Неверие и вера апостола фомы. Фома Неверующий

19 октября Православная Церковь празднует память апостола Фомы — того самого апостола, имя которого с прозвищем "Неверующий" стало нарицательным. В его честь не только освящаются храмы — его имя носит известный православный журнал для сомневающихся. Фомой неверующим в народе называют собеседника, ставящего под сомнение даже в самые достоверные и другим собеседникам доподлинно известные вещи. Корректно ли такое словоупотребление? Во что на самом деле не верил и во что верил апостол Фома?

Караваджо "Уверение Фомы" (фрагмент)

Святой апостол Фома был родом из галилейского города Пансады и занимался рыболовством. Услышав проповедь Иисуса Христа, Фома оставил все и последовал за Ним, став одним из двенадцати учеников Спасителя.

После Своего воскресения Христос явился десяти апостолам — среди них недоставало предателя Иуды и Фомы. По свидетельству Священного Писания, Фома не поверил рассказам других учеников о Воскресении. "Если не увижу на Его руках ран от гвоздей и не прикоснусь к ним, не поверю", — говорил он. На восьмой день после Воскресения Господь явился апостолу Фоме и показал свои раны. "Господь мой и Бог мой!" — воскликнул святой апостол.

"Фома, бывший некогда слабее других апостолов в вере, — пишет святитель Иоанн Златоуст, — сделался по благости Божией мужественнее, ревностнее и неутомимее всех их, так что обошел со своей проповедью почти всю землю, не убоявшись возвещать Слово Божие народам диким".

И действительно, когда апостолы бросили жребий, кому в какую страну идти проповедовать, Фоме "не повезло" больше всех. Ему досталась Индия, далекая от Палестины и географически, и культурно. Апостол долго не решался идти туда с проповедью Воскресшего Христа, пока Спаситель не явился ему во сне, пообещав свою всесильную помощь.

По преданию, святой апостол Фома основал христианские Церкви в Палестине, Месопотамии, Парфии, Эфиопии и Индии. В заморскую Индию он попал интересным способом. Индийский царь Гундафор захотел построить себе такой же дворец, какие были у римских императоров. Золота на это предприятие у него было предостаточно, а вот со строителями возникли проблемы: никто в Индии не рискнул взяться за такое сложное и ответственное дело. Гундафор послал своего купца Авана за море искать талантливого и опытного архитектора.

Таким архитектором представился апостол Фома. Аван нанял его, они сели на корабль и после многих захватывающих приключений достигли берегов Индии. Там царь показал Фоме место, на котором должен быть возведен дворец, дал ему много золота на строительство и отбыл по своим делам. Фома же раздал все царское золото нуждающимся и начал проповедовать Христа и крестить уверовавших.

Прошло время. Царь послал узнать, как продвигается строительство. Фома доложил, что почти все готово, осталась лишь крыша. Обрадованный Гундафор послал апостолу еще золота, которое тот не замедлил раздать нищим. Вскоре царю донесли, что Фома его обманывает. Он возвратился в свою столицу и потребовал у апостола объяснений. Тот отвечал, что выстроил царю роскошные палаты, но не на земле, а на небе. Возмущенный царь отказался верить этой нелепице и посадил Фому вместе с нанявшим его Аваном в темницу, намереваясь в ближайшее время казнить их. Однако Гундафора неожиданно отвлекло от этих проблем трагическое событие: умер его брат.

Караваджо Уверение Фомы . 1600-1602 итал. Incredulità di San Tommaso холст, масло. 107 × 146 см Дворец Сан-Суси , Потсдам , Германия Изображения на Викискладе

Сюжет

События картины отсылают к заключительным стихам 20 главы Евангелия от Иоанна , в которых говорится о том, что апостол Фома , не присутствовавший при предшествовавших явлениях Христа, выразил сомнение в достоверности рассказов других учеников Иисуса и заявил, что уверует, только если собственноручно удостоверится в наличии ран на теле воскресшего учителя. Через неделю Фома получил возможность проверить истинность слов других апостолов и, вложив пальцы в рану Христа, уверовал. Эти события описываются так:

Другие ученики сказали ему: мы видели Господа. Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю. После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам! Потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим. Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой! Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие.

Композиция этого горизонтально ориентированного полотна организуется противостоянием хорошо освещённой фигуры Христа в левой части и склонившимися в сходной позе фигурами трёх апостолов в правой. Расположение голов персонажей словно образует крест или ромб. Фон тёмный и недетализованный, что является характерной чертой манеры Караваджо. Удивлённо-недоверчивый взгляд Фомы направлен на рану на груди Иисуса, который своей рукой направляет кисть апостола. Пристальное внимание, с которым на тело Иисуса смотрят два других апостола, сходно с эмоциональной реакцией Фомы, что говорит о нетривиальной интерпретации евангельского сюжета: не только Фома нуждается в подтверждении чуда. Отсутствие нимба над головой Иисуса говорит о том, что он выступает здесь в своей телесной ипостаси.

В картине прекрасно передается объём человеческих фигур и игра светотени. Свет падает слева на правую часть тела Иисуса и фокусируется на его открытой груди с зияющей раной. Также световому акцентированию подвергается лысина третьего апостола. Лицо Фомы словно освещено отражённым от Иисуса светом. Лицо самого Христа и второго апостола находятся в тени.

Признание

Картина имела успех у современников и её упомянули в своих свидетельствах Беллори , Зандрарт , Мальвазия , Сканелли. Для своей галереи полотно приобрел маркиз Винченцо Джустиниани . Караваджо создал также авторскую копию «Неверия апостола Фомы». Полотно вызывало интерес и других художников, которые неоднократно копировали произведение Караваджо в 17 веке. В 1816 году коллекция Джустиниани была распродана, и картину Караваджо приобрели для дворца Сан-Суси в Потсдаме (Германия).

▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰▰

Здравствуйте, дорогие мои читатели! Давайте поговорим о христианском Фоме неверующим и о его смысле и значение для Церкви.

Даже те, кто не прикасался к Библии или Евангелию, тем не менее, хорошо знакомы с именем Фомы, ставшим нарицательным. «Фома неверующий» часто говорим мы в адрес скептически настроенного недоверчивого собеседника.

И выходит некоторая странность: вроде бы церковное, библейское слово должно быть направлено на обращение человека к вере, доверию, послушанию, а на устах у всех имя Фомы, притом «неверующего». Но это кажущееся недоразумение, потому что, так или иначе, каждый верующий проходит путь от «Не поверю, пока не увижу» до «Верую, Господи, помоги моему неверию».

Неделя о Фоме помогает каждому из нас проанализировать свой жизненный путь, вспомнить, как произошло наше обращение к Богу или размышлять о том, почему я ещё не верую и как же мне поверить?

Согласно православной традиции Фомина неделя или Антипасха воспоминается в первое послепасхальное воскресенье.

В 2014 году — 27 апреля. Антипасхой этот день называется, потому что Фома неверующий на сообщение апостолов: «Христос воскрес!» не смог ответить традиционным пасхальным приветствием: «Воистину воскрес!».

Жизнь и ученичество Фомы

Само имя Фома происходит от арамейского слова тэума – близнец. Однако Евангелие указывает, что это прозвище, к этой мысли склоняется и Александр Лопухин православный церковный писатель и богослов в своем толковании библейских текстов «Толковая Библия Лопухина». Он предлагает понимать прозвище «близнец», как «человек двоящейся природы».

Очевидно, такая склонность его натуры была явной для окружающих, которые дали ему это прозвище. В случае с сомнением в воскресении Христа проявились как его рациональность и логика, так и сердечность при последующем раскаянии.

Евангелие от Иоанна в 21 главе 1-2 стихах косвенно указывает на это, когда Иисус после Своего воскресения предстал перед учениками, во время лова рыбы, среди них упоминается и Фома.

Об избрании Фомы Христом сообщают все четыре Евангелиста, перечисляя его имя среди имен остальных апостолов. Только Евангелист Иоанн сообщает нам историю сомнений Фомы и его уверения в .

Фома касается раны Иисуса. Скульптура А.Вероккъо

История этого события такова: после своего воскресения Иисус являлся своим ученикам, общался с ними, творил перед ними чудеса.

Но когда Иисус явился ученикам впервые, Фомы не было среди них. Ученики сообщили ему, что видели Господа воскресшего, но он не поверил и произнёс знаменитое: «Пока я не увижу, не поверю».

Он настаивал, что сможет поверить только после того, как вложит свои пальцы в раны от гвоздей, и руку — в рану от копья на боку Иисуса.

И когда Христос явился ученикам в следующий раз, Он предложил Фоме возможность удостовериться и вложить персты свои в раны.

Из дальнейшего повествования, не вполне ясно сделал это Фома реально или, устыдившись своего неверия, раскаялся и исповедал: «Господь мой и Бог мой!» Ев. Иоанна 20 гл. 28 ст.

Уверование Фомы стало темой множества художественных полотен и скульптур.

Какое имеет ? В чём смысл этого рассказа, для чего после Пасхи Церковь обращает наш взгляд на Фому?

Таково обращение Церкви к каждому человеку, как бы говорящее: «Так это же для вас и о вас написано!».

История Фомы из Евангелия имеет не одно значение:

• самое очевидное из его значений состоит в том, что вера коренным образом отлична от знания рационального, основанного на опыте и фактах.
• с другой стороны, так ли однозначно плохо искать доводы и доказательства для своей веры? Заметьте, что в Евангелии Христос не осудил и не упрекнул Фому за их поиск.
• в этом рассказе дан ответ на самый главный вопрос Фомы: «Так верить мне или нет?» Христос ответил: «Не будь неверующим, но верующим!» .

О вере

Всё христианство, без сомнения, основано на вере в телесное воскресение Иисуса Христа. Без этой веры христианство теряет самую свою сущность: «Если Христос не воскрес , — заявляет апостол Павел, — то вера ваша тщетна» 1Послание ап. Павла Коринфянам 15 гл. 17 ст.

Изначально, быть христианином означает верить в невероятную, но реально совершившуюся победу Христа над смертью.

Поиск аргументов для своей личной веры хорош уже тем, что мы их ищем, что мы размышляем о Боге и своём отношении к Нему. Однако на пути рациональных размышлений важно понимать, что эмпирическое (приходящее от опыта) знание – низший вид знания.

Духовное знание – высшая форма знания, из всех доступных человеку. Но как же поверить? Ведь мы не сможем, как современники Иисуса увидеть Его воскресшим, коснуться Его рук и пронзенного ребра, или хотя бы услышать свидетельства очевидцев.

Но у нас есть Церковь, церковное учение, богатое историческое и литературное наследие христианских святых. Таинства Церкви, воскресные школы, беседы и наставления священников. Решение принимать во внимание опыт других людей, с его сложностями и подробностями может очень помочь нам.

Вера – это дар Божий именно тем, кто ищет и просит Бога о ней. Итак, ищите, просите, стучите – и будет вам!

Есть люди, которые ищут удостоверения в истинности христианства, желая видеть чудеса, знамения, сверхъестественные проявления силы Божьей. О таких людях замечательно сказал Августин Блаженный еще в третьем веке: «Кто ищет чудес еще и теперь, чтобы веровать, сам представляет собой великое чудо, не веруя, когда верует уже целый мир».

И Сам Христос ободряет нас: «Счастливы те, кто не видели Меня (воскресшим), но поверили» Ев. Иоанна 20 гл. 29 ст.

Апостол Фома неверующий звучит, конечно, неординарно, но Библия никогда не замалчивает недостатки своих героев, напротив показывает нам, как силой Божьей, силой веры в воскресение Христово преображается человек, изменяется его жизнь.

И как много Бог может совершить через верующего человека для других людей, стран и даже целых народов. Именно об этом нам и говорит дальнейшая жизнь уже «верующего» Фомы.

Святилище в Индии

Имя апостола Фомы церковная традиция связывает с проповедью христианства, в далёкой от Палестины, Индии.

До сегодняшнего дня индийские христиане считают себя христианами апостола Фомы, основание своей Церкви они также приписывают ему.

В 1293 году Марко Поло в путевых записках, сделанных во время пребывания в Индии сообщает о том, что он посетил гробницу апостола Фомы в области Малабар.

О проповеди христианства в Индии апостолом Фомой пишут и Отцы Церкви, и ранние церковные историки, среди них Григорий Богослов, Иероним Стридонский, Амвросий Медиоланский, Павлин Ноланский.

Не поверил ученик Христа Фома, когда сказали ему другие ученики, что они видели воскресшего Учителя. «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (Ин. 20:25). И, конечно, то же самое вот уже веками повторяет человечество.

Разве не на этом - увижу, прикоснусь, проверю - основана вся наука, все знание? Разве не на этом строят люди все свои теории и идеологии? И не только невозможного, но как будто и неверного, неправильного требует от нас Христос: «Блаженны не видевшие, - говорит Он, - и уверовавшие» (Ин. 20:29). Но как же это так - не видеть и поверить? Да еще во что? Не просто в существование некоего высшего Духовного Существа - Бога, не просто в добро, справедливость или человечность, - нет.

Поверить в воскресение из мертвых - в то неслыханное, ни в какие рамки не укладывающееся благовестие, которым живет христианство, которое составляет всю его сущность: «Христос воскрес!»

Откуда же взяться этой вере? Разве можно заставить себя поверить?

Вот с печалью или же с озлоблением уходит человек от этого невозможного требования и возвращается к своим простым и ясным требованиям - увидеть, тронуть, ощутить, проверить. Но вот что странно: сколько он ни смотрит, ни проверяет и ни прикасается, все столь же неуловимой и таинственной остается та последняя истина, которую он ищет. И не только истина, но и самая простая житейская правда.

Он как будто определил, что такое справедливость, но нет ее на земле - все так же царят произвол, царство силы, беспощадность, ложь.

Свобода… Да где она? Вот только что, на наших глазах, люди, утверждавшие, что они владеют настоящим, всеобъемлющим научным счастьем, сгноили в лагерях миллионы людей, и все во имя счастья, справедливости и свободы. И не убывает, а усиливается гнетущий страх, и не меньше, а больше ненависти. И не исчезает, а возрастает горе. Увидели, проверили, тронули, все рассчитали, все проанализировали, создали в своих ученых лабораториях и кабинетах самую что ни на есть научную и проверенную теорию счастья. Но вот выходит так, что не получается от нее никакого, даже самого маленького, простого, реального житейского счастья, что не дает она самой простой, непосредственной, живой радости, только все требует новых жертв, новых страданий и увеличивает море ненависти, преследований и зла…

А вот Пасха, спустя столько столетий, и это счастье, и эту радость - дает. Тут как будто и не видели, и проверить не можем, и прикоснуться нельзя, но подойдите к храму в пасхальную ночь, вглядитесь в лица, освещенные неровным светом свечей, вслушайтесь в это ожидание, в это медленное, но такое несомненное нарастание радости.

Вот в темноте раздается первое «Христос воскресе!» Вот гулом тысячи голосов прокатывается в ответ: «Воистину воскресе!» Вот открываются врата храма, и льется оттуда свет, и зажигается, и разгорается, и сияет радость, которой нигде и никогда нельзя испытать, как только тут, в этот момент. «Красуйся, ликуй…» - откуда же эти слова, откуда этот вопль, это торжество счастья, откуда это несомненное знание? Действительно, «блаженны не видевшие и уверовавшие». И вот тут-то это как раз и доказано и проверено. Придите, прикоснитесь, проверьте и ощутите и вы, маловерные скептики и слепые вожди слепых!

«Фомой неверным», неверующим, называет Церковь усомнившегося апостола, и как примечательно то, что вспоминает она о нем и нам напоминает сразу же после Пасхи, первое воскресение после нее называя Фоминым. Ибо, конечно, и вспоминает, и напоминает не только о Фоме, а о самом человеке, о каждом человеке и обо всем человечестве. Боже мой, в какую пустыню страха, бессмыслицы и страдания забрело оно при всем своем прогрессе, при своем синтетическом счастье! Достигло луны, победило пространства, завоевало природу, но, кажется, ни одно слово из всего Священного Писания не выражает так состояния мира, как вот это: «Вся тварь совокупно стенает и мучится» (Рим. 8:22). Именно стенает и мучается, и в этом мучении ненавидит, в этих потемках истребляет самое себя, боится, убивает, умирает и только держится одной пустой бессмысленной гордыней: «Если не увижу, не поверю».

Но Христос сжалился над Фомой и пришел к нему и сказал: «Подай перст твой сюда и посмотри руки Мои, подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим» (Ин. 20:27). И Фома упал перед Ним на колени и воскликнул: «Господь мой и Бог мой!» (Ин. 20:28). Умерла в нем его гордость, его самоуверенность, его самодовольство: я, мол, не так, как вы, меня не проведешь. Сдался, поверил, отдал себя - и в ту же минуту достиг той свободы, того счастья и радости, ради которых как раз и не верил, ожидая доказательств.

В эти пасхальные дни стоят перед нами два образа - воскресшего Христа и неверующего Фомы: от Одного идет и льется на нас радость и счастье, от другого - мучение и недоверие. Кого же мы выберем, к кому пойдем, которому из двух поверим? От Одного, сквозь всю человеческую историю, идет к нам этот никогда не пресекающийся луч пасхального света, пасхальной радости, от другого - темное мучение неверия и сомнения…

В сущности, мы и проверить можем теперь, и прикоснуться, и увидеть, ибо радость эта среди нас, тут, сейчас. И мучение тоже. Что же выберем мы, чего захотим, что увидим? Может быть, не поздно еще воскликнуть не только голосом, но и действительно всем существом своим то, что воскликнул Фома неверующий, когда наконец увидел: «Господь мой и Бог мой!» И поклонился Ему, сказано в Евангелии.

Посвящается моему другу Саше, который ищет что-то важное…

С самого детства у меня был очень критический ум. Он всё подвергал сомнению. Я фильтровала всю информацию, которая ко мне поступала и брала во внимание только то, что не конфликтовало с моим здравым смыслом. Ни в какие гороскопы и девичьи гадания я никогда не верила. Религия и вера у меня тоже вызывали сомнения.

Я принадлежу к тому поколению, которое ещё успело быть принятыми в пионеры, но так и не успело поносить красные галстуки. Учительница младших классов говорила, что Бога нет – космонавты летали в космос и всё видели собственными глазами 🙂

Родители моего отца были людьми верующими, православными. Бабушка учила меня читать «Отче наш» и брала в церковь. Родители мамы (интеллигентная семья) были глубокими атеистами.

Что-то в этом всём явно не сходилось, и я однажды спросила у отца:

– Папа, а Бог есть?

– Не знаю… – ответил он.

После распада Союза всё изменилось. Был 91 год, мне тогда было 11 лет. Вместе с великой державой распалась и наша большая семья – мама забрала нас, детей, и переехала в другой район. Отец не хотел этого, для него, как для любого мужчины с анальным вектором , семья была смыслом жизни. Но родителям было очень трудно вместе. Да и нам, детям, тоже было трудно переживать их скандалы и драки.

Когда отец остался один, он вдруг начал искать смысл жизни, которого лишился, потеряв семью. Для него не существовало других женщин – он моногамный однолюб, был зациклен на одной единственной. Мама у меня – фатальная женщина (кожно-зрительная ), она была красивой, модной, стильной и популярной у мужчин.

Звуковой вектор отца не позволял ему найти свою радость в заработке, в искусстве или домашнем хозяйстве. Его поиск был исключительно духовным. Он искал Бога.

Его поиски длились около года, и они привели его в православную церковь (православье – самая распространённая религия в наших краях, да и вообще в странах с уретральным менталитетом).

Вера моего отца носила фанатичный характер. Если религия в жизни человека занимает первое (а иногда и единственное) место – это уже фанатизм. Отец не мог ни про что больше говорить – только о Боге и своей религии. Всех вокруг он хотел обратить в свою веру – из лучших побуждений, чтобы они тоже «спасли свои души», «попали в рай» и создали свои отношения с Богом. Для него это казалось очень важным.

Батюшка стал его лучшим другом, а церковь – вторым домом, которому он готов был посвятить свою жизнь.

… Тем временем в моей жизни кое-что началось меняться. Наши с мамой отношения зашли в безнадежно тупиковый конфликт – она начала отношения с мужчиной, которого я возненавидела. И тогда я переехала к отцу.

Тогда всё и началось…

Я была бескомпромиссным подростком, с критическим умом и собственными взглядами. Отец пытался привить мне религию любыми способами – он считал это родительским долгом. Он был похож на Владимира Великого, который нёс православие, а я – на сопротивляющуюся Русь.

Я ходила в церковь по его требованию, но отказывалась ставать на колени и целовать иконы – мне это казалось лишним, ущемляющим моё достоинство. Это очень расстраивало отца.

Ещё я задавала ему провокационные вопросы и колко критиковала его ответы. Например, мне казалось глупым утверждение о том, что только православные верующие попадут в рай. Остальным несчастным уготована незавидная участь – гореть в аду.

– А чем эти люди виноваты? Может они никогда и не слышали о православии? За что им гореть в аду? И почему некрещеный ребёнок после семи лет должен страдать после смерти? – спрашивала я.

Отец мне рассказывал какую-то нескладную запутанную историю о том, что были два брата – Каин и Авель. Потомки Авеля – православные, а потомки Каина (остальные) должны отвечать за грехи своего предка.

Мой юный критический ум не мог вынести такого бреда! Даже если так, то какое отношение потомки Каина могут иметь к его грехам? Неужели Бог так глуп? Или всё-таки в религии много глупости и запугивания?

Не то, чтобы мы с отцом ругались. У нас были сложные отношения. У него не получалось вовлечь меня в религию, и это его очень расстраивало. Он сердился на меня, но надежды не терял.

Ах да, он пытался привить религию не только мне, но и моей маме, моим сестрам и брату. Однажды ему удалось воссоединить семью – мама вернулась к нему, но ненадолго. После её повторного ухода у него началась настоящая депрессия . Он тогда даже в психбольнице лежал, чтобы из неё выйти.

Потом он решил отправить нас к маме и уйти в монастырь. Его туда не взяли – по правилам монастыря, он должен был жить «в миру» и нести ответственность за своих несовершеннолетних детей…

Что удалось сделать моему отцу

То, что я всё-таки задавала эти вопросы, а не отметала религию вообще, кое-что значило. Я сомневалась. Многие люди верили в то же, что мой отец. Почти всё наше окружение считало так же. В тот период (мне было 15) я начала встречаться со своим будущим мужем. Он не любил ходить в церковь. Но сблизившись с моим отцом, начал разделять его точку зрения. Конечно же, любимый человек имел на меня огромное влияние.

Отцу удалось запугать меня. Божьей карой, которая может выражаться невезением, болезнями близких и моих будущих детей. Невыносимыми муками, которые будут ждать меня после смерти, концом света, которого он постоянно ждал. Я хорошо помню этот страх. Он держал меня в религии несколько лет, хотя у меня оставалось много вопросов и кричащих нестыковок по этому поводу.

Я сомневалась, что всё это правда, но предпочитала соблюдать церковные ритуалы (на всякий случай) так, как просил меня отец.

Психология религии

Сейчас я хорошо понимаю, как формируется слепая вера, и как религия переходит из поколения в поколение. Когда в каком-то обществе рождается ребёнок (в африканском племени, мусульманской семье или в религиозной колонии – не важно), ему говорят, что трава зелёная, небо голубое, а в лесу живет бог джунглей, которому надо приносить жертву (Аллах, Кришна, Егова или ваш вариант). Ребёнок видит, что все вокруг в этом уверены, и у него появляется убеждённость, что так и есть. Он уверен, что трава – зелёная, а не синяя, а небо – голубое, а не желтое. Что он живет в правильном обществе, ведь он везде видит доказательства этому (мироточащую икону или чудо, совершенное шаманом). Он думает, что где-то далеко, в других странах люди заблуждаются и верят не в то.

В отличие от моего отца, в религии меня держал не духовный поиск (желание к поиску смысла жизни в звуковом векторе), а зрительный страх. Религия ничего не давала мне в духовном плане – я видела слишком много нестыковок и явно ошибочных вещей, чтобы воспринимать её как путь духовного развития.

Внутри меня постоянно продолжалась борьба. Это была борьба страха и здравого смысла. Религия – это опиум для народа, как говорили в школе, или же все-таки что-то в этом есть? Отец продолжал давить на меня на расстоянии (у меня уже была своя семья и сын), контролировать, ходим ли мы в церковь и носим ли нательные кресты.

Когда мне выполнилось 23, у меня сформировалось свое представление о Боге. Я много читала (это были звуковые книги, которые в основном к религии не имели отношения) и поняла, что Бог – это вовсе не что-то вроде раздражительной волшебной особи, которая больше всего хочет, чтобы человек ходил к причастию и, нагрешив, избавлялся от своих грехов ритуальным покаянием. Бог – это высшая сила, непостижимая человеческому разуму.

Тогда я навсегда избавилась от того самого зрительного страха. По форме я еще соблюдала религиозные ритуалы некоторое время, чтобы мой отец был спокоен за меня. Но ментально я именно тогда вышла из православия.

Для меня Бог, вера и религия – это разные понятия, вовсе не обязательно включающие себя друг в друга.

Религия человечества , как социальное явление

Религия сыграла огромную роль в истории человечества. Она включала в себя и духовный поиск для звуковиков, и снятие страхов у зрительников, и соблюдение традиций для людей с анальным вектором. Религия была институтом власти, морали и нравственности. Современное общество стандартизации и потребления ослабило её позиции (и будет ослаблять в будущем, вытесняя её из сферы влияния), но она до сих пор существует, а значит, нужна.

Религии мира существуют много веков, передаваясь из поколения к поколению. Чаще религия «передается по наследству», от отцов, дедов и прадедов, не подвергаясь критическому осмыслению.

Религия, как многовековая традиция, почитается людьми с анальным вектором , так как именно они ценят историю, знания и опыт, который получило человечество ().

Религиозные люди, которые любят призывать к покаянию и спасению душ всех, с кем контактируют – это люди со зрительным вектором в страхе. В религию их привёл страх: боязнь конца света и страшного суда, адских мук и прочее, и прочее. Религия «снимает» эти страхи, ведь она говорит о том, что соблюдая религиозные ритуалы и заповеди, верующий не понесет такое ужасное наказание. Кто-то другой пострадает, но он будет спасён.

Очень часто зрительники, находящиеся в страхе, попадают в религиозные секты, и, к сожалению, в маргинальные секты, где их используют и обманывают.

Духовные поиски – транзитом по религии

Другое дело, когда в религию человека приводят духовные поиски…

Есть категория людей, которые не могут получать в полной мере радость от простых земных вещей, таких как любовь, семья, деньги, комфорт. Эти люди постоянно ощущают, что чего-то не хватает в их жизни, чего-то важного. Не хватает смысла. И они ищут его. Ими движет духовный поиск. Это люди со звуковым вектором . Их не много – всего около 5%. Кстати говоря, они же – ярые атеисты (именно они не безразличны к вопросу: «Существует ли Бог?»).

Звуковик, ощущающий, что в жизни есть что-то более важное, чем быт, семья, карьера и деньги, ищущий , тоже может заинтересоваться религией. Но найдёт ли он там то, что ищет?

Это уже тема другой статьи, и я обязательно вернусь к ней.

… Я живу в православном обществе и соблюдаю его традиции. Но в душе я свободна от религии, и мой духовный поиск имеет более широкий диапазон.

Наши отношения с отцом остаются сложными. Для него Бог, вера и религия – это одно целое, это целое заключается в православии, и никак иначе. Он уверен, что лишь такая точка зрения правильная и имеет право на существование.

Он глубоко разочарован тем, что его дети не пошли по его духовному пути.

Мы с отцом почти не общаемся, вернее, наше общение сводится к необходимому минимуму. Всё потому, что компромисс в наших мировоззрениях невозможен. Я не могу притворяться, что согласна с ним, а он не может не убеждать меня в своей правоте.

У меня нет обид на отца. Я его люблю и понимаю. Он странный, чудаковатый, но добрый и отзывчивый человек. Но он, к сожалению, не может понять меня…