Никто не должен давать другим указания, которым не следует сам.
М. ВАЛЕРИЙ
Самое трудное искусство – это искусство управлять.
Венценосец, который не любит свой народ, может быть великим человек, но он никогда не станет великим государем.
Л. ВОВЕНАРГ
Главное правило мудрого правителя – руководствоваться господствующим направлением умов.
Л. ВОВЕНАРГ
Кто рожден покорствовать, тот и на троне будет покорным.
Л. ВОВЕНАРГ
Кто карает суровее, чем закон, тот – тиран.
Л. ВОВЕНАРГ
Мелких людей нужно ставить на мелкие должности.
Л. ВОВЕНАРГ
Меня приводит в содрогание непреклонная суровость, и я не верю, что она может принести пользу.
Л. ВОВЕНАРГ
Сильные мира сего не только не поминают простой народ, но и не желают его понять.
Л. ВОВЕНАРГ
Я согласился бы жить под властью тирана с условием зависеть только от его капризов и быть свободным от тирании мод, привычек и предрассудков; рабство перед законами – это самый незначительный из всех видов рабства.
Л. ВОВЕНАРГ
Иной на втором месте блестит, и его отблеск отражается в том, кто занимает первое место.
Почему люди так жадно стремятся к почестям и должностям? Потому, что люди любят себя, потому, что они желают счастья и, следовательно, власти для того, чтобы его доставить.
К. ГЕЛЬВЕЦИЙ
Нельзя, да и не нужно всем выступать на первый план; делай каждый в своем кругу – дело везде найдется…
А. ГЕРЦЕН
Меру во всем соблюдай и дела свои вовремя делай.
Какое правительство лучше? То, которое учит нас управлять собой.
Кто долго раздумывает, не всегда находит лучшее решение.
Если кто-нибудь в управлении обществом не будет обращать должного внимания на принципы, на общие идей, на теории, тот не достигнет прочного успеха.
Самое главное для государственного деятеля – чтобы он не считал важными те дела, которые важности не представляют.
Ш. Де ГОЛЛЬ
Где нет уважения к человеку, там редко родятся и живут люди, способные уважать себя.
М. ГОРЬКИЙ
Единственное преимущество государей – это возможность делать добра более, чем другие люди.
Б. ГРАСИАН
Минуй нас пуще всех печалей
И барский гнев, и барская любовь.
А. ГРИБОЕДОВ
Два главных государственных чиновника – это кормилица и учитель.
Преступление властей нельзя вменять в вину тем, над кем они властвуют: правительства подчас бывают бандитами, народы же – никогда.
Искусство управлять государством – наивысшее из искусств.
ДЕМОКРИТ
Не должностью облагораживается и возвышается человек, но должность благодаря человеку становится благородной и высокой.
Если правительство опирается на всеобщую волю, свобода каждого отдельного гражданина становится делом, важным для всех.
Т. ДЖЕФФЕРСОН
Лучшее правительство то, которое правит меньше.
Т. ДЖЕФФЕРСОН
Чем больше расстояние между повелевающими и повинующимися, тем меньше знания имеют для первого кровь и пот второго.
Известно, что неограниченные властители обладают с незапамятных времен прерогативой управлять решительно всем, за исключением собственных страстей.
Ч. ДИККНС
Подчиненные, выждав удобный момент, дают отпор вследствие ненависти тем, кто добивался своего превосходства с помощью устрашения, и, напротив, всегда способствуют укреплению власти тех предводителей, которые постоянно руководствуются в своих поступках чувством человеколюбия…
Король должен помнить три вещи: что он управляет людьми, что он обязан управлять ими согласно с законами, что не вечно будет управлять.
Снисходительность, примирительный дух властителя сделают более, чем миллион законов, а политическая свобода дает душу всему.
ЕКАТЕРИНА II
Управлять – значит предвидеть.
Э. ЖИРАРДЕН
Править – бессмысленно, а управлять – мудро. Правят, следовательно, потому, что не умеют управлять.
Всякая государственная работа требует, чтобы люди, принадлежащие к разным классам, но к одному государству, умели находить условия для взаимного доверия и самоорганизации.
Люди становятся чернью тогда, когда они берут за государственное дело, движимые не политическим правосознанием, но частной корыстью; но именно поэтому они не ищут лучших людей и не хотят передавать им власть.
Лучшие должны править во всех государствах и при всех режимах. Всякий режим плох, если при нем правят худшие.
Напрасно было бы думать, что всякий человек, достигший двадцатилетнего возраста и ясно не сошедший с ума, способен строить государственную власть. Это значило бы поставить политику ниже элементарного всякого ремесла или рукоделия.
Подобно любящему отцу, король должен охранять свой народ от воров, от чиновников, от нашествия вражеских полчищ, от своего фаворита и от собственной жадности.
Индусское изречение
Услышьте, цари и князь, и помните, что власть вам дал Бог, что вы – слуги Бога. Для того приставил он вас пастырями сторожами к вашим народам, чтобы от волков сохранили вы целости стадо его.
ИОАНН ЗЛАТОУСТ
Можно управлять, не будучи государственным человеком, можно, не управляя, быть государственным человеком.
Правительство – это машина: для голодных – собирающая налоги, для сытых – доходы.
Т. КАРЛЕЙЛЬ
Находясь у власти государственной и судебной, нельзя ни упорствовать перед справедливостью, ни преклоняться перед несправедливостью.
КАТОН СТАРШИЙ
Худший из правителей тот, который не умеет властвовать собою.
КАТОН СТАРШИЙ
Правительство и правители обладают лишь той властью, какую за ними признают, ибо власть не дается, она заслуживается.
О. КЕРАТРИ
Администрация – грязная тряпка для затыкания дыр законодательства.
В. КЛЮЧЕВСКИЙ
Доверие народа к своим вождям есть признак его веры в себя, в свои нравственные силы.
В. КЛЮЧЕВСКИЙ
Образ правления в государстве – то же, что темперамент в человеке… Это способ направления народных устремлений и действий, насколько он зависит от установившегося исторически соотношения его (народа. – Д.Я.) нравственных и материальных средств.
В. КЛЮЧЕВСКИЙ
Правительство не может ни воспитывать, ни развращать народ: оно может только его устроить или рассматривать.
В. КЛЮЧЕВСКИЙ
Республиканцы в монархиях – обыкновенно люди, не имеющие царя в собственной голове; монархисты в республиках – люди, замечающие, что другие его теряют.
В. КЛЮЧЕВСКИЙ
Творцы общественного порядка обыкновенно становятся его орудиями или жертвами, первыми – как только перестанут его творить, вторыми – как скоро его переделывают.
В. КЛЮЧЕВСКИЙ
Цари – те же актеры с тем отличием, что в театре мещане и разночинцы играют царей, а во дворцах цари – мещан и разночинцев.
В. КЛЮЧЕВСКИЙ
Конец дела лучше начала его; терпеливый лучше высокомерного.
Книга Екклесиаста (гл. 7. 8)
Мудрость делает мудрого сильнее десяти властителей, которые в городе.
Книга Екклесиаста (гл. 7. 19)
Не будь слишком строг, и выставляй себя не слишком мудрым: зачем губить себя?
Книга Екклесиаста (гл. 7. 16)
Притесняя других, мудрый делается глупым, и подарки портят сердце.
Книга Екклесиаста (гл. 7. 7)
Слова мудрых, высказанные спокойно, выслушиваются лучше, нежели крик властелина между глупыми.
Книга Екклесиаста (гл. 9. 17)
Никогда не доверяй подчиненному, который не находит никаких изъянов у своего начальника.
Д.КОЛЛИНЗ
Из всех форм правления черни – самое кровожадное, правление солдатни – самое разорительное и правление буржуазии – самое притеснительное.
К. КОЛТОВ
Когда государь любит человечество и когда он добродетелен, невозможно, чтобы народ не любил справедливости, а когда народ любит справедливость, невозможно, чтобы деятельность государя не была счастливой.
КОНФУЦИЙ
Кто может все, чего он хочет, желает большего, чем то, чего он должен желать.
П. КОРНЕЛЬ
Королевские ошибки влекут за собой огромный и неисправимый ущерб для народа. Поэтому королям надо учиться у хороших учителей, у книг, у советников, а не на своем опыте.
Ю. КРИЖАНИЧ
Поистине у королей нет худших врагов, нежели те люди, что предлагают им советы и способы обогащения, разоряющие поданные и опустошающие королевство.
Ю. КРИЖАНИЧ
Иерархия – это лестница для руководителей, обсиженная начальниками.
В. КРОТОВ
Кажется, что люди только тех монархов называют великими, которые во время царствования истребили из них несколько миллионов.
И. КРЫЛОВ
Чиновничье правило всего мира выбирать по всякому делу одно из трех “от”: отписаться, отмолчаться, отказать.
Достоинство человека определяется тем, каким путем он идет к цели, а не тем, достигнет ли он ее.
А.КУНАНБАЕВ
Выдающиеся посты делают видных людей еще более видными, а мелких – еще более мелкими.
Ж. ЛАБРЮЙЕР
Высокую должность куда легче занять, чем сохранить.
Ж. ЛАБРЮЙЕР
Королевские милости не исключают заслуг, но и не служат доказательствами их.
Ж. ЛАБРЮЙЕР
Восхвалять государей за достоинства, которыми они не обладают, значит безнаказанно наносить им оскорбление.
Ф. ЛАРОШФУКО
Гораздо легче казаться достойными должностей, которых мы не достигли, нежели тех, которые занимаем.
Ф. ЛАРОШФУКО
Громкое имя не возвеличивает, а лишь унижает того, кто не умеет носить его с честью.
Ф. ЛАРОШФУКО
Любое, даже громкое деяние нельзя назвать великим, если оно не было следствием великого замысла.
Ф. ЛАРОШФУКО
Сколько полковников ведут себя, как маршалы Франции, сколько судейских напускают на себя вид канцлеров, сколько горожанок играют роль герцогинь!
Ф. ЛАРОШФУКО
Слава великих людей должна всегда измеряться способами, какими она была достигнута.
Ф. ЛАРОШФУКО
Милосердие сильных мира сего – чаще всего лишь хитрая политика, цель которой – завоевать любовь народа.
Ф. ЛАРОШФУКО
При оценки славы великих людей всегда нужно принимать в расчет способы, которыми они ее достигли.
Ф. ЛАРОШФУКО
Начальник – человек, который приходит на работу вовремя в тот день, когда вы опаздываете, и опаздывает те дни, когда вы приходите вовремя.
Ф. ЛАРОШФУКО
Всякая крайность нехороша; все благое и полезное, доведенное до крайности, может стать и даже, за известным приделом, обязательно становится злом и вредом.
Мы хотим, чтобы правительство всегда было под контролем общественного мнения своей страны.
Если у власти хамелеон, приближенные то и дело меняют цвет.
Можно обманывать весь народ какое-то время, можно даже обманывать какую-то часть народа все время, но нельзя всегда обманывать весь народ.
А. ЛИНКОЛЬН
Властители с их длинными руками часто менее опасны, чем их короткорукие камердинеры.
Г. ЛИХТЕНБЕРГ
Остерегайся занять благодаря случайности пост, который тебе не по плечу, чтобы не казаться тем, чем ты, не являешься на самом деле. Нет ничего опасней и разрушительней для внутреннего покоя, даже более того – вредного для порядочности, ибо обыкновенно это кончается полной утратой доверия к себе.
Г. ЛИХТЕНБЕРГ
Правители, беспрестанно колеблющие законы в угоду своим потребностям, неминуемо будут низвергнуты. Следовательно, все то, что служит увеличению потребностей государства или правителей его, является по природе своей пороком…
Государю, который сам не обладает мудростью, бесполезно давать благие советы, если только такой государь случайно не доверится мудрому советнику, который будет принимать за него решения.
Н. МАКИАВЕЛЛИ
Много было долговечных республик; еще больше было монархий; тем и другим потребно было подчинение законам, ибо государь, который способен делать все, что ему заблагорассудиться, - безумен, народ же, который способен делать все, что ему угодно, - не мудр. Однако если мы сопоставим государя, уважающего закон, с подчиняющимся законам народу, тог убедимся, что у народа доблести больше.
Н. МАКИАВЕЛЛИ
Об уме правителя первым делом судят по тому, каких людей он к себе приближает; если это люди преданные и способные, то можно быть всегда уверенным в его мудрости, ибо он сумел распознать их способности и удерживать их преданность. Если же они не таковы, то и о государе заключают соответственно, ибо первую оплошность он уже совершил, выбрав плохих помощников.
Н. МАКИАВЕЛЛИ
С людьми знатными надлежит поступать так, как поступают они.
Н. МАКИАВЕЛЛИ
Нельзя выходить из себя, даже когда бываешь прав.
Цель, для которой требуется неправые средства, не есть правая цель.
Что касается отдельного бюрократа, то государственная цель превращается в его личную цель, в погоню за чинами, в делание карьеры.
К. МАРКС, Ф. ЭНГЕЛЬС
Даже занимая высокое положение в жизни, держи себя со всеми как равный.
Всякий народ имеет такое правительство, какого заслуживает.
Великое искусство подчинять людей заключается в умении брать их с хорошей стороны.
О. МИРАБО
Властвовать сверх меры – самая большая опасность властителей.
О. МИРАБО
Правительство существует не для выгоды и удобства тех, кто правит.
О. МИРАБО
Нечестные средства, с помощью которых многие возвышаются, ясно говорят о том, что и цели также не стоят доброго слова.
М. МОНТЕНЬ
Те, кто советуют своим государям быть недоверчивыми и подозрительными, потому что этого якобы требует соображения безопасности, советуют идти навстречу своему позору и гибели.
М. МОНТЕНЬ
Разложение каждого правления почти всегда начинается с разложения принципов.
Ш. МОНТЕСКЬЕ
Тиран, если он умен (что встречается крайне редко), может принести очень много добра.
Г. де МОПАССАН
Глава города и даже государства должен следовать завету – меньше слов, больше дела.
Самый скверный правитель тот, кто управляет жестокостью.
МУХАММЕДА хадис*
Те, которые хотят достигнуть могущества, пусть действуют в согласии с Аллахом.
МУХАММЕДА хадис
Правительство, так же как отдельный человек, недолго будет почитаемо, если оно не вполне почтенно.
Дж. МЭДИСОН
Анархия всегда приводит к абсолютизму.
НАПОЛЕОН I
Сердце государственного человека должно быть в голове.
НАПОЛЕОН I
Плохие государственные деятели избираются хорошими гражданами… не участвующими в голосовании.
Дж. НАТАН
Величие государя труднее низвести от его вершины до половины, чем низвергнуть от половины до основания.
Лучшее правительство, которое стремится управлять всем и всегда.
Начальник – человек, который может смотреть на ситуацию с обеих сторон: со своей стороны и со стороны того, кто ошибается.
Плохо, если министры часто меняются; но еще хуже, если плохие министры остаются на местах.
Сказать, что народы созданы для королей, - это утверждать, что корабли сделаны для руля.
Чиновники – полупроводник, обладающий неограниченной проводимостью сверху вниз и высоким сопротивлением в обратном направлении.
* Хадис – высказывание, содержащее в себе сформулированное пророком Мухаммедом правило поведения истинных мусульман в тех или иных областях жизнедеятельности. Хадисы лежат в основании как “практической” мусульманской веры (они подлежат детальному изучению в медресе, их выполнение в практической деятельности обязательно проверяется), так и религиозно-правовой жизни правоверных приверженцев ислама.
Для достойного – нету достойных наград.
Я живот положить за достойного рад.
Хочешь знать, существует ли адские муки?
Жить среди недостойных – вот истинный ад!
ОМАР ХАЙЯМ
Порою некто мечет взгляды: “Это – я!”
Украсит золотом свои наряды: “Это – я!”
Но лишь пойдут на лад его делишки,
Внезапно смерть выходит из засады: “Это – я!”
ОМАР ХАЙЯМ
У занимающих посты больших господ
Нет в жизни радостей от множества забот,
А вот подите же: они полны презренья
Ко всем, чьи души червь стяженья не грызет.
ОМАР ХАЙЯМ
Уметь управлять – значит уметь выбирать.
Ф. ПАНАНТИ
Слабые люди, поставленные высоко, легко делаются злодеями.
Д. ПИСАРЕВ
С небрежностью и боги не спорят.
Пока в государствах не царствовать философы либо так называемые нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино – государственная власть и философия, и пока не будут в обязательном порядке отстранены те люди – а их много, - которые ныне стремятся порознь либо к власти, либо к философии, до тех пор государствам не избавиться от зол…
Уж кому-кому, а правителям государства надлежит применять ложь как против неприятеля, так и ради своих граждан – для пользы своего государства, но всем остальным к ней нельзя прибегать.
Скрыть пороки власти имущего невозможно. Так и с людьми непросвещенными и невежественными: если судьба немного вознесет их, дав им хоть какое-нибудь богатство, или славу, или власть, то в скором времени она даст увидеть их нравственное падение.
Я во всяком случае, требую от любого государственного мужа, чтобы он в справедливых случаях свидетельствовал в пользу своих врагов и на суде защищал их против доносчиков, не давая веры клеветническим заверениям, противоречащим тому, что он знает сам относительно намерений противника.
Везде бывают неудобства: в самовластных монархиях короли могут делать всяческое зло, какое только пожелают; в монархиях смешанных (конституционных) они даже не могут делать добро.
Ж. ПОМПАДУР
Государственные служащие… должны быть воспитаны в духе служения объективной истине, интересам опирающегося на закон правосудия и ничему более. В мирное время им непозволительно руководствоваться никакими “высшими” интересами, никакими интересами государства.
К. ПОППЕР
Нам известны лишь две альтернативы: либо диктатура, либо какая-то форма демократии, при которой от дурных правителей в принципе можно избавиться без кровопролития, без насилия.
К. ПОППЕР
Если правитель слушает ложные речи, то и все служащие у него нечестивы.
Притчи Соломоновы (гл. 29. 12)
Если царь судит бедных по правде, то престол его навсегда утвердится.
Притчи Соломоновы (гл. 29. 14)
Мерзость для царей – дело беззаконное, потому что правдою утверждается престол.
Притчи Соломоновы (гл. 16. 12)
Милость и истина охраняют царя, и милостию он поддерживает престол свой.
Притчи Соломоновы (гл. 20. 28)
Неразумный правитель много делает притеснений; а ненавидящий корысть продолжит дни.
Притчи Соломоновы (гл. 28. 16)
Царский гнев – вестник смерти; но мудрый человек умилостиви его.
Притчи Соломоновы (гл. 16. 14)
Легко принимает не себя обязанности тот, кому легко ее не выполнять.
В конце концов народы бывают тем, чем сделало их правительство.
Г. РЕЙНАЛЬ
Государи и вельможи, которые ничего не рассказывают людям, делают тайну из своей слабости.
А. РИВАРОЛЬ
Наказание и награда в настоящем имеют больше силы, чем муки и удовольствия в отдаленном будущем. Вот к чему должно прибегать правительство.
А. РИВАРОЛЬ
По мере того как народ изживает суеверия, правительству надлежит действовать со все большой осторожностью, укреплять дисциплину и свой авторитет.
А. РИВАРОЛЬ
Почести в руках государей напоминают талисманы, которые феи дарят в наших сказках своим фаворитам. Эти талисманы теряют свою силу, как только их начинают неправильно применять.
А. РИВАРОЛЬ
Правительство было бы идеальным, если бы в его силе было столько же мудрости, сколько в мудрости – силы.
А. РИВАРОЛЬ
Для отечества сделано недостаточно, если не сделано все.
М. РОБЕСПЬЕР
Уметь приказывать и уметь повиноваться – два полюса, а чтобы построить шар, два полюса и нужны.
Р. РОЛЛАН
Где нет хозяина, там все бывают хозяевами; где все господа, там все бывают рабами.
Ж.-Ж. РУССО
Законодательная власть – сердце государства, власть исполнительная – его мозг.
Ж.-Ж. РУССО
Главная задача правительства на каждом этапе – верно оценивать долю прошлого, которую можно сохранить в настоящем, и долю настоящего, которую можно завершать в будущему.
Десять нищих могут спать на одном коврике, а двум царям тесно в одной стране.
При согласии малые дела растут, при несогласии великие дела разрушаются.
САЛЛЮСТИЙ
Несправедливых власть недолговечна.
Если бы сначала была определена природа правления, то это определило бы и принципы административного деления (страны. – Д.Я.). начинать с деления – значит ставить повозку впереди лошади.
Л. СЕН-ЖЮСТ
Умеренность правителя является источником добрых нравов и свободы в государстве; нужно, чтобы хранители ваших законов вели скромный образ жизни: тогда дух и вкусы общества будут порождать любовь к законам и родине.
Л. СЕН-ЖЮСТ
Надо любить тех, которыми командуешь, но не говорить им об этом.
А. СЕНТ-ЭКЗЮПЕРИ
Должности часто меняют нрав.
М. СЕРВАНТЕС
Кто был хорошим оруженосцем, сумеет стать и хорошим губернатором.
М. СЕРВАНТЕС
Безумен тот, кто, не умея управлять собой, хочет управлять другими.
ПУБЛИЙ СИР
Когда море спокойно, всякий может быть кормчим.
ПУБЛИЙ СИР
Многих должен бояться тот, кого бояться многие.
ПУБЛИЙ СИР
Уменье подчиняться не менее достойно, чем уменье приказывать.
ПУБЛИЙ СИР
Люди, держащие в руках власть, до последней минуты не верят, что могут ее потерять.
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Правительство
У правительства столько дурных привычек, что содержать его становится все дороже.
Американское изречение
Самым лучшим правительством будет то, которое поменьше будет править, тесно замкнувшись в своих законных привилегиях, и которое предоставит свободное поле инициативе каждого.
Э. Абу
Правительство – изобретение человеческого ума, а потому люди имеют полное право пользоваться им по своему усмотрению.
Э. Берк
Правительство – паруса, народ – ветер, государство – корабль, время – море.
К. Берне
Что такое конституционное правительство? Большой балаган, в котором наибольшее количество привилегированных особ борется за то, чтобы плясать, прыгать и кувыркаться на канате власти, с балансиром монетного двора в руках.
О. Бальзак
Идеальное правительство невозможно, потому что люди наделены страстями; а не будь они наделены страстями, не было бы нужды в правительстве.
Ф. Вольтер
Воля народа – единственная легитимная основа любого правительства, и защита ее свободного выражения должна быть нашей первой целью.
Т. Джефферсон
Николай I с цесаревичем Александром Николаевичем в мастерской художника в 1854 году. Виллевальде Б.
Правительство – выдумка человеческой мудрости для обеспечения человеческих потребностей.
Э. Берк
Правительства чаще совершают зло из трусости, чем из своеволия.
К. Берне
Когда правительства слишком часто следуют одно за другим, нации слишком дорого обходится их обучение.
П. Буаст
Правительство не должно колебаться; раз выбрав дорогу, оно должно, не оглядываясь направо и налево, идти вперед.
О. Бисмарк
Опыт учит нас серьезно остерегаться в отношении нашей свободы, когда у правительства – благие цели.
Л. Брендис
Благосостояние народов почти всегда только ухудшается от частых смен правительств.
П. Буаст
Какое правительство лучшее? То, которое учит нас управлять собою.
И. Гёте
Наилучшее правительство то, которое делает себя излишним.
В. Гумбольдт
Самое лучшее правительство не то, которое делает людей наиболее счастливыми, но то, которое делает счастливыми наибольшее число людей.
Ш. Дюкло
Забота о человеческой жизни и счастье, а не о об их разрушении, – это первая и единственно законная задача хорошего правительства.
Т. Джефферсон
У правительства нет более важного долга, чем долг поддерживать высочайшие стандарты нравственного поведения тех людей, которые осуществляют дела государства.
Д. Кеннеди
Правительства и правители обладают лишь той властью, какую за ними признают, ибо власть не дается, она заслуживается.
О. Кератри
Искусство правительства – преодолевать трудности, пока они не становятся непреодолимыми.
Г. Киссинджер
Истинное правительство должно походить на благодатный летний дождь, который неслышно смачивает сухую почву.
Ф. Клингер
Всякий народ имеет такое правительство, какого заслуживает.
Ж. Местр
Правительство не может ни воспитывать, ни развращать народа: оно может только его устроить или расстраивать.
В. Ключевский
Если бы люди были ангелами, не нужно было бы никакого правительства и государства. Если бы ангелы правили людьми, не нужно было бы никакого контроля за деятельностью правительства. Но в создании правительства, которое состоит из людей, есть большие сложности: сначала нужно обеспечить такое правительство, которое контролировало бы подданных, а затем установить контроль над самим правительством.
Д. Медисон
Хорошее правительство – не то, которое хочет сделать людей счастливыми, а то, которое знает, как этого добиться.
Т. Маколей
Всякое правительство – это заговор против незаурядного человека.
Г. Менкен
Когда правительство не в состоянии больше управлять, оно перестает быть законным, и тот, у кого есть сила, имеет право низвергнуть его.
К. Моммзен
Беда правительству, когда оно не в состоянии полагаться на здравый смысл и добросовестность своего народа; беда народу, когда он не может уважать своего правительства.
А. Никитенко
Император Александр I и император Наполеон на охоте (фрагмент ). Репин И. Е.
Всякое правительство, которое пытается достичь большего, добьется меньшего.
Т. Маколей
Правительство, так же, как отдельный человек, недолго будет почитаемо, если оно вполне почтенно.
Д. Медисон
Плохо, если министры часто меняются; но еще хуже, если плохие министры остаются на местах.
П. Пеле дела Лозер
Беда каждого правительства в том, что ушедшие в отставку, в отличие от членов кабинета, всегда твердо знают, как спасти страну.
Г. Прокноу
Правительство – как грудной ребенок: неуемный аппетит и полное недержание…
Р. Рейган
Народы в конце концов бывают тем, чем сделало их правительство; а правительства становятся в конце концов такими, какими хочет иметь их народ.
Г. Рейналь
Главная задача правительства на каждом этапе, – верно оценить долю прошлого, которую можно сохранить в настоящем, и долю настоящего, которую можно завещать будущему.
Ж. Рюэф
Правительство было бы идеальным, если бы в его силе было столько же мудрости, сколько в мудрости – силы.
А. Ривароль
Главная функция правительства – защищать слабых от сильных.
Джозеф Робинсон
Дело правительства – не лезть в деловую жизнь, пока его не зовут.
У. Роджерс
Законы природы достойны восхищения, но действие их стоит жизни многим насекомым, равно как действия правительства – многим людям.
А. Ривароль
Лучшее правительство то, которое правит как можно меньше.
Д. О’Салливан
Правительство, в сущности, бывает обыкновенно не лучше народа, которым управляет. Где народ нравственно здоров, добросовестен – там нация управляется честно и с достоинством. Но там, где люди порочны, себялюбивы, бесчестны, где их не связывает ни правда, ни закон, – там правление неизбежно находится в руках негодяев и людей неспособных.
С. Смайлс
То лучшее правительство, что меньше всего правит.
Г. Торо
Качество правительственных деятелей зависит от качеств того общества, из которого они выходят, и, следовательно, самым надежным путем улучшения представляется перевоспитание общества.
В. Соловьев
Сформировать хорошее правительство трудно. Еще труднее заменить его на лучшее.
В. Швебель
Единственное правительство, которое я признаю… – это сила, устанавливающая справедливость.
Г. Торо
Правительство под стать народу, который оно возглавляет. Оно не может быть более преданным общему делу, чем он.
А. Стивенсон
Если правительство слишком часто спрашивает совета у своих граждан, то граждане гордятся своим государством, но дела государства идут плохо.
В. Швебель
Когда мы знаем, что правительство угнетает свой народ, и ничего не предпринимаем, мы теряем свою душу.
М. Фенвик
Хорошее правительство распознается благодаря тому, как оно относится к детям, к старикам, к больным и нуждающимся.
Х. Хэмфри
Шуты при дворе императрицы Анны Иоанновны (фрагмент ). Якоби В.
Всякое правительство жизнеспособно, если оно представляет собой иерархию, позволяющую приобрести деньги, власть и влияние.
В. Швебель
Правительства существуют для того, чтобы защищать права меньшинств. Прославленные и богатые не нуждаются в защите, у них много друзей и мало врагов.
У. Филлипс
Правительство, достаточно большое и сильное, чтобы дать вам всё, что вы требуете, достаточно велико для того, чтобы забрать все, что у вас есть.
Д. Форд
Правительство, принимающее решение с оглядкой на мнение большинства, является исполнительным органом посредственности.
В. Швебель
Законное правительство – то, у которого превосходство в артиллерии.
К. Чапек
У правительств совесть всегда чиста. Они искренне верят, что большое количество ошибок в конечном счете приведет к чему-нибудь хорошему.
В. Швебель
Правление
Самые непослушные из управляемых становятся самыми суровыми правителями.
Ален
Давно замечено, что достойными и призванными править государством считают себя раньше всего люди посредственного ума и нищие духом. С изумительной энергией и упорством они рвутся вперед, и наиусерднейшим из них удается достичь цели.
Ч. Амирэджиби
Если хочешь, чтобы какая-нибудь страна пришла в упадок, помолись, чтобы у нее было много правителей.
Арабское изречение
Ни один разумный правитель не убивает своих подданных, как и хороший пастух, который никогда не издевается над овцами.
Анахарсис
Среди каждой нации найдется не более пятидесяти-шестидесяти опасных голов, ум которых отвечает честолюбию. Умение править заключается в том, чтобы знать эти головы, рубить их либо покупать.
О. Бальзак
Совершенное правление существует только в стране идей.
П. Бейль
Какой прок менять правление, если люди и нравы не меняются.
П. Буаст
Тот, кто правит, должен видеть людей такими, каковы они есть, а вещи такими, какими им надлежит быть.
Л. Бональд
В чести и силе та держава,
Где правит здравый ум и право,
А где дурак стоит у власти,
Там людям горе и несчастье.
С. Брант
Практическая мудрость требует, чтобы правители не оскорбляли сильных и всеобщих чувств – если только не этим достигается какая-нибудь определенная цель – как бы ничтожен и нелеп ни был предмет, на который эти чувства направлены.
Г. Бруэм
Гораздо достойнее править народами при помощи нравственных идей, чем при помощи эшафотов.
О. Бальзак
Нет больше вреда, чем тот, который причиняется мудростью правителя. Если он полагается на ум, люди вступают с ним в споры, если полагается на силу, люди вступают с ним в борьбу.
Ван Би
Старые друзья. Кристобаль де Антонио
О правлении можно сказать то же, что и о погоде: редко бывает так, чтобы не желали перемен.
П. Буаст
У того, кто правит людьми, немалые преимущества перед тем, кто их наставляет, так как он не обязан давать отчет всем и во всем; ну а если его порою несправедливо бранят за поступки, смысл которых пока еще скрыт, то, возможно, и хвалят за многие благоглупости.
Л. Вовенарг
Главное правило мудрого правителя – руководствоваться господствующим направлением умов.
Л. Вовенарг
Что такое хорошая форма правления? Это такая форма правления, при которой законы имеют целью обеспечение общего благоденствия и достаточно справедливы, чтобы каждый считал выгодным для себя их соблюдение. Для этого имеются только два средства: первое – просветить людей до такой степени, чтобы они ясно видели, что их интерес заключается в повиновении законам; второе – вызвать страх у тех, кто попытался бы их нарушить.
К. Гельвеций
Благоденствие дурного правителя – бедствие для народа.
Л. Вовенарг
Государство не виновато, если правитель плох.
Еврипид
…Формы правления созданы не для добродетельных людей: они в них не нуждаются… Что касается большинства людей, было бы хорошо их просветить, но достаточно заставить их бояться.
К. Гельвеций
Править – значит уметь обращаться с людьми и трудиться для всеобщего блага.
Диоген
В мире правят не тоталитаристы или демократы, а зло, мизантропия и низость.
С. Довлатов
Не живи в стране, которой никто не правит, правят многие, правит женщина или правит дитя.
Древнеиндийский афоризм
Править бессмысленно, а управлять – мудро. Правят, следовательно, потому, что не умеют управлять.
И. Зейме
По мне всякая форма правления хороша, лишь бы мне перепадала моя доля бюджета.
Испанское изречение
В. Ключевский
Стремление к отвлеченному совершенству формы правления может пробудить в великих умах дух предприимчивости и энтузиазма, благодаря которому они попадают в летопись историка и прославляются поэтами: объектом разумного стремления это совершенство, как недостижимое, быть не может; и этот страстный порыв к абсолютно недостижимому приводил всегда – единичных людей – к страданиям, а массы – к безумию и смуте.
Д. Каннинг
Есть только два способа править – рубить людям головы или считать их по головам.
Р. Киплинг
Как темперамент не зависит от сознания, так образ правления не зависит от общественного мнения. Первый может измениться от воспитания; второй изменяется народным образованием.
В. Ключевский
Из всех форм правления правление черни самое кровожадное, правление солдатчины самое разорительное и правление буржуазии самое притеснительное.
Ч. Колтон
Когда правитель – лучший из сынов,
Он для народа всё отдать готов.
Не гонят стадо в степь без пастухов,
И волка звать в отару не пристало.
Кятиби
Приезд станового на следствие (фрагмент ). Перов В. Г.
Секрет доброго правления: правитель да будет правителем, подданный – подданным, отец – отцом, а сын – сыном.
Конфуций
Если правитель вообще имеет необходимые для правления способности, отсутствие у него жажды власти будет хорошей гарантией разумного и достойного правления, тогда как жаждущий власти слишком легко склоняется к тираническому злоупотреблению ею – либо, в силу своего желания властвовать, попадает в тайную зависимость от тех, кем он должен править, и его правление становится чистой видимостью.
С. Кьеркегор
Правление есть исправление. Кто же посмеет не исправиться, когда исправитесь вы сами?
Конфуций
Когда человек, не предубежденный в пользу своей страны, сравнивает различные образы правления, он видит, что невозможно решить, какой из них лучше: в каждом из них есть свои дурные и свои хорошие стороны. Самое разумное и верное – счесть наилучшим тот, при котором ты родился, и примириться с ним.
Ж. Лабрюйер
Половина логических доводов плохого правления кроется в следующей софистической дилемме: если народ неспокоен, то он не созрел для свободы; если же спокоен, то не желает свободы.
Т. Маколей
Лучший правитель тот, о котором народ знает, что он существует. Несколько хуже те правители, которые требуют от народа его любить и возвышать. Еще хуже те правители, которых народ боится, и хуже всех те правители, которых народ презирает.
Лао-Цзы
Иные правители отрубили бы подданным руки, если бы не нуждались в аплодисментах.
Е. Лец
Должны учиться у природы
И вы, правители земли,
Чтоб власть державную народы
Почти не чувствовать могли.
С. Маршак
Представительное правление есть инструмент, на котором могут играть только превосходные музыканты, потому что инструмент этот труден и капризен.
К. Меттерних
Наилучший образ правления есть тот, в котором частный интерес тесно увязан с интересом общим.
Пусть глупцы спорят о том, какая форма правления наилучшая; несомненно, та, при которой существует наилучшее правление.
А. Поп
О форме правления мы должны судить по общей ее тенденции, а не по случайным проявлениям. У каждой формы правления – даже у деспотизма – бывают свои удачные проявления. И, однако, мы не испытываем ни малейшего желания устранить все конституционные гарантии, поставить над собой неограниченного повелителя.
Т. Маколей
Я часто размышлял над тем, какое правление разумно. Мне кажется, что наиболее совершенно то, которое достигает своих целей с наименьшими издержками; так что государственное устройство, при котором людьми управляют в наибольшем соответствии с их нравами и склонностями, и есть самое совершенное.
Ш. Монтескье
Никто из стоящих во главе правления не желает быть всегда ясным.
Т. Маколей
В сущности название и образ правления не имеют никакой важности: если только правосудие оказывается всем гражданам, если они уравнены в правах, государство управляется хорошо.
Наполеон I
Свободное правление есть такое правление, которое не причиняет вреда гражданам, а, напротив, дает им безопасность и спокойствие.
Стендаль
Испанский вельможа, выходящий от заимодавца. Виллемс Ф.
Кто умеет – работает, кто не умеет работать – управляет, а кто не умеет управлять – правит.
Кто хочет править спокойно, пусть охраняет себя не копьями, а всеобщей любовью.
Периандр
Каковы в государстве правители, таковы обычно и подданные.
Платон
Представительный образ правления – это организованная справедливость, живой разум, вооруженная мораль.
П. Ройе-Коллар
Когда народ испытывает страх перед приказами правителя, нет ничего лучше, чем проявлять к нему великодушие.
Сюнь-Цзы
Правители в государствах самые лучшие те, которые являются главными виновниками того, что граждане повинуются законам. Государство, в котором граждане наиболее повинуются законам, и в мирное время благоденствует, и на войне неодолимо.
Сократ
Счастье правителя – в том, чтобы умереть своею смертью и в преклонном возрасте.
Фалес
Если высшие любят правила поведения и долг… народ можно убедить, не прибегая к наградам, народ можно подчинить, не прибегая к наказаниям.
Сюнь-Цзы
Цари и правители – не те, которые носят скипетры, не те, которые избраны известными вельможами, и не те, которые достигли власти посредством жребия или насилием, обманом, но те, которые умеют править.
Сократ
Ни одному правителю в истории человечества еще не удалось (и вряд ли удастся) быть справедливым в отношении своих подданных, не обладая компетентностью в государственных делах.
З. Фаткудинов
Большинство людей считает, что они в равной мере обладают естественным правом на богатство и все без исключения умеют употребить его так, как надо, однако среди них не очень много таких, у которых хватает бесстыдства считать себя годными в правители.
Ф. Честерфилд
Правитель – это лодка, а народ – вода. Вода несет лодку, но она же может и опрокинуть ее.
Сюнь-Цзы
Крутой правитель властвует недолго.
Ф. Шиллер
Правитель, идущий по пути добродетели, делает народ богатым. Без богатства нет ничего, что позволило бы поддерживать чувства народа.
Сюнь-Цзы
Самый большой вклад бездарного правителя в благополучие государства – это добровольный уход.
З. Фаткудинов
Народ не становится свободнее оттого, что правящие называют себя слугами народа.
В. Швебель
Поскольку ныне человек злой от природы, он непременно нуждается в управлении со стороны совершенномудрых правителей и перевоспитании с помощью правил поведения и чувства долга – только так можно добиться того, что все люди будут соблюдать порядок и обращаться к добру.
Сюнь-Цзы
Страх, испытываемый перед правителями, редко бывает страхом перед их интеллектом.
В. Швебель
В отношении сравнительной ценности различных форм правления дело обстоит, по-видимому, так же, как с религиями, где на вопрос о том, какая из них лучшая, самым разумным ответом является: никакая.
А. Эйнзидель
Конный портрет Александра I. Поль Л.
Предводительство
Можно вести людей куда хочешь, искусно сочетая страх и надежду.
П. Буаст
Много есть людей, умеющих вести себя, но мало таких, которые годились бы в поводыри.
Ф. Тулонжон
Президент
Мое движение к посту президента будет сопровождаться чувствами, похожими на чувства преступника, идущего к месту казни.
Д. Вашингтон
Никто не сохраняет после ухода с поста президента репутацию, с которой он занял его.
Т. Джефферсон
Если бы я вынужден был выбирать между тюрьмой и Белым домом на срок в четыре года, я бы выбрал тюрьму…
У. Шерман
За спиной президента всегда стоят кое-какие люди, которых следовало бы поставить впереди его, чтобы он мог за ними присматривать.
К. Хаббард
Пропаганда
Пропаганда есть вульгарная форма гипнотизирования.
Н. Бердяев
Пропаганда – это искусство сфотографировать черта без копыт и рогов.
Х. Каспер
Пропаганда – это искусство лгать, чаще обманывая своих сторонников, чем противников.
Ф. Корнфорд
Ложь пропаганды говорит правду о государственном строе.
Л. Кумор
Злоба и ненависть, вызванные демагогической пропагандой, делают людей внутренне рабами. И этими рабьими чувствами пользуются для своих целей и власть и партии.
Н. Бердяев
Пропаганда насилия равносильна самому насилию.
А. Моруа
Власть искусного пропагандиста так велика, что он может придать человеческому мышлению любую требуемую форму, и даже самые развитые, самые независимые в своих взглядах люди не могут целиком избежать этого влияния, если их надолго изолировать от всех других источников информации.
Ф. Хайек
Пропаганда – это монолог, который ищет не ответа, но эха.
У. Оден
Искусство пропаганды в том виде, как его понимают современные политики, напрямую связано с искусством рекламы.
Б. Рассел
Вся пропаганда служит одной и той же цели, а каждое из ее орудий и весь аппарат организовывается так, чтобы в конечном счете достичь полной унификации всех умов.
Ф. Хайек
Чем шумнее развернутая политиками пропаганда, тем страшнее для граждан ее последствия.
В. Швебель
Пропаганда – это искусство убеждать других в том, во что сам не веришь.
А. Эбан
Реакция
Реакции бывают результатом опасной борьбы между лжемудрствованием и философией, между фанатизмом и религией.
П. Буаст
Реакция есть дочь преувеличения и чрезмерных злоупотреблений.
Смежность – соотнесение (на фоне Пушкина мы рассказывали стихи).
Оксюморон – вид парадокса, соединение эмоционально насыщенных антонимов, сочетание не сочетаемого (кричащее безмолвие; сладкая грусть; учёный невежда)
Олицетворение – наделение неодушевлённого предмета признаками живого существа (море дышит; и звезда с звездою говорит)
Гипербола – образное завышение размеров или силы предмета или действия (выпил целое море воды; шаровары шириною в чёрное море)
Литота – обратная гипербола, преуменьшение(мальчик-с-пальчик)
РИТОРИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ КАК СРЕДСТВА УКРАШЕНИЯ РЕЧИ
Риторические фигуры служат для украшения речи, это особые формы с-ских конструкций, с помощью которых усиливается степень воздействие на адресата.
Антитеза – составление двух противоположны явлений или сторон одного явления (лёд и пламень; земля и небо; волки и овцы)
Повтор – воспроизведение одних и тех же или сходных слов или выражений несколько раз. Есть 2 вида повтора:
Анафора – единое начало нескольких фраз (Чего же мы ждём? Чего ради медлим?)
2.Эпифора – единое окончание нескольких фраз(Лес не тот!/Куст не тот!/Дрозд не тот!)
Градация – расположение слов или фраз в порядке нарастания или убывания эмоциональной выразительности (стержнем его жизни были упорный труд, подвижничество, самопожертвование; море ревело, ворчливо рокотало и, наконец, успокоилось)
Эпитет – это слово или выражение, которое несет в себе особые выразительные свойства, подчеркивая в объекте изображения что-то такое, что присуще лишь ему одному.(узкая туманная улочка)
Особый вид риторических фигур – проксемические, способствующие установлению контакта оратора с аудиторией:
Риторическое восклицание (о времена! О нравы!)
Риторический вопрос – вопрос, не требующий ответа (и это всё, чего мы добились?!)
Риторическое обращение обычно адресовано слушателю(дамы и господа; уважаемые коллеги)
Одобрение и ободрение адресата (вы, как опытные специалисты, знаете, что…)
Самоумаление и признание своих ошибок (увы, я вынужден признать…)
Мнимая уступка – оратор сначала соглашается с оппонентом, а затем опровергает сказанное им (это, конечно, так, но…; с одной стороны да, но с другой…)
МЕМОРИЯ: ПРАВИЛА ЗАПОМИНАНИЯ ТЕКСТА
Мемория - этап подготовки к произнесению речи, в том числе и с использованием специальных мнемонических приемов, направленных на облегчение и совершенствование процесса запоминания текстовой информации. Совокупность мнемонических приемов называют мнемотехникой, а само искусство составления, культивирования и применения мнемотехник, необходимых для рационального запоминания текста, - риторической мнемоникой
Мнемонический эффект может быть достигнут оратором только посредством комплексного взаимодействия целого ряда навыков мнемонической деятельности:
· внимания, которое является результатом концентрации - повышенияспособности к восприятию;
· наблюдательности, которая поддерживается созданием ассоциаций ("мостиков памяти"), т. е. демонстрирует возможности ассоциативного мышления человека;
· повторения Повторение как средство, обеспечивающее запоминание, не должно применяться механически. Х. Леммерман дает следующие практические советы, направленные на оптимизацию навыков повторения .
· Чтение вслух способствует лучшему усвоению материала (так как соединяет зрение и слух). Для повторения возьмите по мере надобности лишь небольшую часть материала, но такую, которую вам нужно основательно запомнить.
· При повторении делайте перерывы (созидательные перерывы). Намного эффективнее заучивать материал в течение двух дней по часу в день, чем в течение двух часов в один день, потому что во время перерыва между занятиями подсознание продолжает закрепление материала в памяти. Экспериментальная психология показала, что часть заучиваемого материала забывается очень быстро, но затем забывание идет медленнее. Вывод: повторение начинайте раньше. И подумайте еще об одном: "Многие люди имеют плохую память только от того, что загружают свою память информацией в неподходящее время, когда утомлены" (Мюллер-Фрайенфельс).
· Наряду с простым повторением важно повторение комбинированное. Совокупность деталей плохо запоминается, гораздо лучше сохраняются знания, которые объединяются новыми связями. Связывайте различные предметные области между собой всюду, где они соприкасаются.
Выступление заместителя председателя ФПС партии "Гражданская сила" Дмитрия Некрасова на VIII съезде партии
Уважаемые делегаты!
Посмотрите какая интересная ситуация складывается: сегодня мы уже не боимся, что Россия распадется, что произойдет дефолт или социальный взрыв. Наша экономика стабильно растет на 6-7% в год, Россия вышла на третье место в мире по объему золотовалютных резервов, у нас огромный Стабфонд. Уже само слово "Стабфонд" красноречиво характеризует ситуацию. Стабилизация - та цель, которая так остро стояла перед страной 10 лет назад, уже достигнута. Давно пора от цели "Стабилизация" перейти к цели "Развитие", выйти на передовые позиции в современной науке, искусстве, бизнесе, развивать наш человеческий потенциал. А для стабилизации и для развития необходимы разные политические условия .
Вы не задумывались, почему наша молодежь, наши ученые до сих пор с охотой едут на запад? Только ли за деньгами? Вряд ли. Сегодня и в нашей стране можно хорошо зарабатывать. Мне кажется, они, может быть, сами того не осознавая, едут за свободой, за возможностью проявлять инициативу, не боясь, что ее ограничат и затопчут.
История учит, что развитие осуществляется там, где не сдерживается частная инициатива и общественно-политическая активность граждан, где, напротив, ограничивается государственное вмешательство в экономическую, социальную и духовную жизнь. Не зря Томас Джеферсон говорил: "Лучшее правительство то, которое меньше правит" .
Так сложилось, что сегодня "Гражданская сила" рРединственная партия, которая последовательно отстаивает либеральные идеи. Мы не раздаем обещания налево и направо. Мы не говорим, что все придет само собой или что все должно дать государство. Мы обещаем лишь дать людям возможность работать и развиваться самим, тем самым, развивая экономику нашей страны . Именно поэтому мы просто обязаны оказаться в Государственной думе.
Что же для этого необходимо?
Я часто задаю себе простой вопрос: куда пропало 40% избирателей? Ведь именно такая доля граждан, имеющих право голоса, стабильно не ходит на выборы депутатов Государственной думы. Кто эти люди? А ведь большинство из них рРнаш, демократический электорат. Это именно они не ходят на выборы.
Они не отвернулись ни от либеральных ценностей, ни от гражданского общества. Они перестали голосовать, потому что думают, что от их выбора ничего не зависит, потому что не видят лидеров, выражающих их идеалы и ценности.
И самое главное. Их никто уже не зовет на выборы. Бывшие демократы обращаются к левому электорату, веря, что только он и ходит голосовать. А задача партии не только и не столько в том, чтобы побеждать на выборах, но и в том, чтобы влиять на настроения в обществе, формировать общественное мнение. И если даже правые партии будут твердить, что Россия рРлевая страна, злоупотребляя социал-популистскими лозунгами, то страна и станет такой, народ волей-неволей поверит этому.
В противовес "левым демократам" мы должны честно сказать: "Мы рРправые!" , честно обозначить те идеи и лозунги, с которыми мы идем во власть, какими бы мало популярными они ни казались. Мы должны показать нашему избирателю, что сегодня мы единственная партия, которая борется за будущее России, а не за то, чтобы всем понравится .
Только если избиратели поверят в это, они придут на выборы. Придут те, кто уже давно на них не ходил. Именно за них, а не за электорат СПС или Единой России, мы должны бороться в первую очередь.
Если Вы думаете, что наш потенциальный электорат большой, то вы ошибаетесь. Он не большой, он огромный!
Мы просто должны быть решительными и честными, только тогда нам поверят!
Я всецело согласен с утверждением: Лучшее правительство то, которое правит как можно меньше, -- и хотел бы, чтобы оно осуществлялось быстрее и более систематически. Осуществленное, оно сводится в конце концов -- и за это я тоже стою -- к девизу: Лучшее правительство то, которое не правит вовсе, а когда люди будут к этому готовы, то именно такие правительства у них и будут. Правительство является в лучшем случае всего лишь средством, но большинство правительств обычно--а иногда и все они--являются средствами недейственными. Возражения, приводившиеся против постоянной армии, -- а они многочисленны и вески и должны бы восторжествовать -- могут быть выдвинуты также и против постоянного правительства. Постоянная армия -- это всего лишь рука постоянного правительства. Само правительство, являющееся только формой, в которой народу угодно осуществлять свою волю, тоже ведь может быть обращено во зло, прежде чем народ совершит через него то, что хочет. Доказательством служит нынешняя война в Мексике, затеянная небольшой группой людей, которые использовали постоянное правительство в качестве своего орудия, ибо народ с самого начала не согласился бы на такую меру.
А что такое американское правительство, как не традиция, хотя и недавняя, пытающаяся себя увековечить, но ежеминутно теряющая что-то от своей чистоты? Оно не обладает жизненной силой даже одного человека, ибо один человек может подчинить его своей воле. Для народа это нечто вроде деревянного ружья. Но от этого оно не менее необходимо; ибо народу нужен тот или иной сложный механизм, и притом шумный, чтобы чувствовать, что у него действительно есть правительство. Правительства, таким образом, доказывают, как легко удается для их же пользы обманывать людей и как они обманывают себя сами. Отличная вещь, мы все должны это признать; однако наше правительство еще ни разу само не способствовало никакому делу иначе, как быстро устраняясь с дороги. Не оно охраняет свободу страны. Не оно заселяет Запад. Не оно распространяет просвещение. Все это достигнуто благодаря чертам, присущим американскому народу, и достижений было бы больше, если бы правительство иной раз не мешало этому. Ибо правительство -- это средство, с помощью которого люди хотели бы не мешать друг другу, и, как уже было сказано, это средство всегда наиболее действенно, когда меньше всего мешает своим подданным. Если бы торговля не была по своей природе резиновой, она никогда не смогла бы перепрыгивать все препятствия, какие воздвигают на ее пути законодатели; и если бы судить их только по результатам их действий, не учитывая их намерений, их следовало бы карать как тех злоумышленников, которые кладут посторонние предметы на рельсы.
Если говорить конкретно и как гражданин, а не как те, кто отрицает всякое правительство, я требую не немедленной отмены правительства, но его немедленного улучшения. Пусть каждый объявит, какое правительство он готов уважать, и это уже будет шагом к такому правительству.
Когда народ, получив в свои руки власть, передает ее большинству и долгое время позволяет ему править, это происходит не потому, что оно правит наиболее справедливо, и не потому, что это представляется всего справедливее по отношению к меньшинству, но по той простой причине, что оно физически сильнее. Но правительство, где правит большинство, не может быть основано на справедливости даже в том ограниченном смысле, в каком ее понимают люди. Неужели невозможно такое правительство, где о правде и неправде судило бы не большинство, а совесть? Где большинство решало бы лишь те вопросы, к которым приложима мерка целесообразности? Неужели гражданин должен, хотя бы на миг или в малейшей степени, передавать свою совесть в руки законодателя? К чему тогда каждому человеку совесть? Я считаю, что мы должны быть сперва людьми, а потом уж подданными правительства. Желательно воспитывать уважение не столько к закону, сколько к справедливости. Единственная обязанность, какую я имею право на себя брать,
Это обязанность всегда поступать так, как мне кажется правильным. Справедливо говорят, что у корпорации нет совести; но корпорация, состоящая из совестливых людей, имеет совесть. Закон никогда еще не делал людей сколько-нибудь справедливее; а из уважения к нему даже порядочные люди ежедневно становятся орудиями несправедливости. Обычным и естественным следствием чрезмерного уважения к закону является войско с капитаном, капралом, рядовыми, подносчиками пороха и всеми прочими, в стройном порядке направляющееся по горам, по долам на войну наперекор своему желанию и даже здравому смыслу и совести -- а это делает поход очень трудным и вызывает сердцебиение. Солдаты не сомневаются, что ввязались в скверное дело; все они настроены миролюбиво. Так кто же они? Люди или небольшие передвижные форты и пороховые склады, находящиеся в распоряжении какого-нибудь бессовестного человека, стоящего у власти? Посетите военный порт и взгляните на военного матроса: вот какого человека вырастило американское правительство, вот кого оно умеет вырастить с помощью своей черной магии -- не человека, а тень, можно сказать, живого покойника, уже похороненного с воинскими почестями, --
Не бил барабан перед смутным полком,
Когда мы его хоронили.
И труп не с ружейным прощальным огнем
Мы в недра земля опустили.
Именно так служит государству большинство--не столько как люди, сколько в качестве машин, своими телами. Они составляют постоянную армию, милицию, тюремщиков, служат понятыми шерифу и т. п. В большинстве случаев им совершенно не приходится при этом применять рассудок или нравственное чувство: они низведены до уровня дерева, земли и камней; быть может, удастся смастерить деревянных людей, которые будут не менее пригодны. Такие вызывают не больше уважения, чем соломенные чучела или глиняные идолы. Они стоят не больше, чем лошади и собаки. Однако даже они считаются обычно за хороших граждан. Другие, как, например, большинство законодателей, политических деятелей, юристов, священников и чиновников, служат государству преимущественно мозгами; и так как они редко бывают способны видеть нравственные различия, то, сами того не сознавая, могут служить как дьяволу, так и богу. Очень немногие -- герои, патриоты, мученики, реформаторы в высоком смысле и настоящие люди --служат государству также и своей совестью, а потому чаще всего оказывают ему сопротивление, и оно обычно считает их за своих врагов. Мудрый человек согласен приносить пользу именно в качестве человека и не соглашается быть глиной и затыкать дыру, чтобы не дуло, оставляя эту роль хотя бы своему праху:
Так высок мой род,
Что не могу я быть ничьим слугой,
Приказы получать, как подчиненный,
Как подданный, и быть слепым орудьем
Какой-нибудь державы.
Кто всецело отдает себя ближним, представляется им бесполезным и себялюбивым; а кто отдает себя им лишь частично, объявляется благодетелем человеческого рода.
Как же надлежит человеку в наше время относиться к американскому правительству? Я отвечу, что он не может связать себя с ним, не навлекая на себя позора. Я ни на миг не согласен признать своим правительством политическую организацию, которая является правительством раба.
Все признают право на революцию, то есть право не присягать и оказывать сопротивление правительству, когда его тирания или его неспособность становятся нестерпимы. Однако почти все говорят, что сейчас дело обстоит не так. Но так обстояло дело, по их мнению, во время революции 1775 года. Если бы мне сказали, что то было плохое правительство, потому что оно облагало пошлиной некоторые иностранные товары, доставлявшиеся в его порты, я, скорее всего, не стал бы подымать из-за этого шума, потому что без этих товаров могу обойтись. Известное трение есть в каждой машине, и возможно, что эта машина делает достаточно полезного, чтобы свести на нет зло. Во всяком случае, большим злом будет подымать из-за этого шум. Но когда у трения появляется своя машина, а угнетение и грабеж делаются организованными, я говорю: не надо нам такой машины. Другими словами, когда шестая часть населения страны, провозгласившей себя прибежищем свободы, является рабами, а всю страну наводняют чужеземные войска и вводят там военные законы, я считаю, что для честных людей настало время восстать и совершить революцию. Это тем более неотложный долг, что захваченная страна -- не наша, а армия захватчиков -- наша.
Пэли, для многих главный авторитет в вопросах нравственности, в своей главе о Долге повиновения гражданским властям сводит гражданский долг к выгодности и далее говорит: Пока того требуют интересы всего общества, то есть пока нельзя противиться законному правительству или сменить его, не причиняя обществу неудобств, бог велит повиноваться этому правительству, но именно до тех пор, а не долее. Исходя из этого принципа, справедливость каждого случая сопротивления решается сравнением накопившихся несправедливостей с издержками их возможного исправления. Об этом, говорит он, каждый должен судить сам. Но Пэли, как видно, не задумывался над случаями, когда принцип выгодности неприменим и когда народ, как и отдельный человек, должен добиться справедливости любой ценой. Если я несправедливо вырвал доску у тонущего человека, я должен вернуть ее, хотя бы при этом сам утонул. Это, согласно Пэли, было бы неудобно. Но тот, кто в подобном случае хочет душу свою сберечь, потеряет ее. Наш народ не должен иметь рабов и воевать с Мексикой, хотя бы это стоило ему существования как нации.
В своей практике нации согласны с Пэли; но неужели кто-нибудь считает, что Массачусетс в нынешнем кризисе поступает по справедливости?
На троне и в парче, а все же неряха-девка,
Шлейф подобрав, в грязи волочит душу.
В сущности, противниками реформы в Массачусетсе являются не cjo тысяч политических деятелей Юга, а здещние сто тысяч торговцев и фермеров, которым торговля земледелие дороже человечности и которые не расположены поступить по справедливости с рабами и с Мексикой, чего бы это ни стоило. Я бросаю обвинение не далеким противникам, а тем, кто в нашей стране сотрудничает с ними и вершит их волю и без которых противники были бы безвредны. Мы любим повторять, что народные массы не готовы, но прогресс так медлителен потому, что избранные не намного мудрее или лучше большинства. Не столь важно, чтобы многие были так же хороши, как вы, важнее, чтобы существовало где-то абсолютное добро и служило закваской для всего теста. Есть тысячи людей, по убеждениям противники рабства и войны, которые решительно ничего не делают, чтобы положить этому конец; которые, считая себя наследниками Вашингтона и Франклина, сидят сложа руки и говорят, что не знают, что делать, и не делают ничего; которые даже откладывают вопрос о свободе до решения вопроса о свободной торговле и спокойно читают после обеда прейскуранты вместе с последними вестями из Мексики и засыпают над ними. А каковы нынешние расценки на честного человека и патриота? Они сожалеют, иногда составляют петиции; но ничего не делают всерьез и с толком. Они ждут очень сочувственно, чтобы другие устранили зло и чтоб им больше не пришлось огорчаться из-за него. Самое большее, на что они готовы для правого дела, -- это ничего не стоящее голосование, вялая поддержка и пожелание удачи. На одного добродетельного человека приходится девятьсот девяносто девять покровителей добродетели; но легче иметь дело с обладателем чего-нибудь, чем с его временным хранителем.
Всякое голосование подобно игре, вроде шашек или триктрака, с некоторым моральным оттенком, игре с правдой и неправдой, с нравственными проблемами, и естественно, что делаются ставки. Репутация играющих на кон не ставится. Я, может быть, и голосую, как считаю справедливым, но не заинтересован кровно в том, чтобы справедливость победила. Я готов предоставить это решению большинства. Поэтому дело не идет дальше соображений целесообразности. Даже голосовать за справедливость еще не значит действовать за нее. Вы всего лишь тихо выражаете ваше желание, чтобы она победила. Мудрый не оставляет справедливость на волю случая и не хочет, чтобы она победила силою большинства. В действиях человеческих масс не много силы. Когда большинство проголосует наконец за отмену рабства, то потому, что оно безразлично к рабству, или потому, что останется очень мало рабства, подлежащего отмене. Тогда единственным рабом будет оно само. Приблизить уничтожение рабства может только тот голосующий, который утверждает этим собственную свою свободу.
Я слышу, что в Балтиморе или где-то еще для избрания кандидата в президенты соберется съезд преимущественно из газетных издателей и профессиональных политиков; но для независимого, разумного и порядочного человека не все ли равно, к какому решению этот съезд придет? Выше ли он нас своим разумом, порядочностью? Неужели мы не можем рассчитывать на независимые голоса? Разве мало в стране людей, которые не присутствуют на съездах? Но нет: оказывается, так называемый порядочный человек изменил свою позицию и махнул рукой на страну, когда у страны больше оснований махнуть рукой на него. Он немедленно объявляет одного из избранных таким образом кандидатов единственно годным, доказывая этим, что сам он годен демагогам для любой их цели. Голос его имеет не больше цены, чем голос любого беспринципного чужеземца или подкупленного избирателя. Где же настоящий человек, мужчина, такой, которому хребет рукой не согнешь, как говорит мой сосед! Наша статистика ошибается: населения у нас вовсе не так много. Сколько мужчин приходится на тысячу квадратных миль? Едва ли наберется один. Значит, Америка не представляет собой ничего привлекательного для поселенцев? Американец выродился в чудака -- существо, которое можно опознать по органу стадности и явному недостатку интеллекта и уверенности в себе; которое, являясь на свет, прежде всего и более всего озабочено состоянием богаделен; и, еще не достигнув совершеннолетия, копит в фонд возможной вдовы и сирот; словом, отваживается жить только благодаря страховой компании, обещавшей ему приличные похороны.
Человек не обязан непременно посвятить себя искоренению даже самого большого зла; он имеет право и на другие заботы; но долг велит ему хотя бы сторониться зла; и если не думать о нем, то не оказывать поддержки. Если я предаюсь иным занятиям и размышлениям, мне надо хотя бы убедиться прежде, не предаюсь ли я им, сидя на чьей-то спине. Я должен сперва слезть с нее, чтобы и тот, другой, мог предаться созерцанию. Смотрите, какова непоследовательность. Я слышал, как иные из моих земляков говорят: Пускай попробуют послать меня подавлять восстание рабов или в Мексику -- так я и пойду! -- и, однако, каждый из этих людей прямо, своей поддержкой правительства, или по крайней мере косвенно, своими деньгами, обеспечивает вместо себя заместителя. Хвалят солдата за отказ участвовать в несправедливой войне, а сами не отказываются поддерживать несправедливое правительство, которое эту войну ведет; хвалят того, кто бросает вызов их поведению и авторитету, как если бы штат настолько каялся в грехах, что нанял кого-то бичевать себя, но не настолько, чтобы хоть на миг перестать грешить. Вот так, под видом Порядка и гражданского повиновения, всем нам приходится оказывать уважение и поддержку собственной подлости. Сперва грешник краснеет, потом становится равнодушен к своему греху, а безнравственность становится как бы безотносительной к нравственности и не бесполезной для той жизни, какую мы создали.
Величайшее и самое распространенное заблуждение нуждается в поддержке самой бескорыстной добродетели. Легкий упрек, какой обычно адресуют патриотизму, чаще всего навлекают на себя люди благородные. Те, кто осуждает правительство и его мероприятия и одновременно поддерживает его, являются несомненно самыми добросовестными его сторонниками и зачастую наибольшим препятствием на пути реформ. Кое-кто петициями требует от штата выйти из Союза, пренебречь требованиями президента. Отчего они сами не расторгнут собственный союз со штатом и не откажутся вносить деньги в его казну? Разве они не находятся в тех же отношениях к штату, как штат -- к Союзу? И разве не те же причины мешают штату сопротивляться Союзу, какие мешают им сопротивляться штату?
Как может человек иметь определенное мнение и на этом успокоиться? Можно ли успокоиться, если ваше мнение состоит в том, что вас обидели? Если сосед обманул вас на доллар, вы не довольствуетесь сознанием того, что обмануты, или заявлением об этом, или даже петициями о возвращении причитающейся вам суммы; вы сразу же предпринимаете практические шаги, чтобы получить ее сполна и не быть обманутым впредь. Поступок, продиктованный принципом, осознание справедливости и ее свершение изменяют вещи и отношения; он революционен по своей сути и не совместим вполне ни с чем, что было до того. Он не только раскалывает государства и церкви, он разделяет семьи; более того: вносит раскол и в отдельную душу, отмежевывая в ней дьявольское от божественного.
Несправедливые законы существуют; будем ли мы покорно им повиноваться, или попытаемся их изменить, продолжая пока что повиноваться им, или же нарушим их сразу? При таком правительстве, как наше, люди чаще всего считают, что следует ждать, пока не удастся убедить большинство изменить законы. Они полагают, что сопротивление было бы большим злом. Но если это действительно большее из двух зол, то виновато в этом само правительство. Именно оно делает его большим злом. Отчего оно неспособно идти навстречу реформам? Отчего не ценит разумное меньшинство? Зачем сопротивляется и кричит раньше, чем его ударили? Отчего не поощряет в своих гражданах бдительность к своим недостаткам и более правильные поступки, чем те, на которые оно их толкает? Зачем оно всегда распинает Христа, отлучает Коперника и Лютера и объявляет мятежниками Вашингтона и Франклина?
По-видимому, обдуманное и подкрепленное действием непризнание его власти является единственным проступком, которое правительство не сумело предусмотреть; иначе почему за него не положено определенной и соразмерной кары? Если человек, не имеющий собственности, хоть однажды откажется заработать для правительства девять шиллингов, его заключают в тюрьму на срок не ограниченный никаким известным мне законом и определяемый только по усмотрению лиц, которые его туда заключили; а если он украдет у государства девяносто раз по девяти шиллингов, его скоро выпускают на свободу.
Если несправедливость составляет неизбежную часть трения правительственной машины, то пусть себе вертится, пусть; авось трение мало-помалу уменьшится, и, уж конечно, износится машина. Если несправедливость зависит от какой-то одной пружины, или шкива, или троса, или рычага, тогда, быть может, придется задуматься, не будет ли исправление зла злом еще худшим; но если она такова, что требует от вас вершить несправедливость в отношении другого, тогда я скажу: такой закон надо нарушить. Пусть твоя жизнь станет тормозящей силой и остановит машину. Я, во всяком случае, должен позаботиться, чтобы не поддаться злу, которое я осуждаю.
Что касается средств исправления зла, предлагаемых государством, то мне такие средства неизвестны. Слишком много времени они требуют, на это уйдет вся жизнь. А у меня есть другие дела. Я явился в этот мир не столько затем, чтобы сделать его местом, удобным для жилья, сколько затем, чтобы в нем жить, хорош он или плох. Человеку дано сделать не все, а лишь что-то; и именно потому, что он не может сделать всего, не надо, чтобы это что-то он делал неправильно. Не мое дело слать петиции губернатору или законодательным учреждениям, как и не их дело -- слать петиции мне; и если на мою петицию они не обратят внимания, что мне делать тогда? В этом случае государство не предусматривает никакого выхода; именно его конституция и является злом. Это, быть может, звучит резко, упрямо и непримиримо, но именно так я проявляю наибольшую бережность и уважение к той человеческой сущности, которая этого заслуживает или может понять. Таковы все перемены к лучшему, как, например, рождение и смерть, от которых тело содрогается в конвульсиях.
Я не колеблясь заявляю, что все, называющие себя аболиционистами, должны немедленно отказать в какой бы то ни было поддержке правительству штата Массачусетс, а не ждать для зашиты правого дела, чтобы составилось большинство в один голос. Я полагаю, что им достаточно иметь на своей стороне бога и не надо ждать еще одного сторонника. К тому же любой человек, который больше прав, чем его ближние, уже составляет большинство в один голос.
С американским правительством, или его представителем -- правительством штата, я встречаюсь непосредственно и лицом к лицу раз в году -- не чаще -- в образе сборщика налогов; такова единственная обязательная встреча с ним для человека в моем положении; и оно при этой встрече явственно говорит: Признай меня! И самый простой и действенный, а при нынешнем положении дел самый необходимый способ говорить с ним, выразить ему, как вы им недовольны и как его не любите, это -- отказать ему. Мой учтивый сосед, сборщик налогов, -- вот с кем мне приходится иметь дело, потому что, в сущности, мои претензии обращены к людям, а не к пергаменту, а он добровольно стал агентом правительства. Разве сможет он узнать, что он собой представляет и как правительственный чиновник, и как человек, пока ему не придется подумать, как отнестись ко мне, своему соседу, которого он уважает, -- как к соседу и порядочному человеку или как к сумасшедшему и нарушителю спокойствия, -- и попробовать преодолеть это препятствие для добрососедских отношений, не позволяя себе при этом необдуманных и грубых слов и мыслей. Зато я хорошо знаю, что, если бы тысяча, или сто, или десять человек, которых я мог бы перечислить, -- всего десять честных людей -- или даже один честный человек в нашем штате Массачусетс отказался владеть рабами, вышел бы из этого сообщества и был бы за это посажен в тюрьму, это означало бы уничтожение рабства в Америке. Не важно, если начало скромное; что однажды сделано хорошо, то сделано навечно. Но мы предпочитаем говорить и в этом усматриваем свою миссию. На службе Реформы состоят дюжины газет, но ни одного человека. Если бы мой уважаемый сосед, посланник штата, который посвятил свою жизнь вопросу о правах человека в Верховном суде, вместо того чтобы считать главной угрозой тюрьмы в Каролине, имел в виду Массачусетс, старающийся свалить грех рабовладения на другой штат -- хотя до сих пор поводом для ссоры между ними может быть только недостаток гостеприимства, -- законодательные власти не стали бы будущей зимой снимать этот вопрос с повестки. При правительстве, которое несправедливо заключает в тюрьму, самое подходящее место для справедливого человека--в тюрьме. Сейчас самое лучшее место, единственное, какое Массачусетс приготовил для своих самых свободолюбивых, не павших духом жителей, -- это тюрьмы, где он отрекается от них, как они уже отреклись от него благодаря своим убеждениям. Именно здесь должен их находить беглый раб, мексиканский военнопленный, отпущенный под честное слово, и индеец -- ходатай за обиженных соплеменников; здесь, на особой, но более свободной и почетной территории, куда штат помещает тех, кто не с ним, а против него, -- единственный дом в рабовладельческом штате, где свободный человек может жить с честью. Если кто-либо думает, что здесь он утратит свое влияние, и его голос не дойдет до ушей Штата, и он не будет в этих стенах представлять собой противника, значит, он не знает, насколько истина сильнее заблуждения и насколько красноречивее и успешнее может бороться с несправедливостью тот, кто хоть отчасти испытал ее на себе. Подавать голос надо не в виде бумажного бюллетеня, а всего своего влияния. Меньшинство бессильно, когда подчиняется большинству; тогда оно даже и не меньшинство; но оно всесильно, когда противится изо всех сил. Если Штату предоставится выбор -- держать всех справедливых людей в тюрьме или отказаться от войны и рабовладения, он не поколеблется. Если бы в этом году тысяча человек отказались платить налоги, не было бы ни насилия, ни кровопролития, какие вызовет уплата налога, которая позволит Штату совершать насилия и проливать невинную кровь. Это была бы именно мирная революция, если такая возможна. Когда сборщик налогов или другой чиновник спрашивает меня, как уже сделал один из них: Но что я могу сделать?, я отвечаю: Если действительно хотите что-то сделать, подайте в отставку. Если подданный отказывается повиноваться, а чиновник отказывается от должности, революция свершилась. Но положим даже, что прольется кровь. А разве из раненой совести не льется кровь? Из этой раны вытекает все мужество и бессмертие человека, истекая этой кровью, он умирает навеки. Вот эта кровь и льется сейчас. Я ждал тюремного заключения, а не описи имущества -- хотя то и другое служит одной цели, -- потому что те, кто отстаивает чистую справедливость и, следовательно, всего опаснее для продажного государства, обычно не тратят времени на накопление имущества. Таким государство оказывает сравнительно мало услуг, и даже небольшой налог может показаться непомерным, особенно если им приходится заработать его трудами своих рук. Если бы нашелся человек, вовсе обходящийся без денег, даже государство не решилось бы требовать их с него. А богач -- говорю это безо всяких обидных сравнений -- всегда продан тем установлениям, которым он обязан свои богатством. Вообще говоря, чем больше денег, тем меньше добродетели: потому что деньги становятся между человеком и его желаниями и осуществляют их вместо него, а это, конечно, не большая заслуга. Они решают множество вопросов, на которые ему иначе пришлось бы отвечать, а единственным новым вопросом оказывается трудный, но излишний вопрос: как их истратить? Так выбивается у него из-под ног нравственная почва. Возможности жизни уменьшаются с возрастанием так называемых средств к жизни. Самое лучшее, что человек может сделать для своей культуры, когда разбогатеет, это -- попытаться осуществить те планы, какие у него были, когда он был беден. Христос ответил ироди-анам по их разумению. Покажите мне монету, которою платится подать, -- сказал он, и один из них вынул из кармана пенни. Если у вас в ходу деньги с изображением кесаря, которые им обеспечены и пущены в обращение, то есть если вы люди государственные и охотно пользуетесь благами кесарева правления, то и платите ему его же монетою, когда он с вас требует. Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу, а какое -- чье, они так и ве разобрались, потому что не хотели знать.
Беседуя с наиболее свободомыслящими из моих соседей, я замечаю, что, сколько бы они ни говорили о серьезности вопроса и о своем уважении к общественному спокойствию, дело сводится к тому, что им нужна защита существующего правительства и они опасаются последствий неповиновения для своего имущества и своих семей. Что касается меня, то мне не хочется думать, что я нахожусь под защитой государства. Но если я брошу ему вызов, когда оно потребует с меня налог, оно скоро заберет все мое имущество и не даст покоя ни мне, ни моим детям. Это плохо. Человеку невозможно жить честно и в то же время в достатке и уважении. Не стоит накапливать имущество; наверняка скоро его потеряешь. Надо быть арендатором или скваттером, поменьше сеять и поскорее все съедать. Надо жить внутренней жизнью, полагаться на себя, постоянно быть готовым сняться с места и не заводить множества дел. Разбогатеть можно даже в Турции, если во всем быть примерным подданным турецкого правительства. Конфуций говорит: Когда государство управляется согласно с разумом, постыдна бедность и нужда; когда государство не управляется согласно с разумом, то постыдны богатство и почести. Итак, пока мне не нужна защита Массачусетса в какой-нибудь дальней Южной гавани, где грозит опасность моей свободе, пока я не стремлюсь здесь у себя скопить богатства мирным предпринимательством, я могу себе позволить отказать Массачусетсу в повиновении и в правах на мое имущество и жизнь. Кара за неповиновение правительству во всех смыслах обойдется мне дешевле, чем повиновение. В последнем случае я буду чувствовать, что сам стою меньше.
Несколько лет назад правительство предъявило мне счет в пользу церкви и велело уплатить некую сумму на содержание священника, чьи проповеди посещал мой отец, но никогда не посещал я сам. Плати, -- сказали мне, -- иначе сядешь в тюрьму. Я отказался платить. К сожалению, некто другой счел нужным уплатить эту сумму. Я не понимаю, почему берут налог с учителя в пользу священника, а не наоборот; как учителя меня содержало не государство, а добровольная подписка. Я не понимаю, почему бы школе, а не только церкви не собирать в свою пользу налог с помощью правительства. Однако, по требованию городского управления, я согласился сделать следующее письменное заявление: Да будет всем известно, что я, Генри Торо, не желаю считаться членом какой бы то ни было официальной организации, в которую я не вступал. Это заявление я вручил секретарю городской корпорации, который ее и хранит. С тех пор правительство, уведомленное о том, что я не хочу считаться членом этой церковной общины, больше не предъявляло ко мне подобных требований, хотя в тот раз настаивало на своей претензии. Если бы я знал, как они называются, я тут же выписался бы из всех организаций, в которые никогда не записывался; но я не знал, где найти их полный список.
Я уже шесть лет не плачу избирательный налог. Однажды я был за это заключен в тюрьму на одну ночь; разглядывая прочные каменные стены толщиною в два-три фута, окованную железом дверь толщиною в фут и железную решетку, едва пропускавшую свет, я был поражен глупостью этого учреждения, которое обращалось со мной так, словно я всего лишь кровь, плоть и кости, которые можно держать под замком. Я подивился, что выбрали именно этот способ меня использовать и не додумались, что я могу пригодиться на что-нибудь другое. Я понял, что если меня отделяет от моих сограждан каменная стена, то им нужно пробиться или перелезть через еще более высокую стену, чтобы достичь свободы, какою располагаю я. Ни на миг я не почувствовал себя лишенным свободы, а стены были просто напрасной тратой камня и известки. Я чувствовал себя так, как будто один лишь я уплатил налог. Они явно не знали, как со мной обращаться, и вели себя как дурно воспитанные люди. Как угрозы, так и уговоры были ошибкой; ибо они думали, что главным моим желанием было оказаться по другую сторону этой каменной стены. Я невольно улыбался, глядя, как старательно они запирали дверь за моими мыслями, которые выходили беспрепятственно, а ведь только они и представляли опасность. Бессильные добраться до меня самого, они решили покарать мое тело; совсем как мальчишки, которые, если не могут расправиться с кем-нибудь, на кого они злы, вымещают это на его собаке. Я понял, что государство слабоумно, что оно трясется, как одинокая женщина за свои серебряные ложки, и не отличает друзей от врагов; я потерял к нему последние остатки уважения и почувствовал жалость.
Итак, государство никогда намеренно не угрожает разуму или нравственному чувству человека, а только его телу и пяти чувствам. Оно вооружено не превосходящей мудростью или честностью, а только физической мощью. А я не затем родился, чтобы терпеть насилие. Я хочу дышать по-своему. Посмотрим же, кто сильнее. Какой силой наделена толпа? Принудить меня могут только те, кто подчиняется высшему, чем я, закону. А они принуждают меня уподобиться им самим. Я не слышал, чтобы множеству людей удавалось принудить человека жить именно так, а не этак. Какая бы это была жизнь? Когда мне встречается правительство, которое говорит мне: Кошелек или жизнь, к чему мне спешить отдавать кошелек? Быть может, оно находится в крайней нужде и не знает, что делать; но я тут ни при чем. Пускай выпутывается само, как делаю я. Хныкать над этим не стоит. Я не ответствен за исправную работу общественной машины. Я не сын инженера, который ее изобрел. Я вижу, что, когда желудь и каштан падают рядом, ни один из них не впадает в оцепенение, чтобы дать дорогу другому; каждый следует собственному закону, пробивается, растет и цветет, как умеет, пока один, быть может, не заслонит другого. Если растение не может жить согласно своей природе, оно гибнет; так же и человек.
Ночь в тюрьме оказалась чем-то новым и довольно интересным. Когда я вошел, заключенные, сняв сюртуки, болтали и дышали вечерним воздухом в дверях. Но тюремщик сказал: Пора запирать, ребята, и они разошлись, и я услышал, как в камерах гулко раздались их шаги. Моего соседа по камере тюремщик представил мне как отличного парня и умного человека. Когда дверь заперли, он показал мне, куда повесить шляпу и как все устроено. Камеры ежемесячно белили; и эта, во всяком случае, была самой белой, проще всего обставленной и опрятной комнатой во всем городе. Он, конечно, пожелал узнать, откуда я и почему оказался здесь; я рассказал ему, а затем в свою очередь спросил, как он сюда попал, предполагая, что это честный человек; по существующим понятиям, таким он и был. Меня обвиняют в том, что я сжег амбар, -- сказал он, -- а я этого не делал. Насколько я мог понять, вероятно, он, пьяный, курил в амбаре трубку и заснул там; вот амбар и сгорел. Он слыл умным человеком, ждал суда уже три месяца и должен был прождать еще столько же; но он тут совсем обжился и был доволен, потому что кормили бесплатно и обходились, по его мнению, хорошо.
Он занимал одно из окон, я -- другое; и я увидел, что для тех, кто находится тут долго, главным занятием становится смотреть из окна. Я скоро прочел все душеспасительные брошюры, какие были, посмотрел, откуда бежали в свое время заключенные и где была перепилена решетка, и прослушал рассказ о прежних обитателях камеры; оказалось, что и здесь есть своя история и свои сплетни, никогда не выходящие за стены тюрьмы. Вероятно, это единственный дом в городе, где сочиняют стихи, которые затем переписываются, но не издаются. Мне показали множество переписанных стихов, сочиненных некими юношами, пойманными при попытке к бегству, которые затем распевали их в отместку.
Я постарался выведать у моего товарища по заключению все, что можно, опасаясь, что больше его не встречу, но наконец он показал мне, где лечь, и велел задуть лампу. Провести здесь ночь было все равно что побывать в дальней стране, куда я никогда не предполагал попасть. Мне казалось, что я никогда прежде не слышал боя городских часов и звуков засыпающего селения; ибо мы спали с открытыми окнами, а решетка была снаружи. Родное селение предстало мне как бы средневековым. Конкорд превратился в Рейн, и передо мною прошли видения рыцарей и замков. С улицы доносились голоса старых бюргеров. Я стал невольным свидетелем всего, что делалось и говорилось в кухне соседнего постоялого двора -- это было для меня нечто совершенно новое и редкостное. Я как бы увидел родной город вблизи, почти изнутри. Раньше я никогда не видел его учреждений. А тут было одно из них, потому что это главный город графства. Я начал разбираться в делах его жителей.
Утром нам через отверстие в двери дали завтрак в маленьких оловянных кастрюлях соответствующих размеров, вмещавших пинту шоколада, а также темного хлеба и жестяную ложку. Когда пришли за посудой, я по неопытности вернул остатки хлеба, но мой товарищ схватил его и сказал, что его надо приберечь ко второму завтраку или к обеду. Вскоре его повели на работу в поле, где он должен был до полудня сгребать сено, и он попрощался со мной, считая, что больше мы не свидимся.
Когда я вышел из тюрьмы -- ибо кто-то вмешался и уплатил налог, -- я не заметил тех перемен в окружающем, какие видел заключенный, входивший сюда юношей, а выходивший дряхлым седым старцем; и все же что-то для меня изменилось -- город, штат и страна -- больше, чем могло бы измениться просто от времени. Я яснее увидел штат, в котором живу. Я увидел, насколько можно полагаться на соседские и дружеские чувства людей, среди которых я живу; увидел, что дружба их -- только до черного дня; что они не расположены поступать по справедливости; что их предрассудки и суеверия делают их таким же чуждым мне племенем, как китайцы и малайцы; что ради человечности они не согласны рисковать ничем, даже имуществом; что не так уж они великодушны, чтобы не поступать с вором так же, как он с ними, и надеются спасти свои души соблюдением некоторых внешних правил, несколькими молитвами и тем, что иногда идут прямым, хотя и бесполезным путем. Быть может, я сужу своих ближних чересчур строго; ведь многие из них, мне кажется, не знают, что в их городе есть такое учреждение, как тюрьма.
В нашем селе был прежде обычай приветствовать должников, вышедших из тюрьмы, растопыривая перед глазами пальцы наподобие тюремной решетки. Мои соседи не делали этого приветственного жеста, но смотрели на меня, а потом друг на друга так, словно я вернулся после долгих странствий. Меня посадили в тюрьму, когда я шел к башмачнику взять из починки башмак. На следующее утро, когда меня выпустили, я докончил начатое дело, надел починенный башмак и присоединился к компании, отправлявшейся за черникой и поджидавшей меня как своего предводителя; через полчаса -- лошадь была быстро запряжена -- я был уже посреди черничника, на одном из самых высоких наших холмов, в двух милях от города, и совершенно потерял из виду государство.
Такова история моих темниц.
Дорожный налог я никогда не отказываюсь платить, потому что так же хочу быть хорошим соседом, как плохим подданным; а что касается налога в пользу школы, то именно сейчас я и вношу свою долю в воспитание сограждан. Я отказываюсь платить не из-за того или иного пункта в налоговой ведомости. Я просто отказываюсь повиноваться требованиям государства и не хочу иметь с ним ничего общего. У меня нет охоты прослеживать путь моего доллара, если бы даже это было возможно, пока на него не купят человека или ружье, чтобы убить человека, -- доллар не виноват, -- но мне важно проследить последствия моего повиновения. В общем, я по-своему объявил государству тихую войну, хотя, как принято в подобных случаях, намерен тем не менее извлекать из него возможную пользу и выгоду.
Если другие платят требуемый с меня налог из сочувствия государству, они делают то же самое, что уже сделали раз за себя самих, то есть содействуют несправедливости даже усерднее, чем требует государство. Если они платят налог из неуместного сочувствия налогоплательщику, чтобы сберечь его имущество, а его самого избавить от тюрьмы, это потому, что они не поразмыслили, насколько они позволяют своим личным чувствам препятствовать общественному благу.
Такова моя нынешняя позиция. Но в подобных случаях человек должен быть настороже, чтобы на его поступок не влияло упрямство или чрезмерная оглядка на мнение окружающих. Пусть он выполняет только свой долг перед самим собою и перед временем.
Иногда я думаю: да ведь эти люди имеют добрые намерения, они просто не знают; они поступали бы лучше, если бы знали, как надо; зачем огорчать своих ближних, вынуждая их поступать с тобою так, как им не хотелось бы? Но затем я думаю: это не причина, чтобы и мне делать, как они, или причинять другим гораздо большие страдания иного рода. И еще я говорю себе иногда: если многомиллионная масса людей без злобы, без какого-либо личного чувства требует от тебя всего несколько шиллингов и не может, так уж она устроена, отказаться от этого требования или изменить его, а ты не можешь апеллировать к другим миллионам, к чему бросать вызов неодолимой стихийной силе? Ведь не сопротивляешься же ты с таким упрямством холоду и голоду, ветрам и волнам; и спокойно покоряешься множеству других неизбежностей. И голову в огонь ты тоже не суешь. Но именно потому, что эта сила не представляется мне целиком стихийной, а отчасти человеческой, и что с этими миллионами я связан как с миллионами людей, а не бесчувственных предметов, именно поэтому я вижу возможность апеллировать, во-первых, к их создателю, а во-вторых, к ним самим. А когда я сознательно сую голову в огонь, то не могу апеллировать ни к огню, ни к создателю огня и должен винить только себя. Если бы я мог убедить себя, что я вправе довольствоваться людьми как они есть и относиться к ним соответственно, а не согласно моим понятиям о том, каковы должны быть и они и я, тогда, как добрый мусульманин и фаталист, я постарался бы удовлетвориться существующим положением вещей и говорил бы, что такова божья воля. Но между сопротивлением людям и чисто стихийной силе природы прежде всего та разница, что первым я могу сопротивляться с некоторым успехом, но не надеюсь уподобиться Орфею и изменить природу скал, деревьев и зверей.
Я не хочу враждовать ни с людьми, ни с народами. Не хочу заниматься казуистикой, проводить тонкие различия или выставлять себя лучше других. Скорей, я ищу предлог, чтобы подчиниться законам страны. Я даже слишком склонен им подчиняться. Эту склонность я сам в себе замечаю и каждый год при появлении сборщика налогов бываю готов пересмотреть действия и точку зрения правительств страны и штата, а также общественные настроения, чтобы найти повод повиноваться.
К отчизне надобно сыновнее почтенье,
И если ыне когда-нибудь случится
Священным этим долгом пренебречь,
Пусть это будет только по веленью
Души моей, и совести, и веры,
Но не затем, чтоб выгоду искать.
Я полагаю, что государство скоро избавит меня от всей такой работы, и тогда я буду не лучшим патриотом, чем мои соотечественники. Если рассматривать ее с низменной точки зрения, конституция при всех ее недостатках очень хороша; законы и суды -- весьма почтенны; даже правительства Америки и штата во многом заслуживают восхищения, очень многими так и описаны, и мы должны быть за них благодарны; но с точки зрения хоть немного более высокой они именно таковы, какими их описал я, а с еще более высокой и с высшей кто скажет, каковы они и стоят ли вообще того, чтобы смотреть на них или о них думать?
Впрочем, до правительства мне мало дела, и я намерен думать о нем как можно меньше. Даже в этом мире я не часто бываю подданным правительства. Если человек свободен в своих мыслях, привязанностях и воображении и то, чего нет, никогда надолго не предстает ему как то, что есть, ему не страшны неразумные правители и реформаторы.
Я знаю, что большинство людей думают иначе, чем я; но с теми, кто посвятил себя изучению этих или подобных вопросов, я согласен не больше. Государственные деятели и законодатели, находящиеся целиком внутри здания, никогда не видят его ясно. Они намерены сдвинуть общество с места, а сами не имеют опоры вне его. Они, быть может, обладают известным опытом и проницательностью и, наверно, изобрели остроумные и даже полезные системы, за которые мы им искренне благодарны; но все их остроумие и полезность ограничены известными, отнюдь не широкими рамками. Они склонны забывать, что мир не управляется принципами благоразумия и целесообразности. Вебстер никогда не вникает в дела правительства и потому не может говорить о нем авторитетно. Это -- оракул для тех законодателей, которые не намерены проводить коренные реформы существующего правительства; но для мыслителей и тех, кто создает законы на века, он даже не касается предмета. Я знаю людей, чьи ясные и мудрые размышления на эту тему легко разоблачили бы его ограниченность. Конечно, рядом с дешевыми фразами большинства реформаторов и еще более дешевым красноречием и мудростью политиков вообще это почти единственные разумные и ценные слова, и мы благодарим за них небо. Рядом с ними Вебстер силен, оригинален, а главное, практичен. И все же он силен не мудростью, но благоразумием. Истина законника -- это не Истина, а всего лишь логика и логичная целесообразность. Истина всегда находится в согласии с самой собою и не озабочена доказыванием справедливости, которая способна совмещаться с дурными поступками. Вебстер заслуживает свое прозвище Защитника конституции. Он способен биться только в обороне. Это не вождь, а последователь. Его вожди -- это деятели 87-го года. Я никогда не делал, -- говорит он, -- и не намерен делать, никогда не поддерживал и не намерен поддерживать попытки нарушить первоначальное соглашение, по которому штаты объединились. О том, что конституция санкционирует рабство, он говорит: Раз так было в первоначальном договоре, пусть так и будет. Несмотря на остроту ума, он неспособен рассматривать факт вне его политических связей, как нечто такое, что решается размышлением -- как, например, должен поступать человек в сегодняшней Америке в отношении рабства, -- и вынужден дать следующий безрассудный ответ, заверяя, что это всего лишь его личное мнение, из которого можно вывести весьма новый и странный кодекс общественного долга. Штаты, где существует рабовладение, -- говорит он, -- должны управляться с рабством по своему усмотрению, неся ответственность перед избирателями, перед общими законами гуманности и справедливости и перед богом. Союзы его противников, возникающие в других местах как во имя гуманности, так и в других целях, не имеют к нему никакого касательства. Я никогда не поощрял их и никогда не стану.
Те, кому неизвестны более чистые источники истины, кто не проследил ее выше по течению, благоразумно останавливаются на Библии и на конституции и пьют из источника именно там, благоговейно и смиренно; но те, кому видно, откуда она просачивается в эти водоемы, снова препоясывают чресла и продолжают паломничество к самым истокам.
В Америке еще не было гениального законодателя. Они редки и в мировой истории. Ораторы, политики, красноречивые люди насчитываются тысячами, но еще не раскрывал рта тот, кто способен решить нынешние наболевшие вопросы. Нам нравится красноречие как таковое, не ради истин, которые оно может изречь, или героизма, на который может вдохновить. Наши законодатели еще не постигли сравнительного значения для нации свободной торговли и свободы, объединения и справедливости. У них не хватает таланта даже для таких сравнительно скромных дел, как налоги и финансы, торговля, промышленность и сельское хозяйство. Если бы мы руководствовались словоизлияниями законодателей Конгресса, без поправок, вносимых своевременным опытом и действенным протестом народа, Америка недолго удерживала бы свое место среди других наций. Евангелие написано вот уже тысячу восемьсот лет назад; хотя не мне бы об этом говорить, а где тот законодатель, у которого хватило бы мудрости и практического умения, чтобы воспользоваться светом, который оно проливает на законодательство?
Власть правительства, даже такого, которому я готов повиноваться -- ибо охотно подчинюсь тем, кто знает больше и поступает лучше меня, а во многом даже тем, кто меня не лучше, -- все же нечиста; чтобы быть вполне справедливой, она должна получить санкцию и согласие управляемых. Правительство имеет лишь те права на меня и мое имущество, какие я за ним признаю. Прогресс от абсолютной монархии к ограниченной, а от нее -- к демократии приближает нас к подлинному уважению к личности. Даже китайский философ понимал, что личность -- основа империи. И разве демократия в том виде, какой известен нам, является последним возможным достижением? Разве нельзя сделать еще шаг к признанию и упорядочению прав человека? Подлинно свободное и просвещенное государство невозможно, пока оно не признает за личностью более высокую и независимую силу, источник всей его собственной власти и авторитета, и не станет обходиться с ней соответственно. Мне нравится воображать такое государство, которое сможет наконец позволить себе быть справедливым ко всем людям и уважать личность, как своего соседа; и которое даже не станет тревожиться, если несколько человек чуждаются его и держатся в стороне, лишь бы выполняли свой долг в отношении ближних. Государство, приносящее такие плоды и позволяющее им падать с дерева, когда созреют, подготовило бы почву для Государства еще более совершенного, которое я тоже воображаю, но еще нигде не видел.
«плюсы» и«минусы» демократии
Геодезист. Кто такой геодезист? Описание профессии. Профессия геодезист Геодезист обучение
Магеллановы облака: кто они?
Перечный соус для стейка Сливочный перечный соус
Как составить грамотное портфолио дизайнеру