. Хотя США и обладают определенными уникальными характеристиками, – от высокого уровня религиозности населения до политической культуры, ставящей на первое место свободу личности – внешняя политика Вашингтона предопределяется, прежде всего, возможностями Америки и конкурентной природой международных отношений. Сосредоточиваясь на своих якобы исключительных качествах, американцы не понимают, что очень во многом они похожи на все другие народы.

Эта непоколебимая уверенность в исключительности США мешает американцам осознать, почему другие с куда меньшим энтузиазмом относятся к американской гегемонии, почему американская политика часто вызывает у них тревогу, почему их раздражает то, что они воспринимают как лицемерие Вашингтона, будь то в вопросе об обладании ядерным оружием, соблюдении международного права или склонности Соединенных Штатов осуждать действия других, игнорируя собственные недостатки. Парадоксально, но факт: внешнеполитический курс США осуществлялся бы эффективнее, если бы американцы были не столь убеждены в собственной уникальной добродетельности и с меньшей готовностью заявляли об этом на всех перекрестках.

Одним словом, нам нужен более реалистичный и критический анализ подлинных черт Америки и ее достижений. В этой связи я перечислю пять наиболее распространенных мифов относительно американской исключительности.

Миф первый

В американской исключительности есть нечто исключительное

Всякий раз, когда американские лидеры говорят об «особой» ответственности США, они имеют в виду, что Соединенные Штаты отличаются от других держав, и что это отличие заставляет их брать на себя особые обязательства. Однако ничего необычного в этих высокопарных заявлениях нет: более того, те, кто их делает, идут по давно уже проторенной дорожке. Большинство великих держав считали себя выше своих соперников, и, навязывая свои предпочтения другим, верили, что это служит некоему великому благу. Британцы несли «бремя белого человека», французские колониалисты оправдывали захват заморских территорий «цивилизаторской миссией».

То же самое утверждали и португальцы, ничем особенно не отличившиеся на ниве колониализма. Даже в бывшем СССР многие чиновники искренне верили, что, несмотря на все жестокости, совершаемые коммунистическим режимом, они ведут мир к социалистической утопии. Конечно, у США куда больше оснований претендовать на благую роль, чем у Сталина и его преемников, но Обама совершенно справедливо напомнил нам, что все страны поднимают на щит свои особые черты.

Поэтому, провозглашая собственную исключительность и незаменимость, американцы лишь присоединяются к давно уже звучащему хору голосов. Для великих держав считать себя «особыми» — это правило, а не исключение.

Миф второй

США ведут себя достойнее, чем другие страны

Утверждения об американской исключительности основываются на тезисе о том, что Соединенные Штаты – необычайно благородное государство: миролюбивое, свободолюбивое, соблюдающее права человека и законность. Американцам нравится думать, что их государство ведет себя лучше, чем все остальные, и уж точно лучше, чем другие великие державы.

Если бы так! США, конечно, нельзя ставить на одну доску с самыми жестокими государствами в истории человечества, но беспристрастный анализ их действий на мировой арене опровергает большую часть притязаний на моральное превосходство Америки.

Для начала отметим, что Соединенные Штаты – одна из самых экспансионистских держав в новой и новейшей истории . США родились в результате объединения 13 небольших колоний на восточном побережье северной Америки, но постепенно их территория распространилась во всю ширь континента – при этом Техас, Аризону, Нью-Мексико и Калифорнию они захватили у Мексики в 1846 году. В процессе американцы истребили большую часть коренного населения Нового Света, а оставшихся согнали в резервации, где те прозябали в нищете. К середине 19 века Вашингтон вытеснил Британию с ряда территорий в северо-западной части тихоокеанского побережья и установил гегемонию в Западном полушарии.

В дальнейшем США участвовали в целом ряде войн, — некоторые из них они сами развязали – причем их поведение в ходе военных действий никак не назовешь образцом гуманности. В ходе завоевания Филиппин в 1899-1902 годах погибло от 200 до 400 тысяч филиппинцев, в основном мирных жителей, а во время Второй мировой войны американцы и их союзники без колебаний подвергали массированным авианалетам крупные города противника, что стоило жизни примерно 305000 немцев и 330000 японцев – тоже гражданских лиц.

Неудивительно, что генерал Кертис Лимэй (Curtis LeMay), руководивший бомбардировками Японии, как-то обмолвился в разговоре с помощником: «Если США проиграют войну, нас будут судить как военных преступников ». За годы войны во Вьетнаме американские ВВС сбросили на страны Индокитая более 6 миллионов тонн бомб, а также напалма и смертельно опасных дефолиантов, например, Agent Orange. Жертвами этой войны стал миллион мирных жителей: за гибель многих из них прямую ответственность несет Америка.

Позднее Вашингтон помогал «контрас» в ходе гражданской войны в Никарагуа, жертвами которой стали 30000 граждан этой страны – в пересчете на численность населения эти потери эквивалентны гибели 2 миллионов американцев. Кроме того, за последние 30 лет военные операции США прямо или косвенно привели к гибели 250000 мусульман (причем это минимальная оценка, не учитывающая тех, кто умер в результате санкций против Ирака в 1990-х), включая 100 с лишним тысяч человек, которым стоило жизни вторжение в Ирак и его оккупация.

Сегодня американские беспилотники и спецназ охотятся на людей, подозреваемых в причастности к терроризму, на территории как минимум пяти стран: сколько ни в чем не повинных гражданских лиц погибло в ходе этих ликвидаций, не знает никто. Некоторые из этих военных кампаний были необходимы для безопасности и процветания Америки. Но если подобные действия любого другого государства по отношению к нам в США сочли бы неприемлемыми, то, когда речь идет о нашей стране, почти никто из американских политиков не подвергает их критике. Вместо этого американцы теряются в догадках: «За что нас так ненавидят?»

Соединенные Штаты много говорят о правах человека и международном законодательстве, но отказываются подписать большинство правозащитных соглашений, не признают юрисдикцию Международного уголовного суда, и с готовностью поддерживают диктаторов, – помните нашего друга Хосни Мубарака? – допускающих вопиющие нарушения прав граждан.

Но и это еще не все: издевательства над заключенными в Абу-Грейб, применение администрацией Буша пыток, похищений людей и превентивного помещения подозреваемых под стражу должны бы поколебать веру американцев в то, что их страна всегда строго придерживается норм морали. А решение Обамы оставить в силе многие из этих методов свидетельствует о том, что они не были временным «отклонением от нормы».

Вашингтон не создавал обширной колониальной империи и не губил миллионы людей в результате ошибочных шагов, осуществлявшимися тираническими методами, вроде «Большого скачка» в Китае или сталинской коллективизации. А если учесть, какой гигантской мощью обладали США на протяжении последних ста лет, то нет сомнений, что при желании Вашингтон мог действовать куда более жестоко. Но факт остается фактом: столкнувшись с внешней угрозой, наши лидеры делали то, что считая необходимым, не задумываясь о моральных принципах. Представление об уникальном «благородстве» США возможно тешит самолюбие американцев, но увы, оно не отвечает реальности.

Миф третий

Успехи нашей страны обусловлены особым «американским гением»

США добились выдающихся успехов, и наши соотечественники зачастую считают превращение страны в мировую державу прямым следствием политической дальновидности «отцов-основателей», совершенства нашей Конституции, примата свободы личности, а также творческих способностей и трудолюбия американского народа. Согласно этой версии Соединенные Штаты занимают сегодня исключительное положение на мировой арене благодаря своей – вы уже догадались – исключительности.

В этой версии истории Америки есть немалая доля истины. Иммигранты не случайно искали новых экономических возможностей именно в США, а миф о «плавильном котле» способствовал ассимиляции каждой волны новоприбывших. Научно-технические достижения США бесспорны и, конечно, отчасти связаны с открытостью и жизненной силой нашей политической системы.

Но своими прошлыми успехами Америка обязана удачному стечению обстоятельств не меньше, чем каким-либо уникальным качествам национального характера. Молодой стране повезло в том, что наш континент щедро наделен природными богатствами и большим количеством судоходных рек. Ей повезло и в том, что она располагалась в отдалении от других великих держав, а коренное население Северной Америки находилось на менее высокой стадии развития и не имело иммунитета против европейских болезней.

Американцам посчастливилось, что на первом этапе истории Республики европейские великие державы постоянно воевали между собой, что чрезвычайно облегчило экспансию США на собственном континенте, а их преобладание на мировой арене стало итогом истощения других великих держав в двух разрушительных мировых войнах. Подобная версия «взлета» Америки не отрицает, что многое Соединенные Штаты делали правильно, но она учитывает и тот факт, что своим нынешним положением они обязаны улыбке фортуны не меньше, чем какому-то исключительному гению или «особому предназначению».

Миф четвертый

Мир меняется к лучшему в основном благодаря Соединенным Штатам

Американцы любят ставить себе в заслугу позитивные события на международной арене. Президент Билл Клинтон считал, что США играют «незаменимую роль в формировании стабильных международных политических отношений», а покойный политолог из Гарварда Самюэль Хантингтон (Samuel Huntington) полагал, что гегемония США необходима с точки зрения «будущего свободы, демократии, экономической открытости и международного порядка во всем мире».

Журналист Майкл Хирш (Michael Hirsh) заходит еще дальше: в своей книге «Война с самими собой» (At War With Ourselves) он утверждает, что глобальная роль Америки – «это величайший дар из всех, что мир получил за много столетий, а то и за всю историю».

В научных трудах вроде «Миссии Америки» (America’s Mission) Тони Смита (Tony Smith) и «Либерального левиафана» (Liberal Leviathan) Дж. Джона Икенберри (G. John Ikenberry) подчеркивается вклад США в распространение демократии и формирование «либерального» миропорядка. Учитывая, сколько «пятерок» поставили себе наши лидеры, не стоит удивляться, что большинство американцев считают свою страну мощнейшей «силой добра» в международных отношениях.

Опять же, эти аргументы имеют под собой некоторые основания – только этого недостаточно, чтобы считать их полностью достоверными. За последние сто лет США несомненно внесли свой вклад в укрепление мира и стабильности на международной арене: достаточно вспомнить План Маршалла, создание и деятельность Бреттон-вудской системы, риторическую поддержку основных принципов демократии и прав человека, а также военное присутствие в Европе и на Дальнем Востоке, игравшее в основном стабилизирующую роль. Но представление о том, что все хорошее в мире исходит от мудрой политики Вашингтона, сильно преувеличивает этот вклад.

Во-первых, хотя американцы, посмотревшие «Спасти рядового Райана» («Saving Private Ryan») и «Паттона» (Patton), могут прийти к выводу, что именно Соединенные Штаты сыграли решающую роль в победе над нацистской Германией, на деле главным театром войны был восточноевропейский, а основную тяжесть борьбы с военной машиной Гитлера вынес на себе Советский Союз.

Аналогичным образом, хотя План Маршалла и создание НАТО во многом способствовали успешному развитию Европы в послевоенные годы, хотя бы часть заслуги за восстановление ее экономики, создание новаторского экономического и политического союза и преодоление наследия многовекового, порой весьма острого соперничества принадлежит самим европейцам.

Американцы также зачастую считают, что «холодную войну» США выиграли чуть ли не в одиночку, но они игнорируют вклад других противников СССР и смелых диссидентов, чье сопротивление коммунистическому режиму породило «бархатные революции» 1989 года.

Более того, как недавно отметил Годфри Ходжсон (Godfrey Hodgson) в сочувственной, но трезвой книге «Миф об американской исключительности» (The Myth of American Exceptionalism), распространение либеральных идей – это общемировой феномен, уходящий корнями в эпоху Просвещения, и для распространения демократических идеалов очень многое сделали европейские философы и политические лидеры.

Аналогичным образом, отменой рабства и улучшением положения женщин мир в большей степени обязан Британии и другим демократическим странам, чем Соединенным Штатам, которые по обоим этим направлениям «отставали». Сегодня США также не могут претендовать на роль мирового лидера в таких вопросах, как права гомосексуалистов, уголовное правосудие или экономическое равенство – здесь впереди всех идет Европа.

Наконец, честно подводя итоги последних пятидесяти лет, нельзя не упомянуть и об оборотной стороне американского могущества. Последние сто лет именно США выбрасывают больше всего парниковых газов в атмосферу, а значит являются и основным виновником негативных изменений в экологии планеты. Вашингтон занимал неправильную позицию в ходе долгой борьбы с апартеидом в ЮАР и поддерживал немало жестоких диктаторов – в том числе Саддама Хусейна – когда это диктовалось краткосрочными стратегическими интересами.

Американцы могут с полным правом гордиться ролью своей страны в создании и защите Израиля, а также борьбе с антисемитизмом во всем мире, но односторонняя позиция Соединенных Штатов также оборачивается затяжкой с созданием палестинского государства и продлением жестокой оккупации израильтянами арабских территорий.

Одним словом, американцы приписывают себе чрезмерные заслуги в обеспечении прогресса во всем мире, и не готовы полностью признавать свою вину в тех случаях, когда политика США носит контрпродуктивный характер. Американцы не замечают собственных изъянов, причем настолько, что это оборачивается серьезными практическими последствиями. Помните, как пентагоновские штабисты думали, что в Багдаде американские войска будут встречать с цветами? На деле же нашим солдатам «дарят» в основном гранаты из РПГ и самодельные взрывные устройства.

Миф пятый

С нами бог

Одним из важнейших компонентов мифа об американской исключительности является убежденность в том, что Провидение наделило Соединенные Штаты особой миссией мирового лидерства. Рональд Рейган говорил согражданам, что Америка появилась на свете по «божьему промыслу» и как-то процитировал слова папы Пия XII: «Америке вручил Господь судьбы многострадального человечества».

В 2004 году Буш высказал аналогичное мнение: «Мы призваны Небом стоять за свободу». Та же мысль, пусть и не столь высокопарно, выражена в приписываемом Бисмарку афоризме: «Бог помогает дуракам, пьяницам и Соединенным Штатам Америки ».

Уверенность в себе – ценное качество для любого народа. Но когда страна считает себя богоизбранной, и убеждена в том, что ей все по плечу, что никакие негодяи или неумехи не собьют ее с пути истинного, действительность скорее всего преподнесет ей неприятный сюрприз. Подобному высокомерию в свое время поддались античные Афины, наполеоновская Франция, Японская империя и множество других государств – и почти всегда результат был катастрофическим.

Несмотря на многочисленные достижения Америки, она не застрахована от неудач, заблуждений и дурацких ошибок. Если вы в этом сомневаетесь, вспомните, как всего за десять лет непродуманные налоговые сокращения, две дорогостоящие и безуспешные войны и финансовый кризис, вызванный в основном алчностью и порочностью, подорвали то привилегированное положение, которое США заняли в конце 20 столетия.

Вместо уверенности в том, что сам бог на их стороне, американцам стоило бы прислушаться к предостережению Авраама Линкольна: больше всего нас должен волновать вопрос: «А сами мы на стороне бога?».

Если учесть, с каким количеством проблем сталкивается сегодня Америка, – от высокой безработицы до необходимости закончить две жестокие войны – неудивительно, что американцы ищут утешения в идее о собственной исключительности, а претенденты на высшие государственные посты все активнее ее педалируют. Патриотизм – дело хорошее, но только если он не ведет к непониманию реальной роли США в мире. Именно из-за такого непонимания и принимаются ошибочные решения.

У Америки, как и у любой другой страны, есть свои особые черты, но, тем не менее она – просто одно из государств, действующих в рамках конкурентной среды международных отношений. Она намного сильнее и богаче, чем большинство других стран, и ее географическое положение весьма благоприятно. Эти преимущества расширяют возможности выбора во внешней политике, но не гарантируют, что сделанный выбор будет правильным.

Соединенные Штаты – отнюдь не уникальное государство, чьи действия радикально отличаются от поведения других великих держав: она поступает так же, как все, руководствуясь в первую очередь собственными интересами, стремясь улучшить собственное положение, и редко проливая кровь своих сыновей и тратя деньги на чисто идеалистические цели. Тем не менее, как и великие державы прошлого, Америка убедила себя в том, что она другая, что она лучше всех остальных.

Международные отношения – «контактный вид спорта», и даже могущественным государствам приходится поступаться своими политическими принципами ради безопасности и процветания. Патриотизм – тоже мощная сила, и он неизбежно связан с подчеркиванием достоинств страны и замалчиванием ее изъянов. Но если американцы действительно хотят стать исключением из правил, им следует начать с куда более скептического взгляда на саму идею «американской исключительности».

Лукашенко эффектно напомнил Обаме о его «исключительности»

С лица нашей планеты в последнее время практически совсем исчезли политические деятели, отличающиеся непосредственностью и прямотой. Подавляющее большинство мировых лидеров играют в псевдодипломатию , норовят продемонстрировать то, что стало обзываться словом толерантность, жеманничают, подбирают слова. Всё – для того чтобы всеми силами удерживать (и искусственно тоже) электорат, чтобы люди голосовали «правильно», чтобы рейтинги были повыше, чтобы СМИ изобиловали позитивными статьями и оценками. Однако зачастую это приводит к обратной реакции.

Ещё раз об «исключительности» Америки

Публичные заявления Барака Обамы об «исключительности Америки» прозвучали вроде бы искренне. И хотя такой национальный нарциссизм не новость, открытое и близорукое высокомерие главного американца наводит на размышления. На самом ли деле президент Обама говорил от лица всей американской нации? Настолько ли эта нация консолидирована, чтобы выступать перед миром, как единое целое? И есть ли вообще моральное право у чернокожего президента произносить от лица всех американцев: «Мы, Америка »?

Для начала отметим, что из 300 с лишним миллионов граждан США в процессе управления государством участвуют преимущественно потомки переселенцев из Европы. При этом уже более 200 лет занимают господствующие позиции в стране – в политике, бизнесе, во всех значимых сферах жизни общества. Абсолютно никаких формальных преимуществ у них, казалось бы, нет и никогда не было, но факт остаётся фактом: – настоящие хозяева жизни в . Они составляют подавляющее большинство в конгрессе, федеральных и местных органах управления, в министерствах, военных и гражданских ведомствах. Особо видную роль во всех этих областях играют также граждане еврейского происхождения , представители финансовой элиты.

У этой группы граждан высокий уровень жизни, она является носителем традиций «покорителей дикого Запада», преимущественно консервативна, и, действительно, многие её представители верят в свою исключительность . Именно в этой группе существуют «закрытые клубы» тех, кто определяют политику .

Если президент Обама говорил об этой части Америки, то здесь закралась, мягко говоря, неточность. Англосаксы не «жертвует свою кровь и свой достаток» на благо чужой свободы. Белый коренной американец давно является редкостью в экспедиционных войсках США. В их составе в основном воюют лица из числа неимущих граждан других национальностей, продающие свою кровь за деньги .

Казалось бы, на стороне Обамы должны быть самые многочисленные белые граждане США – немцы. Их насчитывается около 50 миллионов человек. Однако у них нет особых оснований чем-то гордиться в истории этой страны. Единственным за всю историю Америки этническим немцем-президентом был Дуайт Эйзенхауэр, герой . В целом же эта огромная часть населения США остаётся на позициях «среднего американца».

Может быть, президент говорил от лица 38 миллионов афроамериканцев – потомков чёрных рабов, так и не сумевших полностью интегрироваться в «процветающую Америку»? Чувствуют ли себя его собратья по цвету кожи миссионерами «её величества Свободы» среди «диких» народов в неизведанных землях? Их представители в американских структурах власти и бизнеса единичны , среди них высок процент неграмотных и безработных, процветает преступность и наркобизнес. На социальной лестнице они стоят ниже англосаксов. Едва ли у них есть основания говорить: «Мы лучше других народов».

Может быть, слова Обамы поддержат 42 миллиона выходцев из Латинской Америки? Ведь, казалось бы, они нашли себе здесь лучшие условия, чем у себя на родине в Мексике , Пуэрто-Рико или Эквадоре? Это тоже трудно представить, потому что немалая часть их даже не знает английского языка и живёт в замкнутых диаспорах по своим внутренним законам. Их жизненный уровень и условия существования несравненно хуже, чем у «коренных» американцев. Бесконечно далеки от них американский президент и его взгляды на «исключительность».

Тем более сложно представить, что к словам Обамы присоединятся 12 миллионов жителей китайских «чайна таунов», 3,5 млн . арабов или новые переселенцы из Европы и Азии, живущие в ожидании «грин кард». Их взгляд на американское общество имеет очень низкую точку отсчёта, и в социальном плане от коренного населения их отделяет пропасть .

Более детальную и разностороннюю информацию о том, что же на самом деле происходит в нашем странном Мире, можно будет получить на очередной Интернет-Конференции Николая Горюшина из цикла «Что происходит в России и Мире?» , которая ежемесячно проводится на сайте «Ключи познания» . Вход – свободный! Приходите, будет интересно! Наши Конференции транслируются в прямом эфире Интернет-Радио «Возрождение» …