Когда кажется, что ещё больше исказить образ России на Западе невозможно, западные СМИ доказывают обратное. Некогда довольно компетентное в вопросе освещения России издание Financial Times опубликовало захватывающий материал о несуществующей военной доктрине. С таким же успехом они могли написать о кругах на полях или Приорате Сиона.

Речь идёт о пустышке под названием «доктрина Герасимова», порождённой статьёй 2013 года. В ней начальник Генерального штаба Вооружённых сил Российской Федерации Валерий Герасимов перечисляет различные современные методы ведения войны, которые в широком смысле можно назвать гибридной войной. При этом он рассуждает об операциях Запада, а не России, в частности, на примере Ливии, Сирии и связанных с событиями «арабской весны» усилий, направленных на «смену режима».

В докладе Герасимова термин «гибридная война» не встречается. Самым близким к нему понятием можно назвать асимметричный конфликт, который упоминается трижды. К тому же не стоит забывать, что впервые это выражение стало известным после грузинского вторжения в Южную Осетию в 2008 году и реакции Кремля на гамбит Михаила Саакашвили. В тот момент пост начальника Генерального штаба Вооружённых сил занимал не Герасимов, а Николай Макаров. Так что, существуй такая доктрина, она должна была бы носить именно его имя.

Военные манёвры подчас весьма странно действуют на людей. Например, проводимые сейчас Россией и Белоруссией учения «Запад-2017» настолько испугали страны Балтийского региона, что те передали контроль над своим воздушным пространством Америке. Президент Украины выдвинул предположение , что эти манёвры — лишь прикрытие для вторжения в его страну, а заместитель министра обороны Польши усмотрел в них предлог для постоянного размещения участвующего в учениях российского военного контингента в Белоруссии.

Из статьи Financial Times мы узнали , что Москва проводит «военные игры», а НАТО — «манёвры», а также что в представлении многих официальных лиц Америки и Европы Владимир Путин задействовал в учениях ровно 100 000 военнослужащих. Очевидно, из любви к внушительным круглым числам. Однако, согласно данным Кремля, в манёврах участвует лишь 13 000 человек.

Мнимая угроза

Подобно чемпионату мира по футболу, учения «Запад» проходят каждые четыре года, а значит, они вряд ли стали сюрпризом для остального мира. Но сам факт их существования очень неплохо подпитывает индустрию, занимающуюся раздуванием «российской угрозы». Весьма показательно то, что лоббисты американской оборонной промышленности из Центра анализа европейской политики (CEPA) даже создали сайт с обратным отсчётом до начала манёвров, чтобы слегка помочь бизнесу своих спонсоров.

Ещё одна расхожая в последнее время страшилка — околесица про «доктрину Герасимова», которую изо всех сил продвигает лоббистка Молли Маккью, вдруг ставшая «экспертом по России» — видимо, потому, что её бредни отлично вписываются в текущую риторику Соединённых Штатов. Однако загвоздка в том, что этой великой стратегии попросту не существует. Никто в России о ней и слыхом не слыхивал, ни один мало-мальски достойный доверия источник не подтверждает факт её существования.

Разумеется, есть западные «эксперты по России» и «кремлинологи», которые строят домыслы на этот счёт, но всерьёз этих проходимцев воспринимать не стоит. Ведь если бы в Москве с неба лил суп, они бы стояли на улицах с вилками. Причем за сотни километров от столицы.

А теперь давайте расставим все точки над «и»: никакой «доктрины Герасимова» не существует. Это явление того же порядка, что и Лохнесское чудовище или Проклятие фараонов. При этом о ней с умным видом рассуждают взрослые люди, зачастую прикрывающиеся затейливыми псевдоучёными званиями.

Последний из могикан

Несколько лет назад издание Financial Times можно было назвать единственным западным СМИ, которое хоть немного приблизилось к пониманию России. Но затем журналиста Чарльза Кловера перевели на другую должность, а его преемникам явно не хватало опыта, компетентности и способностей предшественника. В конечном итоге всё это привело к тому, что на прошлых выходных газета Financial Times повелась на эту ерунду с «доктриной Герасимова». Приправив её напыщенными рассуждениями о российско-белорусских учениях, издание выдало раздутую до карикатурных масштабов фантасмагорию.

И действительно, как заметил эксперт финансируемого американским правительством «Радио Свобода» Марк Галеотти, «это, по сути, состряпанная за час статейка в духе белиберды Молли Маккью с вкраплениями взятой из «Википедии» биографии Герасимова». И это, кстати, ещё мягко сказано.

В последнее время Россия нападает на Соединенные Штаты с самых разных позиций, зачастую противоречащих друг другу. Российские боты поддерживали президентскую кампанию Трампа, однако когда он стал президентом, прокремлевские СМИ начали изображать его слабым правителем. Владимир Путин высылает из России американских дипломатов, ограничивая свои возможности наладить отношения с той самой администрацией, которую он хотел видеть во главе США. Конгресс требует ужесточить курс в отношении России, и газеты объявляют, что ставка на Трампа, которую делал Путин, провалилась. Сбиты с толку? Вы просто не понимаете доктрину Герасимова.

В феврале 2013 года генерал Валерий Герасимов — начальник российского Генерального штаба, что примерно соответствует американской должности главы Объединенного комитета начальников штабов, — опубликовал в российской отраслевой газете «Военно-промышленный курьер» статью размером в 2000 слов под заголовком «Ценность науки — в предвидении». Герасимов взял тактику, разработанную в Советском Союзе, смешал ее со стратегическими военными идеями о тотальной войне и сформулировал новую теорию современной войны, предполагающую, скорее, не прямую атаку на противника, а «взлом» его общества. «Сами "правила войны" существенно изменились. Возросла роль невоенных способов в достижении политических и стратегических целей, которые в ряде случаев по своей эффективности значительно превзошли силу оружия… Все это дополняется военными мерами скрытого характера», — писал он.

Контекст

Способность Финляндии противостоять России

Le Monde 06.09.2017

«Запад-2017» - начало гибридной оккупации

Белорусские новости 01.09.2017

«Маша и Медведь» - часть гибридной войны?

Helsingin Sanomat 31.05.2017 Эту статью многие считают самым ясным выражением современной российской стратегии, опирающейся на идею тотальной войны и помещающей политику и войну в одну плоскость — как с философской, так и с технической точек зрения. Такой подход подразумевает партизанскую войну, ведущуюся на всех фронтах с использованием широкого спектра союзников и инструментов- хакеров, СМИ, бизнеса, «сливов» и да, фальшивых новостей, — а также обычных и ассиметричных военных методов. Благодаря интернету и социальным сетям, стали возможны операции, о которых советские специалисты по психологической войне могли только мечтать. Теперь можно перевернуть в стране у противника все вверх дном исключительно с помощью информации. Доктрина Герасимова подводит под применение этих новых инструментов теоретическую базу и провозглашает невоенную тактику не вспомогательным элементом при силовых методах, а предпочтительным путем к победе. Фактически она объявляет именно это настоящей войной. Кремль стремится создавать хаос — недаром Герасимов подчеркивает важность дестабилизации вражеского государства и погружения его в постоянный конфликт.

Работает ли такая стратегия? Пока администрация Обамы преуменьшала угрозу новой холодной войны, Грузия, Эстония и Литва — бывшие порабощенные страны — били тревогу из-за российских попыток влиять на их внутреннюю политику и подрывать их безопасность. Сейчас во всех этих трех странах у власти оказались партии с прочными финансовыми связями с Москвой, втихомолку добивающиеся большей открытости перед русскими.

На Украине Россия применяет Доктрину Герасимова уже несколько лет. Во время протестов 2014 года Кремль поддерживал экстремистов с обеих сторон — и пророссийские силы, и украинских ультранационалистов — подпитывая конфликт, который он позднее использовал как предлог для захвата Крыма и развязывания войны на Восточной Украине. Добавив к этому изрядную дозу информационной войны, он получил неразбериху, в которой никто ни в ком не может быть уверен и в которой нет однозначных героев, — что и позволяет Москве контролировать ситуацию. Именно так и выглядит Доктрина Герасимова в действии.
Очередной ее мишенью стали Соединенные Штаты. Российское полицейское государство считает Америку главным противником. Русские понимают, что они не могут на равных конкурировать с нами ни экономически, ни технологически, ни в военной сфере.

Поэтому они создают новые поля сражений. Они не пытаются стать сильнее нас, но хотят ослабить нас, чтобы мы оказались с ними на одном уровне.

Возможно, Россия и не взламывала американские машины для голосования. Однако она избирательно и целенаправленно распространяла в социальных сетях ложную и искаженную информацию, иногда используя при этом материалы, добытые с помощью хакеров, и формировала фактические информационные альянсы с определенными группировками в Соединенных Штатах. В результате она, по-видимому, сумела выиграть важную битву, причем большинство американцев этой битвы даже не заметили. Американская избирательная система — это сердце самой могущественной демократии в мире, а теперь, благодаря российским действиям, мы спорим друг с другом и сомневаемся в ее легитимности. Фактически мы воюем сами с собой, и при этом враг не нанес по нам ни одного физического удара. «Информационное противоборство открывает широкие асимметричные возможности по снижению боевого потенциала противника», — писал Герасимов (он также указывал на возможность использовать «внутреннюю оппозицию для создания постоянно действующего фронта на всей территории противостоящего государства»).

Не все специалисты по России считают Доктрину Герасимова важным явлением. Некоторые называют ее просто новой, отчетливо сформулированной версией того, что русские делали с давних пор. Некоторые полагают, что значение Путина сильно раздуто, и что не стоит считать его всемогущим или видеть в нем сказочное чудовище. Некоторые подчеркивают, что из-за борьбы между олигархическими фракциями в Кремле, действия русских лишены единой стратегической цели. Однако Россия, бесспорно, систематически вмешивается в дела других стран на разных уровнях одновременно. Ее методы ставят нас в тупик, потому что мы не всегда понимаем, как они работают на практике. Ведь, как и любая стратегия партизанских действий, они предполагают экономию ресурсов и децентрализацию, в связи с чем их трудно выявлять и отслеживать. Вдобавок, со стратегической точки зрения, задачи России выглядят для нас непривычно. Кремль не делает ставку на победу той или иной силы — он ослабляет врага и создает обстановку, в которой проигрывают все, кроме него самого.

В этом и заключается главная сильная сторона теневой войны в стиле Герасимова. Очень трудно противостоять врагу, которого ты не видишь и в существовании которого даже не до конца уверен. Однако этот подход все же далеко не идеален. Доктрина Герасимова основана на скрытом манипулировании, что делает ее крайне уязвимой. Она начинает рушиться, стоит пролить свет на то, как она работает и какие цели перед собой ставит. Это требует лидерских качеств и ясного видения угрозы, примером чего стала Франция, правительство которой перед президентскими выборами сумело сплотиться и предупредить избирателей о российских информационных операциях. А вот Америка пока остается впотьмах. Она не только не переходит в наступление, но даже не обороняется.

Молли Маккью — специалист по информационным войнам, консультирует правительства и политические партии по вопросам внешней политики и стратегической коммуникации. В 2009-2013 годах консультировала правительство грузинского президента Михаила Саакашвили, в 2014-2015 годах консультировала бывшего премьер-министра Молдавии Влада Филата.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

В последнее время Россия нападает на Соединенные Штаты с самых разных позиций, зачастую противоречащих друг другу. Российские боты поддерживали президентскую кампанию Трампа, однако когда он стал президентом, прокремлевские СМИ начали изображать его слабым правителем. Владимир Путин высылает из России американских дипломатов, ограничивая свои возможности наладить отношения с той самой администрацией, которую он хотел видеть во главе США. Конгресс требует ужесточить курс в отношении России, и газеты объявляют, что ставка на Трампа, которую делал Путин, провалилась. Сбиты с толку? Вы просто не понимаете доктрину Герасимова.
В феврале 2013 года генерал Валерий Герасимов - начальник российского Генерального штаба, что примерно соответствует американской должности главы Объединенного комитета начальников штабов, - опубликовал в российской отраслевой газете «Военно-промышленный курьер» статью размером в 2000 слов под заголовком «Ценность науки - в предвидении». Герасимов взял тактику, разработанную в Советском Союзе, смешал ее со стратегическими военными идеями о тотальной войне и сформулировал новую теорию современной войны, предполагающей, скорее, не прямую атаку на противника, а «взлом» его общества. «Сами «правила войны» существенно изменились. Возросла роль невоенных способов в достижении политических и стратегических целей, которые в ряде случаев по своей эффективности значительно превзошли силу оружия… Все это дополняется военными мерами скрытого характера», - писал он.

Эту статью многие считают самым ясным выражением современной российской стратегии, опирающейся на идею тотальной войны и помещающей политику и войну в одну плоскость - как с философской, так и с технической точки зрения. Такой подход подразумевает партизанскую войну, ведущуюся на всех фронтах с использованием широкого спектра союзников и инструментов- хакеров, СМИ, бизнеса, «сливов» и, да, фальшивых новостей, - а также обычных и ассиметричных военных методов. Благодаря интернету и социальным сетям, стали возможны операции, о которых советские специалисты по психологической войне могли только мечтать. Теперь можно перевернуть в стране у противника все вверх дном исключительно с помощью информации. Доктрина Герасимова подводит под применение этих новых инструментов теоретическую базу и провозглашает невоенную тактику не вспомогательным элементом при силовых методах, а предпочтительным путем к победе. Фактически, она объявляет именно это настоящей войной. Кремль стремится создавать хаос - недаром Герасимов подчеркивает, важность дестабилизации вражеского государства и погружения его в постоянный конфликт.
Работает ли такая стратегия? Пока администрация Обамы преуменьшала угрозу новой холодной войны, Грузия, Эстония и Литва - бывшие порабощенные страны - били тревогу из-за российских попыток влиять на их внутреннюю политику и подрывать их безопасность. Сейчас во всех этих трех странах у власти оказались партии с прочными финансовыми связями с Москвой, втихомолку добивающиеся большей открытости перед русскими.
На Украине Россия применяет Доктрину Герасимова уже несколько лет. Во время протестов 2014 года Кремль поддерживал экстремистов с обеих сторон - и пророссийские силы, и украинских ультранационалистов, - подпитывая конфликт, который он позднее использовал как предлог для захвата Крыма и развязывания войны на Восточной Украине. Добавив к этому изрядную дозу информационной войны, он получил неразбериху, в которой никто ни в ком не может быть уверен и в которой нет однозначных героев, - что и позволяет Москве контролировать ситуацию. Именно так и выглядит Доктрина Герасимова в действии.
Очередной ее мишенью стали Соединенные Штаты. Российское полицейское государство считает Америку главным противником. Русские понимают, что они не могут на равных конкурировать с нами ни экономически, ни технологически, ни в военной сфере.
Поэтому они создают новые поля сражений. Они не пытаются стать сильнее нас, но хотят ослабить нас, чтобы мы оказались с ними на одном уровне.
Возможно, Россия и не взламывала американские машины для голосования. Однако она избирательно и целенаправленно распространяла в социальных сетях ложную и искаженную информацию, иногда используя при этом материалы, добытые с помощью хакеров, и формировала фактические информационные альянсы с определенными группировками в Соединенных Штатах. В результате она, по-видимому, сумела выиграть важную битву, причем большинство американцев этой битвы даже не заметили. Американская избирательная система - это сердце самой могущественной демократии в мире, а теперь, благодаря российским действиям, мы спорим друг с другом и сомневаемся в ее легитимности. Фактически, мы воюем сами с собой, притом, что враг не нанес по нам ни одного физического удара. «Информационное противоборство открывает широкие асимметричные возможности по снижению боевого потенциала противника», - писал Герасимов (он также указывал на возможность использовать «внутреннюю оппозицию для создания постоянно действующего фронта на всей территории противостоящего государства»).
Не все специалисты по России считают Доктрину Герасимова важным явлением. Некоторые называют ее просто новой, отчетливо сформулированной версией того, что русские делали с давних пор. Некоторые полагают, что значение Путина сильно раздуто и что не стоит считать его всемогущим или видеть в нем сказочное чудовище. Некоторые подчеркивают, что из-за борьбы между олигархическими фракциями в Кремле, действия русских лишены единой стратегической цели. Однако Россия, бесспорно, систематически вмешивается в дела других стран на разных уровнях одновременно. Ее методы ставят нас в тупик, потому что мы не всегда понимаем, как они работают на практике. Ведь, как и любая стратегия партизанских действий, они предполагают экономию ресурсов и децентрализацию, в связи с чем их трудно выявлять и отслеживать. Вдобавок, со стратегической точки зрения, задачи России выглядят для нас непривычно. Кремль не делает ставку на победу той или иной силы - он ослабляет врага и создает обстановку, в которой проигрывают все, кроме него самого.
В этом и заключается главная сильная сторона теневой войны в стиле Герасимова. Очень трудно противостоять врагу, которого ты не видишь и в существовании которого даже не до конца уверен. Однако этот подход все же далеко не идеален. Доктрина Герасимова основана на скрытом манипулировании, что делает ее крайне уязвимой. Она начинает рушиться, стоит пролить свет на то, как она работает и какие цели перед собой ставит. Это требует лидерских качеств и ясного видения угрозы-примером чего стала Франция, правительство которой перед президентскими выборами сумело сплотиться и предупредить избирателей о российских информационных операциях. А вот Америка пока остается впотьмах. Она не только не переходит в наступление, но даже не обороняется.

Молли Маккью - специалист по информационным войнам, консультирует правительства и политические партии по вопросам внешней политики и стратегической коммуникации. В 2009-2013 годах консультировала правительство грузинского президента Михаила Саакашвили, в 2014-2015 годах консультировала бывшего премьер-министра Молдавии Влада Филата.

О борот «гибридная война России» в последнее время регулярно используется западными СМИ. В некоторых специализированных изданиях дополнительно применяется термин «доктрина Герасимова». Смысл этих понятий и их происхождение объясняет статья бывшего профессора прикладных системных наук и члена Института технологий интеллектуальных систем (Instituts für Technik Intelligenter Systeme, ITIS ) при университете бундесвера в Мюнхене (Германия), доктора Райнера К. ХУБЕРА (Reiner K. HUBER).

«ИнВоен Info» интересно мнение читателя, поэтому заранее благодарим за Ваши комментарии

.

В официальных оценках официальные эксперты очень быстро объединились в том, что начало марта [2018 г. ] стало знаменательно хакерскими атаками на сети передачи данных правительства Федеративной Республики и других государств, прежде всего Скандинавии и Восточной Европы, вероятно, контролируемых Кремлем. Если бы это подтвердилось, это было бы еще одним подтверждением того, что путинская Россия уже давно ведет стратегическую информационную войну против Запада. Хочет ли Москва вернуть утерянные после краха Советского Союза сферы влияния через гибридные войны? Или она стремится к «Евразийскому союзу от Владивостока до Лиссабона», как оно представляется ультраконсервативным кремлевским консультантом Александром Дугиным?

В отношении термина «ведение гибридной войны»

Термин «ведение гибридной войны» впервые появляется в 2007 г. в статье Фрэнка ХОФФМАНА (Frank H OFFMAN ). В нем бывший офицер корпуса морской пехоты ВМС США описывает аналитическую концепцию объяснения успехов, которые сравнительно слабые военные противники — негосударственные участники, такие как талибы или «Аль-Каиды» — могли бы достичь против численно и технологически значительно превосходящих их ВС США.

Ф. Хоффман приходит к заключению, что ведение гибридной войны является скоординированным использованием военных и невоенных средств, которые на основном поле боя (основном поле сражения) достигают синергии в физическом и психологическом измерениях конфликта (Фрэнк Хофманн: «Конфликт в XXI веке: Рост гибридных войн» – Conflict in the 21 st Century: The Rise of Hybrid Wars , — Арлингтон, В. А.: Институт политических исследований Потомака, 2007 г.). Наряду с «ведением гибридной войны» существуют другие термины, такой как «асимметричная война», рожденный Аль-Каидой в контексте нападений на Нью-Йорк и Вашингтон 11 сентября 2001 г.

В военно-научных журналах России западная дискуссия относительно идей Ф.Хоффмана о гибридной войне первоначально была отвергнута. Но это изменилось, когда ученые на Западе попытались найти в русской военной литературе намек на концепцию успешной аннексии Крыма. При этом, они наткнулись на статью начальника Генерального штаба ВС России Валерия ГЕРАСИМОВА от 2013 г. Хотя в ней термин «гибридная война» не упомянут, позже В. Герасимов был авансирован «отцом концепции гибридной войны» (Мария Снеговая: «Путинская информационная война в Украине: советское происхождение гибридной войны России» – Putin’s information war in Ukraine: Soviet origins of Russia’s hybrid warfare , — Институт исследования войны, Россия Доклад №1, сентябрь 2015 г).

НГШ ВС России генерал армии Валерий ГЕРАСИМОВ

Концепция «ведения гибридной войны», как это было применено в Украине, упоминается на Западе, как пример использования средств государственной власти ниже военного порога. Рассматривается как средство, с помощью которого Россия пытается достичь стратегических целей российской ревизионистской внешней политики. К этим средствам относятся кибер-операции, а также информационные и пропагандистские кампании, которые проводятся международным телевизионным новостным каналом «Россия сегодня» (Russia Today ) и его агентами. К ним относятся также финансовая и идеологическая поддержка правых или левых популистских движений и партии, особенно в социальных СМИ соответствующих целевых стран.

Доктрина Герасимова

Упомянутая статья В. Герасимова основывается на речи, которую он произнес в январе 2013 г. перед офицерами Российской Академии Военных Наук. Это было провокационное обращение к военному истеблишменту. В. Герасимов сообщил инновационные военные соображения в качестве необходимого условия для дальнейшей модернизации российских Вооруженных Сил. Он сослался на китайского генерала и военного стратега Сунь-цзы (ранее 496 г. до н.э.), который провозгласил девиз: «Лучшая стратегия — покорить врага без боя». Теперь это стало необходимой формой ведения войны — привычные правила войны изменились.

Политические цели в настоящее время могут достигаться не только обычной огневой мощью, но и путем «широкого использования дезинформации, политических, экономических, гуманитарных и других невоенных мер, которые применяются во взаимосвязи с протестным потенциалом [враждебно настроенного] населения». Эти идеи получили реализацию в концепции «нового поколения русской войны», получившей на Западе наименование «доктрина Герасимова» (Gerassimow-Doktrin ). Американский политолог Молли МакКЬЮ (Molly McK EW ) так иронически комментирует тезисы Герасимова: «Лучше, расколоть общество врага, чем атаковать его в лоб «. (Politico Magazin , сентябрь / октябрь 2017 г/).

Достаточно поздно на Западе независимым экспертам и наблюдателям НАТО стало ясно, что Россия ведет войну на Украине в соответствии с правилами этой доктрины. Кремль освещал конфликт между пророссийскими силами и ультранационалисты в Украине, начиная с протестов в Киеве против президента Януковича. Таким образом, был получен предлог для присоединения Крыма и начала войны на востоке Украины.

Русские обоснования, в обоих случаях речь идет о демократическом праве на самоопределение местного населения, подхватили пророссийские сепаратисты в регионе. При этом, возникли — и до сих пор проводятся — кибер-операции по отслеживанию обстановки, по целенаправленному влиянию на политическое руководство в Украине и на население. Кибер-операции должны приводить к саботажу и дестабилизировать Украину, а также другие государства, в том числе страны Балтии.

Фазы нового поколения русской войны

Основываясь на дневники русской кампании в Украине — Янис БЕРЗИНЬШ (Janis B ER ZINS ), директор Центра по вопросам безопасности и стратегических исследований (Center for Security and Strategic Research, СSSR ) при национальной академии обороны Латвии, одним из первых на Западе представил общедоступное описание доктрины Герасимова.

В нем он идентифицировал восемь фаз, в каждой из которых необходимо достигать установленных целей. На каждой фазе основывается следующий этап, поэтому она является обязательной предпосылкой для успеха очередной фазы. В первых пяти некинетических фазах представлены только невоенные средства и методы, в последних трех (кинетических) только этапы и методы с использованием оружия. Однако, в пяти некинетических фазах определены военные средства запугивания противника в виде ложных атак с воздуха, временных военных учений и крупных маневров вблизи границ территории противника из Восточной Европы и стран Балтии.

• Фаза 1. Создание благоприятных политических, экономических и военных условий для внутренней дестабилизации через идеологические, дипломатические и экономические операции, а также дезинформационные действия и методы психологической войны.
• Фаза 2. Введение в заблуждение политического и военного руководства противника через распространение ошибочных данных по дипломатическим каналам, СМИ, а в дальнейшем через собственное правительство и свои ВС.
• Фаза 3. Акции, которые приводят к тому, что правительственные чиновники и должностные лица противника покидают свои посты, будучи запуганными, обманутыми или подкупленными.
• Фаза 4. Нарастание недовольства населения путем активизации «пятой колонны», проникновение боевых групп и усиление подрывных действий.
• Фаза 5. Подготовка военных действий, в ходе которой в атакуемой стране создаются разного рода проблемы и забрасываются отдельные боевые группы (зеленые человечки), которые взаимодействуют с вооруженной оппозицией.
• Фаза 6. Начало военных действий после тщательной разведки и подрывной деятельности. Все (российские) войска, включая специальные силы, должны занять свои позиции.
• Фаза 7. Уничтожение основных сил обороны противника скоординированными действиями всех сил, включая ведение электронной войны.
• Фаза 8. Разгром оставшихся очагов сопротивления и уничтожение сопротивляющихся частей путем проведения специальных операций.

Хотя с российской точки зрения аннексия Крым в марте 2014 г. успешно завершилась в фазе 5, атака поддерживаемых Россией сепаратистов на Донбассе при сопротивлении ВС Украины застряла в фазе 6. Подписанные в феврале 2015 г. канцлером ФРГ Ангелой МЕРКЕЛЬ, президентами Франции Франсуа ОЛЛАНДОМ, Украины Петром ПОРОШЕНКО и России Владимиром ПУТИНЫМ и направленные на деэскалацию и восстановление мира Минские соглашения пока мало изменили конфронтацию между ВСУ и силами сепаратистов.

За прошедшие четыре года конфликт на востоке Украины стоил более 10 тыс. человеческих жизней. Являющееся частью Минских соглашений оговоренное наблюдение за прекращением огня в регионе провалилось, поскольку ни одна из сторон не выполнила требуемых шагов. В настоящее время также не видно прогресса в так называемом Минском процессе. Поскольку указанные в Минских соглашениях договоренности формально Россию ни к чему не обязывают, нельзя исключать, что Путин, при удобной для него международной ситуации, не реактивирует фазу 6 и — если Украина раньше не сдастся — запустит фазы 7 и 8, чтобы аннексировать Донбасс, а затем также присоединить остальную Украину.

Вывод

Это «новое поколение русской войны» размывает границу между войной и миром, как это наблюдалось при аннексии Крыма. Испытывает ли Россия кибер-атаками государства западного мира, их готовность и способность реагировать на подобные гибридные стратегии? Если согласиться с этим, тогда Россия находится на пути к новому конфликту — в надежде, что его можно выиграть без применения военной силы. Уже вырывание, например, государства из рядов стран Балтии было бы большим успехом для России на пути к описанной несколько лет назад «Новой России».

Если бы Запад и государства НАТО смогли бы сплоченно и своевременно отреагировать хотя бы на один «тестовый конфликт» России, проведенный согласно доктрине Герасимова. Однако, это усложняется тем, что ключевое доказательство, что на ранних стадиях конфликта кибер-атаки управляются из Кремля, вряд ли могут быть получены. В результате, политическую поддержку для эффективного ответа в настоящее время получить нелегко. Именно это является калькуляцией нового поколения русской войны.

По материалам журнала «Europäische Sicherheit &Technik »

Ценность науки в предвидении
Валерий Герасимов, начальник Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации, генерал армии

В XXI веке прослеживается тенденция стирания различий между состоянием войны и мира. Войны уже не объявляются, а начавшись - идут не по привычному нам шаблону.

Опыт военных конфликтов, в том числе связанных с так называемыми цветными революциями в Северной Африке и на Ближнем Востоке, подтверждает, что вполне благополучное государство за считаные месяцы и даже дни может превратиться в арену ожесточенной вооруженной борьбы, стать жертвой иностранной интервенции, погрузиться в пучину хаоса, гуманитарной катастрофы и гражданской войны.

Уроки «Арабской весны»
Конечно, легче всего сказать, что события «арабской весны» - это не война, поэтому нам, военным, там изучать нечего. А может быть, наоборот - именно эти события и есть типичная война XXI века?

По масштабам жертв и разрушений, катастрофическим социальным, экономическим и политическим последствиям такие конфликты нового типа сравнимы с последствиями самой настоящей войны.

И сами «правила войны» существенно изменились. Возросла роль невоенных способов в достижении политических и стратегических целей, которые в ряде случаев по своей эффективности значительно превзошли силу оружия.

Акцент используемых методов противоборства смещается в сторону широкого применения политических, экономических, информационных, гуманитарных и других невоенных мер, реализуемых с задействованием протестного потенциала населения. Все это дополняется военными мерами скрытого характера, в том числе реализацией мероприятий информационного противоборства и действиями сил специальных операций. К открытому применению силы зачастую под видом миротворческой деятельности и кризисного урегулирования переходят только на каком-то этапе, в основном для достижения окончательного успеха в конфликте.

Отсюда вытекают закономерные вопросы: что такое современная война, к чему надо готовить армию, чем она должна быть вооружена? Только ответив на них, мы сможем определить направления строительства и развития Вооруженных Сил на долгосрочную перспективу. Для этого необходимо четко представлять, какие формы и способы их применения будем использовать?

В настоящее время наряду с традиционными внедряются нестандартные приемы. Повышается роль мобильных межвидовых группировок войск, действующих в едином разведывательно-информационном пространстве за счет использования новых возможностей систем управления и обеспечения. Военные действия становятся более динамичными, активными и результативными. Исчезают тактические и оперативные паузы, которыми противник мог бы воспользоваться. Новые информационные технологии позволили значительно сократить пространственный, временной и информационный разрыв между войсками и органами управления. Фронтальные столкновения крупных группировок войск (сил) на стратегическом и оперативном уровне постепенно уходят в
прошлое. Дистанционное бесконтактное воздействие на противника становится главным способом достижения целей боя и операции. Поражение его объектов осуществляется на всю глубину территории. Стираются различия между стратегическим, оперативным и тактическим уровнем, наступательными и оборонительными действиями. Применение высокоточного оружия приобретает массовый характер. В военное дело активно внедряются вооружение на новых физических принципах и роботизированные системы.

Широкое распространение получили асимметричные действия, позволяющие нивелировать превосходство противника в вооруженной борьбе. К ним относятся использование сил специальных операций и внутренней оппозиции для создания постоянно действующего фронта на всей территории противостоящего государства, а также информа ционное воздействие, формы и способы которого постоянно совершенствуются.

Происходящие изменения находят отражение в доктринальных взглядах ведущих стран мира и апробируются в военных конфликтах.

Уже в 1991 году ВС США в ходе «Бури в пустыне» в Ираке на практике реализовали концепции «Глобальный размах - глобальная мощь» и «Воздушно-наземная операция». В 2003-м в операции «Свобода Ираку» военные действия велись в соответствии с так называемой Единой перспективой-2020.

В настоящее время разработаны концепции «Глобального удара» и «Глобальной ПРО», которые предусматривают нанесение в течение нескольких часов поражения объектам и войскам противника практически в любой точке земного шара и при этом гарантированно не допустить неприемлемого ущерба от его ответного удара. В США также воплощаются в жизнь положения доктрины глобально интегрированных операций, направленной на создание в кратчайшие сроки высокомобильных межвидовых группировок войск (сил).

В последних конфликтах появились новые способы ведения военных действий, которые нельзя рассматривать как исключительно военные. Примером этого является операция в Ливии, где создавалась бесполетная зона, применялась морская блокада, широко использовались частные военные компании при их тесном взаимодействии с вооруженными формированиями оппозиции.

Надо признать, что если мы понимаем сущность традиционных военных действий, которые ведут регулярные вооруженные силы, то об асимметричных формах и способах наши знания поверхностны. В связи с этим возрастает роль военной науки, которая должна создать целостную теорию подобных действий. В этом могли бы помочь работы и исследования Академии военных наук.

Задачи военной науки
Рассуждая о новых формах и способах вооруженной борьбы, мы не должны забывать отечественный опыт. Это применение партизанских отрядов в годы Великой Отечественной войны, борьба с иррегулярными формированиями в Афганистане и на Северном Кавказе.

Хочу подчеркнуть, что в ходе афганской войны зародились специфические формы и способы ведения военных действий. В их основе лежали внезапность, высокие темпы выдвижения, умелое применение тактических воздушных десантов и обходящих отрядов, что в совокупности позволяло упреждать замыслы противника, наносить ему ощутимый урон.

Еще одним фактором, влияющим на изменение содержания современных способов вооруженной борьбы, является применение современных робототехнических комплексов военного назначения и исследования в области искусственного интеллекта. В дополнение к летающим сегодня беспилотникам завтра поле боя будет наполнено шагающими, ползающими, прыгающими и летающими роботами. В недалеком будущем возможно создание полностью роботизированных формирований, способных вести самостоятельные боевые действия.

Как воевать в таких условиях? Какими должны быть формы и способы действий против роботизированного противника? Какие нам нужны роботы и как их применять? Уже сейчас наша военная мысль должна задуматься над этими вопросами.

Важнейший блок проблем, требующий пристального внимания, связан с совершенствованием форм и способов применения группировок войск (сил).

Необходимо переосмыслить содержание стратегических действий Вооруженных Сил Российской Федерации. Уже сейчас возникают вопросы: есть ли необходимость в таком количестве стратегических операций, каких и сколько их нам потребуется в будущем? Пока ответов нет.

Существуют и другие проблемы, с которыми приходится сталкиваться в повседневной деятельности.

Сейчас мы находимся на завершающем этапе формирования системы воздушно-космической обороны (ВКО). В этой связи актуальным является вопрос развития форм и способов действий привлекаемых к ВКО сил и средств. Генеральный штаб эту работу уже ведет. Предлагается АВН принять в ней самое активное участие.

Информационное противоборство открывает широкие асимметричные возможности по снижению боевого потенциала противника. В Северной Африке мы стали свидетелями реализации технологий воздействия на государственные структуры и население с помощью информационных сетей. Необходимо совершенствовать действия в информационном пространстве, в том числе по защите собственных объектов.

Операция по принуждению Грузии к миру выявила отсутствие единых подходов к применению формирований Вооруженных Сил за пределами Российской Федерации. Нападение в сентябре 2012 года на американское консульство в ливийском городе Бенгази, активизация пиратских действий, недавний захват заложников в Алжире подтверждают значимость построения системы вооруженной защиты интересов государства за пределами его территории.

Несмотря на то, что дополнения в федеральный закон «Об обороне», позволяющие оперативно использовать формирования Вооруженных Сил России за ее пределами, внесены еще в 2009 году, формы и способы их действий не определены. Кроме того, на межведомственном уровне не решены вопросы обеспечения оперативного использования. К их числу относятся введение упрощенных процедур пересечения государственной границы, использования воздушного пространства и территориальных вод иностранных государств, порядок взаимодействия с властями страны пребывания и другие.

Необходимо проведение совместной работы с научными организациями заинтересованных министерств и ведомств по данной проблематике.

Одной из форм применения формирований Вооруженных Сил за границей является миротворческая операция. В ее содержание кроме традиционных способов действий войск могут входить и специфические: специальные, гуманитарные, спасательные, эвакуационные, санитарно-кордонные и другие. В настоящее время их классификация, сущность и содержание четко не определены.

Кроме того, сложные и многоплановые задачи миротворчества, которые, возможно, придется решать регулярным войскам, подразумевают создание принципиально иной системы их подготовки. Ведь задача миротворческих сил состоит в том, чтобы развести конфликтующие стороны, защитить, спасти мирное население, содействовать снижению потенциала враждебности и наладить мирную жизнь. Все это требует научной проработки.

Контроль территории
Особую актуальность в современных конфликтах приобретает защита населения, объектов и коммуникаций от действий сил специальных операций противника в условиях возрастания масштабов их применения. Решение этой задачи предусматривается организацией и ведением территориальной обороны.

До 2008 года, когда численность армии на военное время составляла более 4,5 миллиона, эти задачи решались исключительно Вооруженными Силами. Но условия изменились. Теперь противодействие диверсионно-разведывательным и террористическим силам можно организовать только комплексным применением всех силовых структур государства.

Такая работа Генеральным штабом развернута. Она основывается на уточнении подходов к организации территориальной обороны, которые нашли свое отражение во вносимых изменениях в федеральный закон «Об обороне». С принятием законопроекта предстоит уточнить систему управления территориальной обороной, законодательно закрепить роль и место в ее ведении других войск, воинских формирований, органов и иных государственных структур.

Требуются, в том числе и от военной науки, обоснованные рекомендации по порядку использования разноведомственных сил и средств при выполнении ими задач территориальной обороны, способам борьбы с террористическими и диверсионными силами противника в современных условиях.

Опыт ведения военных действий в Афганистане и Ираке показал необходимость проработки совместно с научными структурами других министерств и ведомств Российской Федерации роли и степени участия Вооруженных Сил в постконфликтном урегулировании, выработки перечня задач, способов действий войск, установления пределов применения военной силы.

Важным вопросом является развитие научно-методического аппарата поддержки принятия решений с учетом межвидового характера группировок войск (сил). Необходимо провести исследование интегральных возможностей, сочетающих потенциал всех входящих в их состав войск и сил. Проблема здесь заключается в том, что существующие модели операций и боевых действий не позволяют это сделать. Нужны новые модели.

Изменения в характере военных конфликтов, развитие средств вооруженной борьбы, форм и способов их применения обусловливают новые требования к системам всестороннего обеспечения. Это еще одно направление научной деятельности, о котором нельзя забывать.

Идеи невозможно генерировать по приказу
Состояние отечественной военной науки сегодня нельзя сравнить с расцветом военно-теоретической мысли в нашей стране накануне Второй мировой войны.

Конечно, на то есть и объективные, и субъективные причины и нельзя винить за это кого-то конкретно. Не мной сказано, что идеи невозможно генерировать по приказу.

Согласен с этим, но не могу не признать и другого: тогда не было ни докторов, ни кандидатов наук, не было научных школ и направлений. Были неординарные личности с яркими идеями. Я бы назвал их фанатиками от науки в хорошем смысле этого слова. Может быть, нам сегодня как раз и не хватает таких людей.

Таких, как, например, комдив Георгий Иссерсон, который, несмотря на сложившиеся в предвоенный период взгляды, издал книгу «Новые формы борьбы». В ней советский военный теоретик предсказал: «Война вообще не объявляется. Она просто начинается заранее развернутыми вооруженными силами. Мобилизация и сосредоточение относятся не к периоду после наступления состояния войны, как это было в 1914 году, а незаметно, постепенно проводятся задолго до этого». Трагически сложилась судьба «пророка в своем Отечестве». Большой кровью заплатила наша страна за то, что не прислушалась к выводам профессора
Академии Генерального штаба.

Отсюда следует вывод. Пренебрежительное отношение к новым идеям, нестандартным подходам, к иной точке зрения в военной науке недопустимы. И тем более недопустимо пренебрежительное отношение к науке со стороны практиков.

В заключение хочу сказать, что каким бы сильным ни был противник, как бы ни были совершенны его силы и средства вооруженной борьбы, формы и способы их применения, у него всегда найдутся уязвимые места, а значит, существует возможность адекватного противодействия.

При этом мы должны не копировать чужой опыт и догонять ведущие страны, а работать на опережение и самим быть на лидирующих позициях. И здесь военной науке отводится важная роль.

Выдающийся советский военный ученый Александр Свечин писал: «Обстановку войны... предвидеть необычайно трудно. Для каждой войны надо вырабатывать особую линию стратегического поведения, каждая война представляет частный случай, требующий установления своей особой логики, а не приложения какого-либо шаблона».

Этот подход сохраняет свою актуальность и поныне. Действительно, каждая война представляет собой частный случай, требующий понимания своей особой логики, своей уникальности. Поэтому характер войны, в которую может оказаться втянутой Россия или наши союзники, сегодня предвидеть очень трудно. Тем не менее решать эту задачу надо. Грош цена любым научным изысканиям в сфере военной науки, если военная теория не обеспечивает функцию предвидения.

В решении многочисленных проблем, стоящих перед военной наукой сегодня, Генштаб рассчитывает на помощь АВН, собравшей в своих рядах ведущих военных ученых и авторитетных специалистов.

Убежден, что тесные связи Академии военных наук с Генеральным штабом Вооруженных Сил Российской Федерации будут и далее развиваться и совершенствоваться.